Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии
— А у нас в спецроте учился младший брат Владимира Коккинаки, Сашка, — сказал Владимир.
— У них вся семья – летчики. Все три брата, — ответил Якушенко. — Я как-то в санатории отдыхал вместе с Костей Коккинаки. Он у нас на ТОФе служил летчиком-истребителем, до того как перешел на испытательную работу…
Поговорили они и о другом недавнем беспосадочном перелете из Москвы на Дальний Восток – рекордном перелете женского экипажа Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко и Марины Расковой на самолете ДБ-2 "Родина".
— Бардака было с л и ш к о м много… — сказал Галушка. — Когда они потерялись, мы с Павлом тоже на их поиски летали. Да не нашли, слава Богу! А то, хрен его знает, что было бы… Знаете, как комбриг Бряндинский, Герой Советского Союза, убился? Светлая ему память… Полетел их искать на "Дугласе" с журналистами из газеты "Тихоокеанская звезда". Хотя самолет уже нашли, и можно было не торопиться. Но не усидел… А, может, поторопили, — он махнул рукой неопределенно. — А там еще и ВВС второй отдельной Краснознаменной армии летало. ТБ-3 с десантом… Ну, они им хвост и подрезали. Все, кто в "Дугласе" был – вдребезги. А из ТБ четыре парашютиста выпрыгнуть успели… — он покосился на значок на груди у Владимира. — Нам потом знакомый рассказывал, он там был и видел как "Дуглас" обоими моторами врубился в заднюю часть фюзеляжа и в хвост ТБ. И, разламываясь, посыпался на землю. — Галушка пустил в ход ладони, показывая, как было дело. — А ТБ крутанулся волчком, опустил нос, перевернулся на спину, затем на живот, опять на спину… Так все там и остались, в тайге… Пятнадцать человек…
Петр молча залез в кошелку и достал еще одну бутылку. Молча разлил поровну. И также молча выпил. И остальные тоже.
— Смелые девки… Что тут скажешь! Раскова десять суток по тайге блукала. А это ой-ой-ой. У нас там и медведи, и тигры попадаются. А у нее только две обоймы на все про все! Повезло ей, что уцелела… — Якушенко закусил салом и продолжал развивать мысль. — Но, если честно, не женское это дело на дальнем бомбардировщике летать, — И посмотрел на своего однополчанина. — Вон, даже у шахтера руки отнимаются! А тут девчонки. Как, вообще, долетели, непонятно…
— Это же наши с о в е т с к и е девушки! — сказал Коля, и покраснел…
Якушенко посмотрел на "вьюношу" с искренней жалостью взрослого, видавшего виды, двадцатишестилетнего мужчины, но промолчал и только махнул рукой. Бабам не летать, а рожать надо, да детей воспитывать. Он, вот, свою отвез к родителям, воспользовавшись оказией…
Уже на сносях его Галина. Через месяц сроки. А он оставил ее у отца с матерью и уехал. Служба! А что поделать… Пусть уж лучше здесь рожает, чем в военном городке. Тут за ней хотя бы присмотрят. И, вообще, молодая мать! Мало ли что! Будет, кому подсказать, научить. Они, конечно, и от природы всё сами знают, как с дитем управляться, но так, все-таки, спокойнее… Эх, Галю, Галю… Нескоро теперь повидаемся.
Петр Галушка встал и ушел в тамбур курить. Якушенко посмотрел ему вслед…
У Галушки своя беда… Обычная летчицкая – муж летает, а интенданты в канцеляриях сидят, да на чужих жен карандаши точат… А бабам плевать, что у мужа героическая профессия. Им нужно чтобы муж каждый день на работу ходил, и каждый день вечером с работы домой возвращался. Им нормальную семью подавай. А откуда ей взяться! Если мужа, то в Испанию на полгода, то в Китай, то на учения, то на сборы, то на Тихий океан, то на Северный Ледовитый…
Вон, комбриг Тхор, пять орденов имеет! Охренеть! А толку! Мужики, на сборах рассказывали, что он со своей и сходился, и расходился, и женился, и разводился… Она даже ребенка ему родила в какой-то просвет между его командировками на войну. А потом сошлась с бывшим начальником политуправления ЗабВО дивкомиссаром Васильевым и сбежала с ним, пока муж в очередной длительной спецкомандировке пропадал. Вот так! И ни ордена, ни звания не помогли. Он, потом даже ездил ее разыскивать в Европейскую часть Союза. Интересно, нашел или нет?..
Галушка накурился и вернулся в купе.
"Эх, Петр Никанорович, Петр Никанорович!.. И ведь хороший мужик! — думал Якушенко, глядя на друга. — Отличный летчик! Надежный товарищ… Ну, выпивает иногда! Так, кто же не выпивает! Жизнь такая! Зато хозяйственный и по бабам не бегает. А, вот, досталась ему ш а л а в а, и развязаться никак с ней не может… Лариса… Хоть бы уже сбежала с кем-нибудь насовсем, как у Тхора, так нет! Гуляет и пьет кровь из мужика! И никакой на нее управы нету. Сейчас приедем – опять какая-нибудь история. Ну, и мела бы подолом, раз не имётся!.. Да, только поаккуратнее! Чего же так наглеть-то!"
— Павло, тут ребята в соседнем вагоне знакомые едут, — сказал Галушка. — Из сто пятнадцатого морского разведывательного и четырнадцатого истребительного. Сашка Василенко, Колька Сухорученков, Вовка Малахов… В гости приглашают. Я обещал… Пошли, сходим! Надо боевую дружбу укреплять!..
Якушенко посмотрел на Владимира и Николая:
— Так, ребята! Мы вас тут ненадолго на хозяйстве оставим. А сами к соседям наведаемся, обстановку разведаем. Если что, вы потом подтянетесь. Лады?..
Николай и Владимир только плечами пожали, дескать, не вопрос. Галушка и Якушенко, прихватили початую бутылку, и ушли в соседний вагон.
Владимир сходил к проводнику и принес чаю себе и Николаю. А потом они уселись возле темного окна, друг напротив друга, и разговорились, почуяв родственные души. А поговорить было о чем.
Николай Полищук был влюблен п о - н а с т о я щ е м у безнадежно…
Потому что Ирина, девушка с которой он дружил на гражданке, вышла замуж за другого, пока он учился на пилота.
Они долго переписывались. Но потом письма из Оренбурга приходить перестали. А однажды дневальный, стараясь не глядеть в глаза, передал Николаю, пришедшую с последней почтой открытку. От соседки Ирины по заводскому общежитию. Не особо церемонясь, она писала, что ей надоело выбрасывать его письма в мусорное ведро. И сообщила, что Ирина уже с полгода, как вышла замуж за какого-то инженера, сменила фамилию, и уехала в другой город. И даже адреса не оставила…
Хотя в Николае характер угадать было трудно, пережить это предательство он сумел. А, ведь, многие ребята, внешне более крепкие, чем он, от таких историй и стрелялись, и вешались… Был, все-таки, в этом худощавом пареньке свой стержень. Как стальная арматурина в бетоне…
Ирину он простил потом… Наверное, ей было очень трудно одной. А, может быть, она действительно встретила свою любовь. Ведь, сердцу не прикажешь… Николай, вот так и не смог приказать своему сердцу ее разлюбить.
Он достал маленькую фотокарточку, наверное, от заводского пропуска, и показал Владимиру.
Ну, что сказать… С карточки на Владимира смотрела круглолицая, миловидная женщина с тугой косой, загадочной улыбкой и вызывающим прищуром глубоких глаз… Если бы Владимир не был так сильно влюблен в Наталью, быть может, и он обратил бы внимание на такую красавицу… Он вздохнул и отдал фото назад. Раздобыть фотокарточку Натальи ему так и не удалось…
Пройдет несколько лет, он состарится и позабудет любимое лицо. Так и будет жить… Без любви… Глупо, бессчастно, безрадостно… Пока его не собьют в жестоком бою, или он сам не убьется в какой-нибудь аварии…
А, может, он прославится… И тогда, однажды, весь в орденах и в бинтах, приедет в родную Одесскую авиашколу, выйдет на трибуну, и она, наконец-то, поймет какой он герой и по-настоящему его полюбит…
В этот момент дверь купе, громко лязгнув, отодвинулась, и на пороге показались Петр и Павел в компании еще нескольких моряков.
Пока Николай и Владимир под печальный стук вагонных колес предавались грустным воспоминаниям о своей несчастной любви, боевые друзья успели, как следует, пообщаться, допить то, что имелось, и даже сходить в вагон-ресторан за добавкой.
А потом у Галушки вдруг проснулась совесть, и он вспомнил, что они оставили без присмотра двух желторотиков. Сгрести все со столика и перебазироваться назад, в свое купе, труда не составило.
Сразу стало тесно и весело… Ребята быстро познакомились.
Старший лейтенант Малахов был командиром звена в четырнадцатом иапе, а лейтенанты Василенко, и Сухорученков служили в сто пятнадцатом мрапе в одной эскадрилье и летали на гидросамолетах МБР (морской ближний разведчик).
— Летающие лодки! — многозначительно поднял указательный палец Сашка Василенко. — Поэтому и ходим, и летаем…
— Низэнько и тихэнько, — закончил вместо него Галушка. И все купе покатилось со смеху.
— А то! — согласился Сашка. — М Б Р! Летай пониже – Мама Будет Рада!
— Точно! — подтвердил, утирая слезы, Петро.
— Между прочим, на нашей лодке Полина Осипенко установила три международных женских авиационных рекорда, а потом вместе с Верой Ломако и Мариной Расковой от Севастополя до Архангельска долетела! На м о р с к о й машине над сушей! — махал указательным пальцем Сашка. — Две с половиной тысячи кэмэ! Международный женский рекорд дальности!
