Дмитрий Данилов - Гвардеец (Оболганная эпоха)
- Потом расскажу, - отмахнулся я. - Господа, повторяю предложение кузена. Сложите оружие, и мы сохраним вам жизнь.
- Я не привык отступать, - усмехнулся главарь. - Лёшка, возьми того, что моложе, а я укорочу язык этому наглецу.
- Господа, шпага острая, могу и порезать, - заметил я.
- Это я сейчас и проверю, - с кривой усмешкой на губах произнёс главарь и сделал резкий выпад.
Он действовал молниеносно. Будь у меня меньше опыта, остриё проткнуло бы грудь в области с сердца, но я успел парировать удар. Лезвие ушло в сторону. Не ожидавший такой прыти главарь, едва не нарвался на ответный укол, но в последний момент ему удалось уклониться. Шпага лишь царапнула рукав камзола. В месте пореза выступила кровь.
- Я предупреждал, - отсалютовав по всем правилам фехтовального искусства, сказал я.
На турнирах мне встречались разные противники, хотя между спортивным поединком и настоящей схваткой - существенная разница. В первом случае зарабатываешь очки, во втором - жизнь.
- Всего лишь царапина, - прорычал соперник.
Он быстро вышел из себя, горячность - плохое качество для фехтовальщика.
Кроме того, он значительно уступал в росте. Помните, как в фильмах про мушкетёров, они всегда стремились занять господствующее положение - вскакивали на столы, стулья, ступеньки лестницы. Высокий рост даёт значительное преимущество. Но и от мастерства многое зависит.
Однако в любой схватке немалую роль играет его величество случай. Тренер не раз рассказывал поучительные истории, как опытнейшие фехтовальщики прошлых веков проигрывали зелёным новичкам, которым просто повезло. Профессионализм профессионализмом, но расслабляться в поединке пускай со слабым противником не надо. А главаря нельзя назвать слабаком. Шпагой он владел неплохо.
Укол, ещё один. На меня сыпался настоящий ураган выпадов и ударов. Враг менял тактику, переходя из глухой защиты в резкое нападение. Казалось, он не знает усталости. Если бы не мой рост, я бы давно получил несколько дырок и обессилел. Манера фехтования главаря отличалась от того, чему меня учили, так же как каратисткие ката от реального боя.
Противно ощущать себя дилетантом, но надо смотреть правде в глаза. Я всё ещё жив только благодаря везению, но долго длиться оно не может. Выиграть могу лишь в том случае, если воспользуюсь немногими преимуществами, а их действительно немного, если быть точнее - всего два: противник склонен к импульсивным необдуманным поступкам, и он намного ниже. Если его как следует раззадорить, а потом нанести удар, который трудно отбить, победа будет за мной.
Сказать, конечно, легко, но вот сделать... Кажется, знаю. Я рубанул по макушке главаря, он пригнулся, но шпага зацепила роскошный плюмаж, только перья по сторонам полетели. Шляпа от удара свалилась в лужу. Я поддел треуголку ногой и послал вперёд как футбольный мяч. Бинго! Сам Марадона гордился б таким попаданием. Мокрый, грязный головной убор угодил в лицо.
- А, чтоб тебя!
На физиономии противника были видны только разъяренные глаза. Остальное покрылось густым слоем грязи. Он походил на женщину в косметической маске - зрелище не для слабонервных.
Я разразился коротким издевательским смешком.
Взбешённый главарь бросился на меня, забыв обо всём, в том числе об осторожности. Я проткнул его словно вертелом, до самой рукоятки. Неприятный хруст разрываемой плоти, кровь, много крови... Шпага прошла сквозь рёбра как по маслу. Странно, даже не ожидал. Он захрипел и осел на подкосившиеся колени. Я выдернул лезвие и толкнул его ногой. В тот момент это не казалось мне кощунством. Он поступил бы точно также.
С громким чавканьем тело опустилось в лужу, поднимая ворох брызг. Всё происходило как в замедленной киносъёмке. Главарь лежал на спине и смотрел в небо остекленевшими глазами.
Я не знал насколько неприятно убивать человека, особенно впервые. Меня едва не стошнило.
- Превосходно, Дитрих, - ободряюще воскликнул Карл. Он с лёгкостью теснил своего противника. - Эти русские никогда не умели биться на шпагах по-настоящему. Ты преподал ему хороший урок.
- Я убил его, - мрачно произнёс я.
- Он заслужил.
Я не стал спорить.
- Сдавайтесь, сударь, - довольно произнёс кузен, выбив шпагу из рук соперника. - Обещаю пощадить вас и не убивать.
Оружие с жалобным звяканьем упало. Кончик шпаги Карла упёрся в горло проигравшего.
Похоже, у нас появится пленный. Ума не приложу, что с ним делать. Думаю, на нашем месте он бы вряд ли был столь милосерден.
Глаза проигравшего сверкнули отчаянием, быстро сменившимся злостью.
- Пошёл ты...- произнёс он и, подавшись вперёд, проткнул горло шпагой.
В кузена ударила струя крови. Он едва не вскрикнул от неожиданности.
- Хорошо день начинается, - вздохнул я, вкладывая оружие в ножны.
- Ты забыл протереть лезвие, - возмущённо сказал Карл. - Оно заржавеет.
- Плевать, не до этого. Проверим, жив ли тот, кого они обыскивали.
Я опустился на колени рядом с человеком в зелёном мундире. Под париком, обнаружились растрёпанные светлые волосы. На макушке бугрилась большая свежая шишка. Выходит, мой товарищ по несчастью.
Я приложил ухо к груди. Сердце билось неторопливо и размеренно. Беглый осмотр показал, что его просто оглушили. Других ран, кроме набитой шишки, не нашлось.
Нашатыря нет, можно похлопать по щекам или поднять ноги. Вроде так поступают с женщинами, находящимися в обмороке. Но этот очнулся самостоятельно.
Он схватил меня за грудки, с воистину медвежьей силой подтянул и сердито прорычал:
- Ти собрался меня грабить, да?
Он говорил на ломанном русском. Выходит, иностранец... вроде меня нынешнего.
- И в мыслях не было. Я просто хотел вам помочь.
Мой голос убедил его, что я говорю правду, и он отпустил.
- А кде некотяи, что стрелял в моего коня?
- Не стоит волноваться. Дела их неважные.
- Виходит, ви спасли мне жизнь. Я отшень вам плагодарен.
- Что вы. Я выполнял свой долг порядочного человека.
Слова сами слетели с кончика языка. Странно, обычно я выражаюсь в иной манере. Неужели, заразился от Карла.
- О, ви не просто порядочный человек, вы - человек чести. Назовите своё имя отважный герой.
- Игорь... - я прикусил язык, - то есть Дитрих. Дитрих фон... Гофен, - уф, кажется, не ошибся.
- Спасибо, отважный рыцарь. Даю слово творянина и офицера: я отплачу вам той же монетой...
Бабах! Оглушительно громыхнуло из кустов, моментально окутавшихся облаком дыма. Послышался тонкий противный свист и шлепок. Тело офицера выгнулось. Я увидел страшно удивлённые глаза.
- О, майн гот, не хочу умирать! - он дёрнулся и повис у меня на руке.
Мне не впервой видеть смерть. Я перестал бояться покойников с того момента, как закрыл глаза умершему на глазах отцу, стянул его рот платком, накрыл простынёй и стал обзванивать родственников. Просто каждый, кто прикоснулся к этому таинству, уже никогда не станет прежним. Меняется действительность и твоё отношение. Начинаешь ценить каждый вздох, взгляд, каждую крупицу общения с близкими. Проблемы, ранее казавшиеся глобальными, уходят на второй план. Суета сует. Вот она - истина в последней инстанции.
Офицер, бывший недавно живым, чувствующим человеком, вцепился в меня, будто я последняя ниточка, связывавшая его с этим миром. Ниточка оборвалась. Душа улетело туда, откуда нет возврата, где, как хочется верить, намного лучше, чем здесь.
Я видел его впервые, успел перекинуться несколькими фразами и всё, но почему по щекам потекли слёзы? И наряду с возникшей горестью внутри разгоралось пламя, оно требовало выхода. Где та сволочь, что предательски выпалила из кустов?
Я оказался на ногах и бросился туда, где ещё не успел развеяться дым, услышал за спиной конское ржание, громкие возгласы.
- Куда прёшь, убивец?
Я обернулся и последнее, что успел увидеть - летевший в лицо деревянный приклад мушкета.
Глава 4
- Куда их, ваш высокородь? В полицию?
- Нет. Дело сурьёзное. Пожалуй, вези в Петропавловскую крепость, сдашь чиновнику Тайной канцелярии, а если не найдёшь, то коменданту. Скажи, что застали на месте убийства ажно с четырьмя трупами. Хоть и иноземцы, но кто ж их аспидов знает. Пущай в Тайной канцелярии разбираются.
- А с телами как? Вы их опознали, ваш высокородь?
- Трое в сером - капрал Преображенского полка Звонарский с лакеями. Запомнил?
- Так точно, господин капитан.
- Мёртвый измайловец - поручик Месснер из вестфальцев. Поговаривают, конфидент самого Миниха[1].
- Эвона как. Это его мы, выходит встречали?
- Его.
- Не уберегли, значит, голубя. Опасливо мне, ваш высокородь.
- Чего ты спужался, Борецкий?
- А ну как и меня заодно с энтими двумя немчиками в колодничий каземат оформят? Попасть туда легко, а вот выйти трудно.
