Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой
Кто меня за язык потянул - не знаю, но я вдруг брякнула со всей дурости:
Волхвы тебе велели отвечать,
Что их наука достоверна.
Что ошибиться им нельзя и что -
Кириллин день еще не миновал.
Капитан чуть не навернулся прямо в дверях.
- Ты что, красавица? Какие волхвы, какой Кириллин день? Видно, что голова у тебя пока еще совсем не в порядке!
Но тут мне на помощь неожиданно пришел лейтенант.
- Товарищ капитан! Скорее это говорит о том, что она дура, хотя и с мозгами. (Ладно, я тебе эти слова еще припомню!)
- Это как? Ты что, эту ахинею всерьез воспринимаешь.
- Да нет, это не ахинея. Это она из пьесы цитирует. Граф Алексей Толстой - не наш, советский, а другой[4] - написал пьесу "Смерть Иоанна Грозного". Это оттуда. Там волхвы предсказали Ивану Грозному смерть в Кириллин день. И он в самом конце дня и умер. Наверное, Анна хотела сказать, что пока партия не окончена, о результате судить нельзя.
- Вот оно что. Смотри-ка, какие у меня образованные подчиненные. Кажется, у тебя слишком много свободного времени, раз успеваешь книжки почитывать. Ничего, исправим.
С этими словами капитан вышел и пошел к мотоциклу. Лейтенант, оглянувшись на меня и при этом, чуть не споткнувшись, побежал за ним. А я осталась стоять с разинутым ртом и с очередным самобичеванием. Ведь этот змей-начальник совершенно точно определил класс моей игры! Для современного состояния женских шахмат в СССР я действительно играю на уровне финалиста чемпионата Союза. А это значит, что шахматисток моей квалификации во всей стране раз, два и обчелся. И все они учтены. Вот пошлет капитан запрос по спортивным обществам, приложит мои приметы, включая примерный возраст и все! Пишите письма! Если будет куда. Получается, что в захолустном приграничном городке возникла ниоткуда шахматистка мастерского уровня, которая не числится ни в одном спортобществе. Единственная надежда, что в шпионки тоже не запишут. Нет за границей таких шахматисток вообще.
А, ладно. Что сделано, то сделано. Все, иду отдыхать. Сегодня и завтра утром занимаюсь только своим здоровьем.
5.
Вернулась в палату и снова мысли, мысли, мысли. Программа-минимум, кажется, выполнена. Поскольку у меня нет ни документов, ни усов, лап и хвоста, то даже простенькая справка - большой шаг вперед. С жильем, одеждой и работой тоже, вроде бы устаканилось. И кормить будут. А заодно наблюдать, контролировать и ловить на мелочах. Ну, так на то и щука в море, чтобы карась не дремал. Контактировать мне не с кем - значит только следить за собой. И мало-помалу решать остальные задачи. Кстати, наметим очередные шаги.
1) Рюкзак! Там куча исключительно полезных вещей: лекарства, которых в мире пока еще нигде нет и которые некоторые заболевания (раны) лечат за считанные дни; калькулятор на солнечных батарейках, т.е. энергонезависимый; малая саперная лопатка - таких пока здесь не делают, а ей даже небольшой окоп можно вырыть в два счета; нож с набором инструментов ну и много других хозяйственных вкусняшек. Значит, при первой возможности надо рюкзак найти и тщательно перепрятать. Изначально он упакован хорошо, не промокнет и зверье не тронет. Лишь бы никто под ту елку не сунулся.
2) Занятия с солдатами. Очень хорошо! Намного лучше, чем я даже могла представить. Натасканные мной в рукопашке и прочей спецфизкультуре бойцы - это почти готовый партизанский отряд с проверенными людьми. Ну, или костяк такого отряда. К нему только грамотного командира (я трезво оцениваю свой уровень и возможности - командовать могу только в семье) - и вперед. До зимы точно сумеем продержаться с минимальными потерями (ну я и оптимистка), а дальше, как карта ляжет.
3) Мои собственные тренировки и учеба. Вот это проблема! Немецкого практически не знаю, саперного дела не знаю, с современным стрелковым оружием незнакома. А на учебу вам, Анна Николаевна, всего два с небольшим месяца, и часы тикают - скоро флажок начнет подниматься [5].
4) Подготовка баз с землянками, продуктами и оружием - боеприпасами. С одной стороны, ничего сложного - только найти подходящие участки в 5 - 15 километрах отсюда и оборудовать. Но, с другой стороны, вот это пока труднее всего, т.к. я "невыездная". Зато хитрая - что-нибудь обязательно придумаю. (Оптимизм так и прет - наверное, после утреннего разговора. Как бы не накаркать.)
Все, хватит думать - пора обедать. Но сначала поищу свою одежду.
Оказалось, что мой комбез и рубашку успели постирать и даже высушить. Я тут же с удовольствием влезла в них и почувствовала себя практически здоровой. Шов не беспокоил - "Спасатель" - хорошо, но и руки у доктора золотые. Сегодня же попрошу швы снять. Тогда к завтрашнему дню останется крупная царапина. Прикрою ее челкой, и внешний вид восстановится.
Обед улетел со свистом. Не знаю только, можно ли просить добавки. Пока потерплю - залью чаем.
А не заняться ли мне пока сбором информации. Вон медсестра отдыхает, может она не откажется со мной полялякать. Все-таки для нее я новый человек, а она, судя по виду, всегда готова посудачить. И ей приятно, и мне полезно.
- Танечка, а можно с вами поговорить? Тут все меня допрашивают, а просто поговорить не с кем.
- Конечно, Аня - тебя так теперь называют?
- Да, лейтенант Вася сказал, что теперь это мое имя. А кстати, тут Сергей Палыч говорил, что он у вас тоже лечился?
- Да, у него осенью был приступ аппендицита и до госпиталя его просто бы не довезли. Вот Сергей Палыч его и прооперировал. Говорил, что еще полчаса и не стало бы лейтенанта. А после операции он у нас еще почти месяц пролежал.
- Почему так? Я слышала, что обычно после такой операции больных через неделю домой отправляют на долечивание и только проверяют процесс заживления.
- Вы правильно слышали. Вот только, пока лейтенант был в больнице, от него невеста удрала. Она его даже ни разу не навестила. Он после операции беспокоился, что не приходит. Попросил меня зайти к нему домой, а там никого. Только записка на столе, что уезжает домой насовсем. Вот после этого процесс выздоровления и затянулся. Если бы не Сергей Палыч и не Валентин Петрович, то вообще неизвестно, как бы он поправился.
- А Валентин Петрович - это кто?
- А это тот капитан, который сегодня к нам приезжал. Они с женой Васе очень сочувствовали, все время ободряли, жена Валентин Петровича ему еду приносила - это ведь не то, чем мы здесь больных кормим. Ну и он пошел на поправку.
- А что это вы так о больничное еде - вроде все вкусно?
- Ну, то, что вкусно - это наша повар старается. Только все равно тут и продукты не те, и домашняя готовка всегда лучше.
Так, кое-какую полезную информацию получила. Теперь потихоньку выходим из разговора.
- Скажите, Танечка, а вы давно здесь работаете?
- Нет, нас сюда с Сергей Палычем перевели из большой больницы в Московской области. После освобождения Белоруссии тут медицины практически никакой не оказалось. Вот и стали переводить сюда персонал и оборудовать местные больницы. Раньше нас здесь только НКВД создали. А мы сразу, во вторую очередь. Тут столько больных сначала было! Это сейчас из-за автобуса больные опять появились. А так палата почти все время пустует. К нам только на осмотр приходят и с мелкими болячками.
Я чуть было не ляпнула: "После какого освобождения? Ведь войны еще не было?", - но сообразила, что речь идет о присоединении к Союзу западных территорий по договору Молотова-Риббентропа.
Закончив разговор, пошла по коридору в знакомую комнатку. Там попробовала сделать небольшую разминку. Руки, ноги в норме. Наклоны поостереглась из-за головы. Шпагат на полу сделала, в стойке тоже решила подождать. Села и покачала пресс - с этим порядок. Резкость пока подождет. Общая оценка - все, что ниже плеч работает нормально, дыхание в порядке. Голову пару дней еще поберегу. Эх, была бы подходящая одежда - можно было бы небольшую пробежку вокруг домика. А так все ограничено стенами - холодно пока на улице, а мне простужаться не с руки. Хорошо, ждем следующего дня. А пока пойду снимать швы. Доктор вроде бы не возражает.
Доктор действительно не возражал, и в палату я вернулась уже в "бесшовном" состоянии. Укладываясь на кровать, я подумала, что лейтенант, вроде бы, на меня запал. Интересно, а я на него? Пока не пойму.
6.
Утром все тихо. Осмотр, очередное удивление Сергей Палыча.
- Да, на вас действительно все заживает, как на собаке. Только с головой надо пока поосторожнее.
- Конечно доктор. Я сама все понимаю. Хоть и не кружится, но память-то все еще не восстановилась.
- Эх, голубушка! Память может завтра придти в норму, а может и год восстанавливаться. Тут мы пока ничем помочь не в состоянии. Вот таблеточки от головы попринимайте. Я раз за вас, что все без нас устроилось. (переживает, что баночку не подарю?)
