Игорь Николаевъ - Харон
Легкий, легчайший толчок где-то далеко на западе, передавшийся сквозь многие мили воды, стекло и посторонний шум – Илион ощутил его даже не пальцами, скорее неким уголком души. Как тихий лязг передернутого затвора на балу, как шепот убийцы среди шумного веселья карнавала. Затем еще один. И еще.
Крамневский отдернул руки от купола, словно тот обжигал кожу. Его глаза встретились с взглядом Шафрана, мертвенно спокойным и безмятежным. Механик четкими рассчитанными движениями сложил свой прибор и спрятал в карман.
- Это оно? – очень тихо спросил Илион.
- Да, - так же тихо отозвался Аркадий, он говорил быстро и очень четко, слова щелкали друг о друга как костяшки счетной доски. – Глубинные бомбы, длинными сериями, похоже, долбят внешние акустические станции и энергетические узлы. Идут полукругом, сужают кольцо. Взрывы сливаются, сосчитать не могу, десятки.
- Кто?
- Не знаю, слишком далеко. Быстрые винты, не меньше четырех, скорее – больше, как минимум эсминцы. И еще что-то линкорообразное, но точно не скажу.
- Что происходит? – достаточно громко произнес Егор Радюкин, подводники синхронно взглянули на него и так же синхронно обозначили знак молчания.
- Нас бомбят, - в двух словах объяснил Илион, напряженно размышляя.
- Кто? – с недоумением спросил ученый, инстинктивно понизив голос.
- Негодяи, - исчерпывающе сообщил Шафран.
- Откуда?..
- Из страны негодяев.
- Но зачем?..
- Разберемся, когда выдубим их скальпы.
Крамневский не вникал в этот содержательный диалог, он думал.
Подводная индустрия обладала одной очень неприятной особенностью – она оказалась крайне уязвима для любых злокозненных действий. Слишком много тонких и сложных механизмов, слишком враждебная среда вокруг. Одна ошибка, одно повреждение – этого достаточно, чтобы погубить и технику, и людей. Каждая из великих держав, штурмующих океан, имела множество возможностей, чтобы щедро навредить соперникам, но могла получить столь же весомый ответ. Поэтому с самого начала великого похода в глубину действовал неписаный, но жесткий закон, принятый и соблюдаемый всеми – гражданские объекты не являются целью для диверсий и саботажа. Искушение велико, но каждый понимал, что в случае малейших подозрений против виновного выступят все, забыв распри и разногласия. Как, по легенде, ответил директор «Deep research» Стивен Джебс на предложение взорвать донный нефтепровод конкурентов - «Мне проще утопить их в корпоративном арбитраже, чем давать объяснения партнерам. Мертвецу не нужны прибыли».
Даже нигилисты и анархисты, за редчайшими исключениями, опасались связываться с подводным террором, потому что по традиции в таких случаях не действовали никакие законы, конвенции и уставы. Великие державы спускали с поводка все спецслужбы с одним единственным приказом – найти и убить, невзирая на положение и связи. И случалось так, что на пике очередной «военной тревоги» флоты расчехляли стволы и готовились к схватке, а сводная русско-английская карательная группа гналась за злодеями по наводке американцев, пользуясь неограниченным кредитом немецких и французских банков.
В таком мире, в таких условиях открытая атака гражданского комплекса, с множеством специалистов, собранных со всех континентов, детскими экскурсиями, развлекательными центрами и туристами была не просто невозможна – этого просто не могло произойти, так же как солнце не может взойти на западе и отправиться на восток.
Но кто-то же использовал военные корабли и тяжелое вооружение…
Оставалось только одно разумное объяснение – Шафран ошибся, приняв за глубинные бомбы какую-то техническую неисправность или аварию. Это тоже было на грани возможного – механик-оператор проработал в глубине более сорока лет и не оступался никогда – но все же более разумно, нежели организованное нападение. В тот момент, когда это объяснение окончательно сформировалось в голове Илиона, Аркадий сказал:
- Нет оповещения.
И безумная картина стала реальностью.
Безопасность людей – вот альфа и омега всей подводной жизни. Туристы, посетители, прочие гражданские обычно не замечают сложнейшего и отлаженного механизма контроля безопасности, но он существует, ни на мгновение не прекращая свою работу. В ту же минуту как произошла авария, должно последовать экстренное объявление по общей сети, вывод спецперсонала, а так же подготовка к аварийной герметизации всех переходов. Далекие подводные взрывы и отсутствие всякой видимой деятельности аварийных служб могли означать лишь одно – случилось нечто такое, что парализовало отлаженную и отшлифованную десятилетиями систему, готовую ко всему, вплоть до появления легендарных морских чудищ.
Значит – атака.
Значит – счет времени идет на минуты, если не на секунды.
Илион совершенно отчетливо, как на экране учебного фильма, представил себе суету аварийных служб - равномерное распределение запасов воздуха высокого давления, подготовка к герметизации, обеспечение порядка, подготовка средств эвакуации - и, почти как физическую боль, ощутил бесполезность этой суеты. Длинные серии глубинных бомб - это даже не выстрел в голову, это ее контрольное отсечение. После нескольких десятков взрывов не останется ни одного воздушного кармана, ни одного целого отсека. Тот, кто решился использовать флот и тяжелое вооружение – хотел уничтожить «Экстаз» надежно, так, чтобы не оставить ни единого свидетеля. Но кто? Допустим, это террористы - черные глубины человеческой психики исправно поставляли таких сумасшедших... Анархисты, нигилисты, «Священное синее небо» - но у этих отбросов не найдется ни денег, ни обученных людей для одного-то эсминца, не то, что для эскадры.
Кто еще?
Конечно, спецслужбы всех стран непрерывно вели «тихую войну», прощупывая крепость нервов и готовность обороны друг друга. Порой дело доходило до стрельбы, но это не выходило за рамки военного междусобойчика. Компании средней руки, с очень специфической репутацией, не брезговали диверсиями на промышленных объектах конкурентов - таких же специфических организаций, но это тоже была своя игра со своими правилами, и человек, нанимающийся в компанию, зарегистрированную на Каймановых островах, хорошо понимал, почему из его страховки жизни исключен несчастный случай при подводных работах.
Вооруженная эскадра. Значит, за этими людьми стоит даже не свихнувшийся миллионер из романа, а государство. Но что это за страна негодяев? Что за сумасшедшие садисты убивают детей - и для чего?
Параллельно этим мыслям он обменивался с Шафраном короткими фразами.
- Через доки?
- Да, для лодки Салинга не нужен доступ и ключи пуска.
- Аварийные батискафы? Быстрее запустим, меньше мороки.
- Нет, малый радиус хода, а те будут ходить по кругу, добивая выживших. И к батискафам поведут людей после объявления тревоги – много суеты.
Вокруг смеялись и развлекались люди, горел свет, через арку главного входа проходила давешняя детская компания. Все так же – юная наставница во главе, мрачный замыкающий позади. Детские лица горели любопытством и восторгом, смех и звонкие голоса звенели под прозрачными сводами купола.
- Они? – почти шепотом спросил Шафран, глядя на детей. – Еще?..
- Первый пункт, - одними губами произнес Крамневский. – Только они и еще те, кого соберем по пути. Возьмем человек двадцать, воздуха хватит часа на три-четыре, может быть сможем выйти из-под удара.
[Имеется в виду первый пункт главы «Подводные спасательные работы» Единого Морского Кодекса – «Количество спасаемых определяется вместимостью средств спасения».]
- Беги обратным путем, включай портовую камеру и затопление, открывай шлюз, - подытожил Шафран. – Я увожу детей через центральный, чтобы никого не потерять по пути. Поспеши, у нас минут пятнадцать, может быть меньше.
Резко встал ученый, про которого подводники успели забыть. Радюкин быстро направлялся прямо к детской группе, собравшейся у специального «гостевого» стола в самом центре купола, под единственным опорным пилоном. Шафран шагнул, почти побежал вслед за ним, занося кулак, потому что стало понятно – ученый пошел вразнос и сейчас начнет делать глупости. Скорее всего – устроит панику. На помощь уже не оставалось времени, ноги сами несли Крамневского к запасному выходу, используемому как служебный – так можно было сэкономить лишние полминуты. Оставалось надеяться, что Аркадий справится. Илион открывал люк, задекорированный под обычную дверь, когда за спиной раздался спокойный, лишь самую малость дрожащий голос Радюкина:
- А теперь, дети, сюрприз! Кто добежит до входа и пройдет за этим бородатым дядькой, сможет выйти наружу, в море, в особом скафандре! А ну-ка, наперегонки!
Стальной люк захлопнулся, обрезая звуки из-под купола, Крамневский повернул штурвал, замыкая запор и уже не скрываясь бросился по техническому коридору, под редкими лампами. Внутренний секундомер отсчитывал каждый необратимо уходящий миг.
