Александр Больных - Штык-молодец. Суворов против Вашингтона
– Герр де Бомарше, говорят, вы получили самые свежие и самые достоверные известия из Америки. Поговаривают, будто доблестные войска короля Георга в очередной раз потерпели конфузию прежестокую. Причем от кого – необученные фермеры королевских гренадеров потрепали.
– Что вы, барон, вы преувеличиваете мою осведомленность, – ответил Бомарше. – Я скромный парижский адвокат, сумевший выиграть пару процессов. Откуда мне быть в курсе американских дел. Да и зачем?
Барон откровенно посмаковал вино.
– Неправда ли, просто чудесный напиток? Я полагаю, доставили прямиком из подвалов аббатства Отвильер. Нигде еще не найти столь изысканного вкуса.
– Да вы подлинный знаток, господин барон.
Фон Вальдау чуть усмехнулся уголками губ.
– Вино, сделанное по рецептам достопочтенного дома Периньона, было бы просто грешно не узнать.
– Вы, безусловно, правы, – кивнул Бомарше. – Однако, я полагаю, что вы искали меня отнюдь не для того, чтобы обсуждать проблемы французского виноделия.
– Считайте меня наивным искателем совершенства, столь редкого в нашем несовершенном мире. И французское вино являет собой одно из немногих исключений. Но я не могу считать себя счастливым, потому что остальное остается для меня недостижимым.
– Например?
– У нас считается, что льежские ружья, еще известные как литтихские, являют собой также образец совершенства. Жаль только, что они не в большом ходу, поэтому далеко не все могут по достоинству оценить их совершенство.
Глаза Бомарше остро блеснули, всего на один миг, однако барон успел заметить этот хищный блеск.
– У вас…
– Да, во время недавней кампании армия короля Фридриха, особливо же полки гренадерские, были вооружены именно этими ружьями. Французская армия имела удовольствие оценить их качества.
– Барон, вы нетактичны.
Фон Вальдау растерянно развел руками.
– Но я же не виноват, что в этом сражении ваши соотечественники были разбиты, причем во многом благодаря меткой стрельбе прусских солдат.
Бомарше кисло улыбнулся.
– Но какая связь между этими ружьями, которые, я допускаю, великолепны, и делами американскими? И уже совершенно непонятно, каким образом все это может интересовать меня.
Лукавил господин Бомарше, лукавил. Все он прекрасно знал. Война развивалась по довольно странным канонам, англичане вроде бы все делали согласно законам военной науки, но при этом ухитрялись проигрывать одно сражение за другим. При этом они вдобавок несли огромные потери офицеров. Бесстыдные американцы отстреливали капитанов и майоров Его Британского Величества с той же легкостью, с какой стреляли в индюшек в зарослях Виргинии и Джорджии, и помогали им в этом как раз те самые литтихские ружья, достать которые пытался господин Бомарше. Он давно уже связался с представителями Континентального конгресса в Париже Бенджамином Франклином и Сайласом Дином и пообещал им наладить поставку оружия для американской армии. Однако пока это получалось плохо, французские арсеналы до сих пор не восполнили потери после прошедшей войны, а чтобы закупать оружие за границей требовались деньги, которых у Бомарше не было.
Американцы вежливо улыбались, говорили о своей готовности платить столько, сколько потребуется, но кредит предоставить отказывались наотрез. Бомарше знал наверное, что деньги у них имеются, причем деньги большие. На их сладкий запах слетались многие, но далеко не всем удавалось отведать этого душистого меда. А мед действительно был душистым – английские гинеи и испанские реалы, которыми расплачивались американцы, ценились высоко. Это не талеры бывшего короля Фридриха, которые он подрезал не один раз во время войны, чтобы хоть как-то оплатить свои расходы, и уж подавно не американские доллары.
Вот и господин Бомарше очень хотел бы отведать этого медку, потому что деньги его были на исходе, а «Женитьба Фигаро» позволяла лишь кое-как сводить концы с концами. От господина барона попахивало рейхсталерами, но гораздо соблазнительнее был аромат денег американских.
– Знаете, я, наверное, мог бы порекомендовать вам людей, которые сумеют по достоинству оценить качества литтихских ружей, – несколько деревянным голосом произнес Бомарше.
– Но вы же прекрасно понимаете, что поставки оружия воюющим сторонам являются действием противозаконным. Или я ошибаюсь, герр Бомарше? – Барон совершенно намеренно опустил приставку «де». Еще немного, и он назовет собеседника Карроном.
– Видите ли, Вальдау…
– Барон фон Вальдау, – поправка прозвучала изысканно вежливо. – Наша семья записана в Готском альманахе уж… Мнэ-э… Не помню сколько сот лет, со времен императора Фридриха III.
– Да, разумеется, господин барон, – был вынужден согласиться Бомарше. Проклятые имперские дворяне! Они не приобретали титулы через женитьбу. Впрочем, американцы, кажется, собираются упразднить титулы? – Я прекрасно знаю тонкости международного права.
– Да, было бы крайне неприятно столкнуться с противодействием британской короны.
Бомарше покивал.
– Именно поэтому я и намерен познакомить вас с парижским представителем торгового дома «Родриго Горталес и компания». Эти почтенные мадридские негоцианты имеют обширную торговлю с Новой Испанией, Луизианой и Новой Гранадой. Согласитесь, что британской короне нет и не может быть дела до испанской торговли.
– Вы совершенно правы, господин де Бомарше, – согласился барон. – Я буду с нетерпением ждать этой встречи.
* * *Знал бы только барон, что едва за ним закрылась дверь, как господин Каррон, ныне именуемый де Бомарше, чуть не заплясал от радости. Удача, редкостная удача шла ему прямо в руки. Он с удовольствием представлял, как сумеет заработать на этих поставках, ведь ему выпадала самая удачная и самая удобная роль – посредника. Не затратив ни единого ливра, он мог заработать миллионы, нужно было только договориться с американцами. И это не следует откладывать, потому что желающие на такие деньги слетаются быстрее, чем пчелы на дармовой мед. Он немедленно раскланялся с маркизой, принеся самые вежливые извинения за уход, потому что его сейчас посетил златокрылый ангел вдохновения, и он не может позволить себе терять драгоценные мгновения. При этом Бомарше хихикнул про себя, знали бы только они, что в данном случае он сказал чистейшую правду.
Однако Бомарше не заметил, что у выхода из особняка Плесси-Шатийон его ждала неприметная серая фигура, совершенно слившаяся с серыми промозглыми парижскими сумерками. Он даже не стал ловить фиакр, потому что идти было недалеко, а время терять было недопустимо. Нельзя было позволить кому-нибудь свести барона с американцами, особенно с мистером Дином. Конечно, встреча фон Вальдау с мистером Франклином тоже представлялась нежелательной, однако сильно навредить не могла, потому что Франклин занимался только политикой, но все финансовые дела вел именно Сайлас Дин, к которому сейчас торопился господин баснописец. Обращать внимание на поздних прохожих ему было не с руки.
Американец хоть и удивился позднему визиту, но принял господина Бомарше радушно, тем более что сияющий вид француза намекал на некие приятности. После взаимных приветствий и обязательной рюмочки хереса – как ни странно, но даже Бомарше пристрастился к этому любимому британцами вину, хотя во Франции и свои вина великолепны, – перешли к делу. Мистер Дин уже успел оценить пронырливость Бомарше, который сумел раздобыть ружья из арсеналов французского короля. Ну что из того, что были эти ружья немного староваты, к сожалению, заморские колонии пока не имели вообще никакого ружейного производства, и приходилось соглашаться на то, что дают.
– Мистер Дин, могу вас порадовать. Мне удалось договориться о поставках льежских ружей самой современной модели. Ваша армия будет получать самое лучшее оружие, какое только можно найти в Европе.
Сайлас Дин понимающе улыбнулся.
– Но, как я понимаю, господин Бомарше, и цена этих ружей будет иной, чем тех, что поставлял нам шарлевильский арсенал. Не так ли?
– Разумеется, мистер Дин, – Бомарше поднял рюмку. – Ваш херес просто великолепен, может, вы поделитесь секретом, где вы достаете его?
Мистер Дин улыбнулся еще слаще.
– Мсье Бомарше, вы же не раскрываете мне пути, которыми вы добываете ружья, так почему вы хотите, чтобы другие раскрыли вам свои маленькие коммерческие секреты?
– Потому что вы имеете свой собственный интерес в моих поставках.
Мистер Дин принял обиженный вид.
– Ваши намеки безосновательны и оскорбительны, мсье Бомарше. Наш единственный и подлинный интерес – это свобода. Ее нельзя оценивать ни в какой монете, она является высшей ценностью, и мне очень жаль, что заскорузлая Европа до сих пор этого не поняла. Но очистительный ветер свободы долетит сюда через океан, и европейские тираны почувствуют его дыхание!
