Сергей Арбенин - Дети погибели
– Сотрудница Зинаида Ивановна! Видите, человек волнуется. А может быть, у него действительно есть что сказать мне наедине, по-мужски…
Он подмигнул Зинаиде Ивановне. Та мгновенно поднялась, собрав какие-то бумаги, и вышла с каменным лицом.
«Всё равно донесёт!» – с тоской подумал Лукавин, проводив взглядом божественную фигуру «сотрудника»; фигуру не портили даже гимнастёрка и унылая тёмная юбка.
«Да… – подумал Киров, тоже машинально проводив секретаршу взглядом. – С Зининой жопой можно далеко-о пойти…»
– Я, видите ли, работаю в библиотеке в районе Сенной. До недавних пор в библиотеке – хотя она и небольшая – работали три человека. Но однажды за ними пришли.
Лукавин грустно посмотрел на Кирова. Вздохнул:
– Теперь я работаю один.
– И что же? – Киров слегка развалился в кресле. – Вам нужны новые работники? Так вы не по адресу обратились, товарищ… э-э… Лукавин.
– Нет… Пришёл-то я по адресу, и, кстати, долго добивался встречи с вами. То, что людей забрали, – не знаю, что с ними стало, – не главное. А главное, что в нашу совершенно ничтожную, скажу я вам, библиотеку несколько дней назад привезли вдруг подарок, да какой! От самого народного академика Николая Морозова. Больше двух тысяч книг, вы подумайте! Сгрузили с грузовика и уехали!
Киров, не показывая вида, что заинтересовался, молча ждал продолжения.
– Ну, книги, как положено, в связках, в ящиках. Особо востребованную литературу – труды Маркса, Энгельса, Ленина, товарища Сталина – я, конечно же, сразу выставил на полки. Потом там были научно-популярные труды, – их я тоже выставил: люди у нас очень наукой интересуются. Ну, и художественная литература, конечно…
– Постойте-ка, – Киров понизил голос. – Вы мне про Горького тоже будете рассказывать?
– Нет! Кроме Горького, классиков советской и русской литературы, в ящиках лежали и другие бумаги. Я, как старый архивариус, не утерпел: заглянул. Знаете, о чём в них написано?
Лукавин поднялся, обошёл стол и, приблизившись к самому уху Сергея Мироновича, что-то прошептал. Лицо Кирова внезапно изменилось.
– Где эти ящики сейчас? – тихо спросил он.
Лукавин прошептал:
– В подвале. В мои годы, сами понимаете, нелегко переносить такие тяжести… Так я понемножку, частями. Перетаскал, ящики поставил там же. Подвал недавно был осушен, так что всё должно сохраниться. Несколько лет, я думаю, точно.
Киров молча смотрел на «лесовика». Лукавин отвечал ему тем же неморгающим взглядом.
– Кто ещё об этом знает? – спросил Киров.
– Никто. Говорю же, таскал в одиночку, вечерами, а то и по ночам… У меня, знаете, комнатка в этом же доме. В коммунальной квартире…
Киров внезапно встал.
– Так… – он подумал, прошёлся по кабинету. – Надо выставить охрану у подвала. Другой выход из него есть?
– Есть, но он основательно завален всяким хламом. И потом, Сергей Миронович… Извините меня, ради Бога, но я бы не стал привлекать ко всему этому внимания. Дарственная на библиотеку у меня есть, акт сдачи-приёма тоже: книги привезли из Борка сотрудники НКВД… Правда, сотрудник-то был один, – внезапно оборвал себя Лукавин. – И дарственную он сунул как-то так, походя. А акт – копия, там и почерка не разобрать… Разгружали машину этот товарищ из НКВД и водитель. Ну, и я, по мере сил…
– Почему? Почему вы всё это мне рассказываете? – не понимая, спросил Киров.
Лукавин тяжело вздохнул. Воровато оглянулся, достал из кармана жилетки в несколько раз сложенную бумажку. И сунул Кирову прямо под нос.
Киров прочёл. Привстал. Снова прочёл.
Перевёл глаза на Лукавина.
– Дорогой товарищ, – вкрадчиво спросил. – А вы не провокатор, а? Вот посадят вас в одно тесное холодное место, да и расшифруют, кто вы и откуда. «Архивариус»!
– Так я и думал, – не поверите, – вздохнул Лукавин. – Я и сам, знаете, долго верить не хотел… Сомневался… Но бумажка эта покоя не давала. Она, между прочим, оказалась в первом же ящике, с книгами классиков. У стенки, книгами заложена…
Киров опустился в кресло и внимательно посмотрел на Лукавина.
– Да, я понимаю. Вас проверяли перед тем как сюда впустить. И бумагу вашу про собственноручную записку Ленина вы хорошо придумали… Вот что. Всё это – важнейшая государственная тайна. Думаю, вас не трогают потому, что пока не знают, какие вы секреты у себя в библиотеке спрятали. Поэтому в ваших же интересах – молчать. Если вдруг спросят о подвале – вы знать ничего не знаете. А ящики лучше… ликвидировать.
– Попробую, – Лукавин насупился.
Киров черкнул на бумажке-пропуске.
– На выходе из Смольного вас не остановят. А уж дальше… Дальше – извернитесь как-нибудь… В коридоре меня поймайте, что ли. Да, Зинаиду я предупрежу. И – молчок! Всем, кто бы ни спрашивал, хотя бы сам товарищ Ягода!
Лукавин вздохнул, опустил плечи и вышел. Киров подождал мгновение и поднял телефонную трубку:
– Товарища Сталина, пожалуйста.
* * *
МОСКВА. КРЕМЛЬ. КАБИНЕТ СТАЛИНА.
Ноябрь 1934 года.
Нарком Ягода и его заместитель Ежов стояли перед Сталиным по-солдатски, навытяжку.
– Ну, нашли вы так называемые архивы этих таинственных лигеров? – медленно, растягивая слова, спросил Сталин.
За его неторопливостью почти всегда следовала гроза.
– Ищем, товарищ Сталин, – ответил Ягода.
– Где ищете?
– Везде. Начали с архивов, сейчас работаем со спецконтингентом.
Сталин помолчал.
– Тот человек… Вышеградский, у которого нашли эти бумаги… Где он?
– Здесь, на Лубянке.
– Где протоколы допросов?
Ягода ринулся вперёд и развернул перед вождём папочку с грифом НКВД.
Сталин кивнул, бегло пробежал глазами несколько страниц. Взглянул на Ягоду.
– А ведь он не враг, товарищ Ягода.
Ягода открыл было рот и тут же закрыл.
– Вижу, вам нечего ответить. Вы только и умеете, что спрашивать. На допросах. А кто же у вас проводит беседы?
– Беседы? – изумился Ягода.
– Именно. Простые человеческие беседы… С такими людьми, как этот Вышеградский, нужно говорить иначе. Ведь ещё в точности не известно, кто такие лигеры…
Сталин поднял голову.
– Есть сведения, что они существовали со времён Александра I. Они и предупреждали его об опасности возможного бунта будущих декабристов. А спустя десятилетия они пытались бороться с террористами из «Народной воли». Что это значит?
Сталин поднял прокуренный палец.
– Можно подумать, что они защищали только царей.
Пауза затянулась, и Ягода робко спросил:
– А кого же ещё?
– Русский народ, – угрюмо бросил вождь. И поднялся: – Возможно, что и архива как такового нет. Бумаги уничтожались или хранились у каждого лигера в отдельности… Пока Александр III не начал с ними беспощадную борьбу… А теперь ответьте мне, товарищ Ягода: эти лигеры – или как они там себя называют, – они враги Советской власти?
Ягода беззвучно раскрывал рот. Ежов внезапно выгнул грудь и выпалил:
– Их можно использовать на благо Советской власти. И на этом этапе, считаю, товарищ Сталин, они могут быть полезными!
Он так взмок, что на плечах гимнастёрки появились тёмные пятна.
– Хорошо, – удовлетворённо ответил вождь, внимательно посмотрев на Ежова. – Задействуйте всю разведывательную сеть за границей. Кто-то из тех, прежних лигеров должен остаться в живых. Но военной разведке об этом пока знать не обязательно.
Он отвернулся, потом как-то боком, искоса, поглядел на Ягоду:
– И поосторожнее с вашими допросами, товарищ Ягода. Поручите лучше это тонкое дело товарищу Артузову. Он сможет, я думаю. Да, и архив – этот мифический архив – больше не нужно искать.
Когда они вышли, Сталин задумчиво потеребил усы.
– Если архив нам понадобится, мы его рано или поздно найдём. Если же нет – пусть лежит там, где лежит… Могила – вещь молчаливая!
Усмехнулся в усы и поднял телефонную трубку:
– Поправки к уголовному кодексу уже готовы? А наш всероссийский дедушка успел их подписать? Да-да, те, об ускоренном производстве дел о террористах… Зачем мне их смотреть? Вы думаете, я их не видел?.. Кстати, насчёт Ягоды…
Нет, Сталин вовсе не собирался «вычистить» из органов заодно и Ягоду. Зачем же так сурово? Старый партиец товарищ Ягода будет назначен Генеральным секретарём госбезопасности! Пусть полетает ещё птичка, пусть почирикает. А вот потом…
И Сталин сжал кулаки.
* * *
СМОЛЬНЫЙ.
1 декабря 1934 года.
Уже подъезжая к Смольному, Киров решил: «архивариус» не тот, за кого себя выдаёт. Пора обрадовать Ягоду и местных мастеров сыска – Медведя и Запорожца. Некстати вспомнив Запорожца, Киров нахмурился. Заместитель Медведя как раз уехал отдыхать в санаторий НКВД. Нервишки подлечить. Или… Спрятаться? Уж на это они мастера…
Киров вышел из машины, прошёл мимо вставшей навытяжку охраны, поднялся по лестнице и двинулся по коридору. Охранник следовал за ним. Кстати, запоздало подумал Киров – охранник, кажется, из новеньких. Как его фамилия? Сергеев, что ли?
