Станислав Сергеев - Памяти не предав
Лебедев куда-то уехал в сопровождении немногочисленной охраны, а общее руководство попытался взять на себя Ивакян, но тут Командир проявил упорство и, сославшись на какие-то личные договоренности с Берией, поставил зарвавшегося майора на место. Тому ничего не оставалось делать, как просто вернуться к роли сопровождающего. Карев ожидал увидеть в глазах Ивакяна бешенство, что вполне логично было от человека его положения и предположительной национальности, но он увидел только сосредоточенность и непонятную снисходительность, что никак не соответствовало ситуации.
Колонна двигалась еще минут двадцать, до того момента, пока их не сопроводили до входа в большие, вырезанные прямо в скале штольни, принадлежащие до войны инкерманскому заводу марочных вин. И тут их разделили. Командир, в сопровождении Ивакяна и двух его охранников, отправился куда-то по коридору внутрь длинных гулких коридоров, освещенных слабыми лампочками, а бронетранспортер и джип загнали вовнутрь, но тут же дали команду никуда не расходится и не покидать транспортные средства. Все это, как сказал тут же Артемьев, «сильно напрягает», и Карев уже озабоченно смотрел на десяток бойцов НКВД, которые, выставив посты вдоль по коридору, заблокировали двумя машинами выезд из импровизированного убежища. Сидящий на броне БТРа Марков, увидев едва заметный кивок Артемьева, спрыгнул на неровный каменный пол, громко топнув тяжелыми ботинками, чуть потянулся, как бы разминаясь, и спокойно пошел к охранникам. Те сразу насторожились, и один из них, как бы незаметно, снял автомат с предохранителя. Все это с точностью вычислительной машины фиксировалось бойцами маневренной группы, которые уже были давно не новичками и тут же делали неприятные выводы.
Пока Марков препирался с бойцами охраны по поводу свободного прохода к отхожему месту, Артемьев залез в БТР, некоторое время там копался, эпизодически выглядывая и вслушиваясь в трехэтажный мат, в который перерос невинный разговор. Через некоторое время он вернулся к джипу и как бы между прочим спросил:
— Егор, ты там в кобуре что таскаешь? Не ПМ ли, случаем?
Карев, ожидающий от Саньки чего-нибудь экстравагантного, так же просто ответил, не подавая вида, что удивлен:
— Да. Хорошая машинка.
— Ну сгоняй в БТР, поменяй патроны, а то твои, видимо, испортились…
Удивившись, он тем не менее через боковой люк залез внутрь, где трое бойцов снаряжали магазины ПМов странными боеприпасами. Приглядевшись, он с удивлением стал рассматривать необычные патроны. В качестве пули у них были черные пластиковые шарики, хотя по размеру и калибру полностью совпадали со штатными боеприпасами для пистолета. Один из спецов, деловито потрошащий пачки, коротко бросил:
— Травматические. Судя по всему, этих идиотов придется положить, вот только убивать не хочется…
Карев кивнул, достал свой пистолет, вытащил магазин, но ему уже протягивали другой, снаряженный травматическими патронами. Зарядив оружие, загнав патрон в патронник и поставив оружие на предохранитель, он вышел из машины и спокойно подошел к Артемьеву, уже примостившемуся возле джипа и начавшему устраивать показательное выступление на тему: «На хрен Маркову нужно было дразнить вертухаев». Тот не обиделся и после нескольких особенно забористых перлов и фразы «Свалил в БТР, чтоб глаза не мозолил» спокойно кивнул и скрылся в бронетранспортере, наверно, по той же причине, что и минуту до этого Карев.
После этого вроде как досадного инцидента все словно замерли, ожидая развития ситуации. Вдалеке, в штольнях, на пределе слышимости ощущалось тарахтенье дизель-генератора, и из самих штолен тянуло холодом, отчего со временем люди начали поеживаться. Охранники тоже себя чувствовали не очень уютно, ощущая на себе взгляды бойцов в столь необычной экипировке, прекрасно понимая, что при попытке их разоружить сразу получат по голове без всяких вариантов. Артемьев демонстративно сидел на капоте джипа, жевал плитку шоколада и запивал из пластиковой прозрачной бутылки охлажденным чаем, но его чуть насмешливый прищуренный взгляд не пропускал ни одного движения охраны. Так же себя вели и остальные бойцы небольшого отряда. Как сигнал к действию прозвучал писк радиоприемника. Никто из отряда ничего не понял, а Артемьев кривовато ухмыльнулся. Практически тут же бутылка глухо упала на пол, расплескав по земле жидкость, в его руке появился пистолет и оглушительно для замкнутого помещения грохнул, а стены туннеля, как мощные резонаторы, многократно усилили звук. Один из охранников отлетел к стене и захрипел. Тут же все помещение буквально взорвалось: со всех сторон захлопали пистолеты, отправляя в охранников пластиковые пули, которые ломали ребра, выбивая дух, оставляя серьезные раны, но при этом не убивая солдат, которых намеренно попытались подставить под огонь путешественников во времени.
Подчиняясь на ходу разработанному плану, отряд быстро разделился на несколько групп. В сторону загороженного выхода полетели несколько светошумовых гранат. После грохота и ярких вспышек БТР взревел двигателем и стал сдавать назад, снося с дороги любые препятствия. Вторая группа рванулась по проходу, куда увели Командира. При этом один из бойцов весьма резво выкрутил лампочку и закоротил контакты, что вызвало несколько вспышек, после чего коридор погрузился в темноту. Группа, оснащенная приборами ночного видения, резво бежала по коридорам, в которых уже слышались испуганные крики, сбивая с ног всех, кто попадался на дороге, громка крича при этом: «Всем лежать, работает ОСНАЗ НКВД!» В штольне, где часть места была до сих пор отведена для стеллажей с бутылками, топот ног, лязг оружия и дикие, слаженные крики штурмовой группы создавали непередаваемую картину надвигающейся силы, с которой лучше не враждовать. На любую попытку поднять оружие или оказать сопротивление неизменно сразу раздавался выстрел из пистолета, и, получив пластиковую пулю, смельчак падал на пол, хрипя от боли, либо его просто сшибали с ног уверенным ударом ноги, обутой в тяжелый рифленый ботинок. Видимо, и противник в некоторой степени был готов к такому развитию ситуации, и когда несущийся в голове колонны Артемьев выскочил за угол, то сразу получил почти в упор очередь из ППД, которыми были вооружены охранники Ивакяна. Тяжелые пистолетные пули ударили в грудь и плечо, пробивая и корежа магазины к автомату, застревая в бронежилете, отдавая всю свою кинетическую энергию. Артемьева откинуло назад, сбив с ног бегущего за ним Карева. В замкнутом пространстве выстрелы оглушили и нападающих и обороняющихся. Охранник, находясь в темноте, в истерике разряжал достаточно вместительный дисковый магазин своего автомата. Вспышки огня ослепляли бойцов, освещая коридор мерцающим красным светом, не давая прицелиться, пули щелкали по стенам, рикошетили с неприятным визгом, разлетаясь по коридору. Два человека из группы застонали, получив такие гостинцы, и один из них стал сползать по стене. Когда автомат замолчал, раздался крик «Глаза!» и в сторону автоматчика полетела светошумовая граната. После оглушающего взрыва и ярчайшей вспышки озверевший Марков с неизменным ПКМ на ремне выскочил из-за угла и ударил по коридору и охранникам длинной очередью. Тяжелые винтовочные пули искромсали тела двух охранников, изрешетили стол, за которым они прятались, дверь и каменную кладку. Убедившись, что никто уже не сопротивляется, он с диким ревом бросился вперед к двери, перегораживающей коридор, снеся ее с петель ударом ноги…
В комнате, освещенной сиротливо оставленным на столе фонариком, лежали вперемешку тела в советской форме. Майор Ивакян, получив в грудь две пули, сидел у стены, широко расставив ноги в начищенных до блеска сапогах. Голова свесилась набок и по подбородку стекала тоненькая струйка крови. На его лице так и осталось выражение брезгливости и удивления. Один из его охранников выл, катаясь по полу и зажимая руками ногу — пулеметная пуля перебила ему колено. Откинув тело еще одного охранника, которому пуля, попавшая в затылок, вынесла половину черепа, нашли Командира. Даже при таком освещении было видно, что его сильно и качественно отделали и уже лежащего на полу били ногами. Приводить в чувство не было времени, поэтому Егор просто закинул Оргулова на спину и побежал по коридору в сторону БТРа, где вовсю разгорался бой. Идущий следом боец деловито сгреб со стола радиостанцию и оружие и бросился вдогонку. За ним ковыляли двое раненых и Марков, который с еще одним бойцом группы несли раненого Артемьева, потерявшего сознание от болевого шока. Чуть задержавшись, чтоб вколоть обезболивающее, они бросились догонять спешащих к выходу товарищей.
Катакомбы, активно используемые в качестве складов и штаба стрелковой дивизии, которая по замыслу командования должна была держать инкерманский сектор обороны, наполнились криками, топотом ног и лязганьем оружия. Только сейчас стало понятно, насколько виртуозно и изобретательно их подставили. Артемьев быстро пришел в себя и, несмотря на боль в груди, стал отдавать команды. К этому времени группа без особых приключений прорвалась к выходу, где БТР снес импровизированную баррикаду и короткими очередями из башенного пулемета Калашникова, спаренного с крупнокалиберным КПВТ, отгонял бойцов НКВД, которые уже на полном серьезе записали гостей в немецких диверсантов и со всей прилежностью и изобретательностью пытались прорваться к врагу.
