Люси Монро - Не обязан жениться
Услышав его слова, она не поняла их смысла, так что просто пропустила мимо ушей. Она все еще упивалась воспоминаниями о прошедшей ночи и чувством необыкновенного облегчения, охватившего ее после того, как она произнесла три заветных слова. Даже если признание прозвучало неловко.
По крайней мере, он над ней не смеялся.
Одно из прекрасных качеств Макса: он никогда не насмехался над чужой неловкостью, хотя сам отличался необыкновенным изяществом во всех своих поступках.
– Это была волшебная ночь, – несмело вымолвила она.
– Да. – Он говорил необыкновенно серьезно и почему-то грустно.
Она не понимала, в чем дело. Может, он устал? Ночью он потратил кучу сил. Сказать по правде, она и сама сомневалась, что, если все их ночи будут похожи на эту, сколь бы чудесной она ни была, у нее останутся силы на что бы то ни было еще.
Не ограничившись первым подходом, они трижды занимались любовью. Макс еще никогда не был столь ненасытен, а она еще ни разу не отдавалась ему столь свободно. Он не знал усталости в ласках и брал ее вновь и вновь, жадно и неутомимо. Она наслаждалась каждой секундой. Даже сейчас, вспоминая эту ночь, она вздрагивала от сладостной боли.
– Прости меня. – Голос Макса звучал еще более мрачно.
Она предпочла бы сделать вид, что не знает, откуда в нем эта горечь. Но не могла.
Впрочем, она могла сказать ему, что это неважно. Что он не обязан признаваться ей в любви – пока она нужна ему. Ведь он недвусмысленно дал ей это понять сегодня ночью.
– Ничего страшного, – проговорила она с притворной живостью, старательно скрывая свое разочарование. Наконец она смогла посмотреть ему прямо в глаза.
Чувствовалось, что он сдерживается изо всех сил, делая вид, что все в порядке, в то время как что-то грызет его изнутри.
– Ты не поняла. Думаю, эта ночь была ошибкой. – Он ошарашенно покачал головой, будто жалея о вырвавшихся словах.
Еще бы он не жалел, идиот! Она не требовала от него слов любви – но она не собиралась терпеть столь презрительного отношения к их прошедшей ночи.
Вдруг ей показалось, что она поняла его озабоченность.
– Ты хочешь делать вид, что мы не занимаемся сексом?
Неужели его это действительно так заботит? Она была потрясена.
– Нам так хорошо вместе, что притворяться не имело бы смысла. Это было бы нечестно по отношению к тебе. И ко мне.
Джиллиан нахмурилась:
– Я не понимаю. Ты хочешь отказаться от секса?
Неужели до свадьбы? Свадебная церемония в королевских семьях готовится как минимум год, а то и два. Что ж, тогда неудивительно, что этой ночью он был так ненасытен.
А почему он тогда отказался от презерватива? Может, надеялся, что она забеременеет, чтобы ускорить свадьбу?
Но это было не похоже на Макса. Он не умел идти к цели исподволь, предпочитая двигаться к ней напрямик.
– Если мы по-прежнему будем заниматься сексом, потом нам будет еще тяжелее расстаться. Не говоря уже о том, что про наши отношения может прознать пресса. Нам и так повезло, что до сих пор репортеры ничего не пронюхали.
Джиллиан всегда подозревала, что молчание прессы было связано не только с их осмотрительностью, но и с тем влиянием, которым пользовался ее отец. Но сейчас это ее мало волновало.
– Расстаться? – переспросила она в растерянности. – Зачем нам расставаться?
Они же собираются пожениться. Или нет? Ее сердце сжал холодный страх.
Неужели нет?
Но в его лице не было и проблеска надежды. Как и в его словах:
– Нам все равно придется расстаться. Думаю, ты сама отлично это понимаешь.
Глава 3
– Не понимаю. Представь, что я глупая, объясни мне на чистоту, – с трудом проговорила Джиллиан.
– Я не могу жениться на женщине, которая не сможет родить наследника трона. Это жестоко, я понимаю, но такова жизнь.
– Я не могу родить наследника? – все еще недоумевая, переспросила она. Тем не менее она, кажется, начинала понемногу прозревать. Внезапно ей стало ужасно неловко лежать вот так – обнаженной, в одной постели с ним.
Нахмурившись, он сел на кровати. Казалось, он не испытывает неловкости от собственной наготы – по крайней мере, он даже не подумал прикрыться.
– Ты, кажется, сказала, что читала результаты своего обследования?
– Я сказала, что получила их.
– Я видел открытый конверт.
– Бабушка позвонила. Я не успела проглядеть бумаги.
– Такие важные вещи недостаточно просто проглядеть. – Так сурово он говорил лишь в крайнем раздражении.
Отчего же он злится?
– После того как в шестнадцать лет мне удалили аппендикс, я не жаловалась на здоровье.
– Операция, которая вытащила тебя с того света, негативно повлияла на фаллопиевы трубы, – произнес он с явным неудовольствием человека, которого вынудили к объяснениям.
Негативно повлияла на фаллопиевы трубы? Черт возьми, что это значит?
Джиллиан была не в силах еще хоть секунду выносить эту притворную близость. Она выскочила из постели, схватила платье и натянула его на себя так резко, что чуть не оторвала рукав. Затем она отошла от кровати, стремясь отодвинуться от него как можно дальше.
– О чем ты говоришь?
Макс скривился, словно от боли:
– Шансы на то, что ты забеременеешь, очень малы.
– Но есть ведь способы лечения, медицинские средства… – Неужели он даже не подумал об этом?
Она неполноценна. И поэтому недостойна стать его невестой. О господи! Ее молчаливый призыв к небесам был полон страдания. Но Бог молчал.
Значит, прошлая ночь была не выражением его страсти и сексуальной тяги к ней. Это была ночь прощания. Все знаки, говорившие ей о том, что они вечно будут вместе, на самом деле означали строго противоположное.
– Ты можешь пройти курс лечения, когда встретишь кого-то другого, – произнес он, будто пытаясь утешить ее доброй вестью.
– Но не с тобой.
– Жениться на тебе, зная, что нам придется прибегнуть к помощи врачей, чтобы родить наследника, было бы неправильно и неразумно по отношению к королевскому дому.
– Но я не собиралась замуж за твой королевский дом! – Голос Джиллиан сорвался на крик.
Впрочем, какое замужество? Его не будет. От этой мысли колени у нее подогнулись, она едва удержалась на ногах.
Все эти слова значили лишь одно: она потеряет Макса.
– Ты не права. Я принц, и однажды я стану королем. На мне с рождения лежит бремя долга, всю тяжесть которого отчасти могут понять лишь выборные государственные служащие. Но они несут подобное бремя лишь временно. Мне же в один прекрасный день придется думать в первую очередь о нашей маленькой стране.
Она знала это. Представитель одной из немногих абсолютных монархий, сохранившихся в мире, Макс был наследным принцем Воларуса. А значит, его жизнь ему не принадлежала. И все-таки он имел право выбора.
– Ты меня не любишь. – Лишь это было по-настоящему важно для Джиллиан. Осознав это, она ясно поняла, почему он даже не думал обратиться за помощью к врачам.
Она ему нравится, он хочет ее, быть может, он действительно огорчен их предстоящим расставанием. Но он ее не любит.
– Любовь – не то чувство, которому я волен подчиняться. Да и сам я не хочу этого.
– Любовь либо есть, либо ее нет. Если ее нет, нечему подчиняться.
Джиллиан знала это с детских лет. Сколько бы ты ни пытался, ты не сможешь заставить человека полюбить тебя.
Любовь нельзя получить силой, как и отказаться от нее по собственной воле. Джиллиан готова была отказаться от встречи с бабушкой и дедом, никогда не увидеть своих родителей – если бы за это ей была дарована сила покончить с волной страдания, которое, казалось, поглотит ее без остатка.
– Ты сказала, что любишь меня. Мне очень жаль. – В темно-карих глазах Макса, кажется, действительно теплилась жалость. Это ударило ее сильнее, чем его слова: ее искренность словно подтверждала правдивость сказанного.
Боль сжимала тисками ее сердце, терзала все тело – физические мучения были столь же тяжелы, как душевная боль. Джиллиан едва могла дышать, она с трудом держалась на ногах.
Ему очень жаль.
Ей хотелось плакать, кричать, но она усилием воли сдержала слезы, не дав своей боли выплеснуться наружу.
– Убирайся. – Это слово она произнесла очень тихо, но знала, что он ее услышал.
– Ты действуешь нерационально.
– С первого нашего свидания ты очень старался скрывать наши отношения от прессы.
– Да.
Джиллиан не стала спрашивать почему. Его объяснения ее больше не интересовали.
Ей хотелось только, чтобы он ушел. Тогда она сможет выплеснуть свою боль. Он не должен этого видеть.
– Ты не думаешь, что, если я сейчас позвоню охране и попрошу выкинуть тебя из квартиры, вся твоя конспирация пойдет прахом?
Услышав эту угрозу, Макс изумленно посмотрел на нее:
– Ты не вызовешь охрану.
Похоже, он заблуждался, считая, что хорошо ее знает.
Джиллиан с силой вдавила кнопку тревоги, скрытую за неприметной дверцей:
