Merlin - Olivier
Воссозданный по памяти (старосты) традиционный английский порридж (сухая овсянка заливается кипятком — без соли — и подается на стол через три — пять минут) вызвал не энтузиазм у дегустаторов, с лишь сомнения в здравой памяти (и здравом же рассудке) воспоминавшего. Однако значительное размягчение полученного овсяного полуфабриката даже при столь незначительном тепловодяном воздействии простимулировали идею о необходимости непрерывного контроля качества получаемой каши. Идея же о добавлении соли, как и в ранее изготовленные каши, была принята без обсуждения (поскольку подавать барам кашу без соли мог только прирожденный мазохист, мечтающий о порке на конюшне — а таковых среди здоровых телом и духом мужичков не наблюдалось). Убедившись в необычайно скоростных свойствах доведения данного вида продукции до абсолютно съедобного состояния, Франсуа организовал многосменную работу нового технологического оборудования привлечением нескольких дополнительных пар энергетических комплектов установки. Организовав таким образом непрерывную подачу сырья к варочным печам, Оливье произвел ставший уже традиционным для кашного периода его первоначальных исследований цикл «вода-молоко-смесь-мед». К вечеру уже оптимизированный вариант каши (молока — от трети до половины, вливать ближе к завершению готовки, постоянно помешивать, чтоб не подгорала, мед — по вкусу и только в готовый продукт) был выставлен на всеобщее поедание и обсуждение. Народ, преимущественно воздержавшийся накануне от употребления внутрь «кирзы», новую кашу принял с определенным воодушевлением. Однако и посмеиваясь, типа «будем есть жеребячью кашу — заржем, как лошади». Староста, имеющий некоторые основания опасаться неадекватной реакции уже начинающего понимать русскую речь без переводчика и обильной жестикуляции шефа, скорректировал высказывание в сторону «будем сильными, как кони». Однако шеф, имевший во французском обозе дело с неаполитанскими тяжеловозами и в результате невысоко оценивающий лошадиные силы крестьянских саврасок, уточнил — в более «понятной» народу форме, что очевидно все-таки не столь «сильны», как упомянутые каурки, а могучи, как Геркулес. Составив представление о неизвестном никому (кроме, разве, старосты — да и то чисто в теоретическом плане) Геркулесе как о вероятно здоровом французском гренадере (типа того, что Василий ударом кулака по маковке с трудом вогнал в землю лишь по колено, а не как всех прочих — по… бабам по пояс как раз будет, не иначе, как раз овсом и питался — здоровый, как жеребец), селяне назвали релиз продукта вместо первоначального внутрикорпоративного наименования «Геркулесовой кашей».
Исторической правды ради следует упомянуть еще об одной гипотезе (хотя и маловероятной), основанной на письме старосты деревни от осени 1817 года старшему сыну Анатолия Николаевича Александру Анатольевичу, в котором, в частности, говориться:
«… все четыре кобылы — трехлетки от Геркулеса проданы с выгодой изрядной Его высокопревосходительству графу Орлову в завод, по цене на треть более, чем прошлогодние…»
Однако поскольку письмо датировано четырьмя годами позднее описываемых событий, совершенно очевидно, что никакого отношения это письмо к событиям этим не имеет, а гипотезы, построенные на нем, глупы и страдают отсутствием логического подхода к осмыслению истории.
Однако 17 мая 1813 года неожиданно завершился и кашный период исследований.
Как уже упоминалось ранее, староста непрерывно извещал барина Анатолия Николаевича о текущем состоянии дел в подведомственном ему населенном (барскими же крепостными) пункте. И хотя оперативность современных электронных средств связи была недостижима в связи с элементарным отсутствием оных в указанный период времени, тем не менее почтовая служба Российской Империи обеспечивала адекватный тому неспешному времени уровень коммуникаций. В самом деле, ямская почтарская служба, основанная талантливой дочерью придурочного царя Петра (известного под серийным номером 1), обеспечивала доставку обычной письменной корреспонденции из Петербурга в Москву в течение двух суток, а курьерская (скоростная) доставка осуществлялась за сутки. Система была столь надежна и эффективна, что уже в эпоху железных дорог янки создали точную копию русской ямской службы, ставшую известной под именем «Пони-экспресс», для связи между Вашингтоном и Сан-Франциско. Почтовая же связь Смоленска со столицами если и была похуже межстоличной, то лишь тем, что почтари отправлялись в путь четырежды в сутки, а не ежечасно, что могло увеличить время доставки письма адресату максимум на шесть часов. Результатом этого явилось то, что Анатолий Николаевич был в общем-то в курсе происходящих событий, а не вмешивался исключительно в силу традиционного русского пофигизма, опирающегося на нехилый финансовый фундамент, а так же возможно в предвкушении возможной своей реакции на запрос от французика отчета о проделанной работе.
Однако, получив жалобу Оливье в интерпретации старосты, Бабынин-старший решил отреагировать. Суть же жалобы была проста. Направив, как уже говорилась ранее, мальцов на ловлю рыбы с удочками, Оливье ожидал некоторых определенных результатов (благо, мальцов рыболовецкого возраста в деревне было около сотни). Но лишь на четвертый день означенные мальцы вернулись с добычей — состоящей из пары лишь окуньков по четверти фунта и щучки в три четверти фунта. По масштабам замыслов Франсуа-Рожера этот улов был меньше чем вообще ничего, что и было высказано старосте с использованием отдельных русских слов. Пояснив мужику, что ему нужны не фунты, а пуды рыбы и наказав, чтоб без означенных пудов его с рыбой более не беспокоили, Оливье угбулился в исследования кашного производства. Староста же в тот же день к полудню, как и всегда, отписал барину об удивительных запросах недавнего голодранца. Мол, щука в локоть ему — не рыба, нужны рыбы в пуд и более, а здесь из таких сом водится, да и то один только, что в дальнем омуте, а так сомы и щуки в основном мелочь пузатая — до полупуда штука. Конечно, бытует еще мнение, что староста, владеющей буржуазными наречиями лишь в сугубо письменном виде, перепутал общую массу заказываемого сырья с индивидуальными характеристиками сырьевых единиц, но все-таки более вероятной выглядит предположение, что таким образом Франсуа предполагал исключить рыбные блюда, малораспространенные в удаленном от моря Провансе, из будущего меню, ответственным за которое он так неосмотрительно оказался.
Получив письмо, Бабынин оценил глубину задумки заморского повара, равно как и предстоящее восхищение и зависть гостей на помолвке, и в тот же день отписал младшему сыну, служившему в Астрахани в гарнизоне. Отправленное с оказией курьерской почтой второго мая письмо пришло в Астрахань к вечеру шестого мая. Ранним утром седьмого караульная рота скупила у подплывающих к рыбному рынку рыбаков всех рыб от пуда весом (включая восьмипудовую белугу) и отправила войсковым курьер-караваном в бадьях в деревню Бабынино Смоленской губернии.
17 мая к полудню караван достиг пункта назначения и Франсуа-Рожер был ознакомлен с дарами российских вод. Не меньше пуда штука, как заказано, доложил предварительно ознакомившийся с поставкой староста. Всем числом 147 рыб, не считая белуги восьмипудовой. Ну а как презент, стерлядей мелких, по пять-семь фунтов числом 200 штук, этих Петр Анатольевич просит от его имени к столу приготовить и извинений просит, но стерлядь — рыба от природы мелкая, однако вкусная.
Кажущаяся нереальность такого путешествия рыбного курьер-каравана обусловлена опять-таки слабым отражением в истории Отечества нашего значения Астраханского, а позднее — Волжского тракта. Сам же по себе тракт был проложен еще во время правления Ивана III Великого — деда более известного в народе полусумасшедшего сатрапа Ивана IV по кличке «Грозный». Проходящий по правобережью Волги (в то время как все города на Волге изначально строились на левом — высоком — берегу великой реки) тракт использовался как для быстрого перемещения войск, так и для доставки скоропортящейся рыбы из Астрахани в Москву. Отсутствие рефрижераторов вынуждало доставлять рыбу живьем, в бочках и бадьях. Армия же нуждалась в легкодоступном водопое для коней. Именно поэтому тракт проходил по правому, плоскому берегу реки и каждые десять-пятнадцать верст выходил непосредственно к реке. Для минимальных задержек рыбных караванов на Астраханском тракте, в отличие от ям — почтовых станций с подменой лошадей, путника встречали водокачки, размещаемые на бревенчатых настилах уже непосредственно над водой, и заливающие сотни ведер свежей речной воды в лошадиные поилки и подставляемые транспортные средства. Эти пристанционные водокачки назывались, соответственно, пристанями (поскольку сами станции в те времена называли «станами»), и, понятное дело, использовались отнюдь не для причаливания лодок и барж. А подменные лошади на станциях были не скаковые и ездовые, а тягловые. Могучие тяжеловозы мерной поступью обеспечивали не очень высокую скорость — 10–12 верст в час, но за сутки караван без проблем преодолевал по 200, а то и 250 верст.
