Федор Вихрев - Третий фронт. Партизаны из будущего
До Аялона дошли быстро, на самом шоссе, понятно, — пробка. Как всегда зевакам, проезжающим мимо, нужно притормозить, все рассмотреть и сфотографировать. Нет, ну какой чудак на букву «М» всобачил фотоаппараты на мобилку?
Ушли на обочину и с включенными сиреной и мигалкой пошли к месту аварии. Там уже стояла «Шкода» дорожной полиции, но двух полисменов-таки маловато для обеспечения проезда ранним тель-авивским утром. Пока Али (водитель) разгружал машину, я выпрыгнул на асфальт и побежал к зажатой легковушке — оценить количество пострадавших. В этот момент сзади раздался визг тормозов (мотоциклам закон не писан), удар — и последнее, что я увидел, был асфальт, стремительно вставший мне навстречу.
Очнулся я от… А интересно — что это было? Запах леса — настоящего леса, как в детстве в украинском Полесье, а не тех нескольких деревьев, которые здесь называют лесом. Приподнялся. Кстати, где это «здесь»? Где я вообще? Должен быть в центре Тель-Авива, на шоссе — там такого леса нет. Там вообще никакого леса нет! А вокруг был лес.
«Да, Олежка, картина Репина «Приплыли», — пронеслась мысль. — Только черепно-мозговой тебе и не хватало. И ведь как подробно. Полный набор глюков. Зрительно-тактильно-слуховые… Да и запах. М-да…»
Встал. Вроде цел. Ничего не болит, в голове не шумит. Интересные дела, однако. Осмотрелся еще раз. Вокруг ни души. Лес. Достаточно тепло. Глянул на часы — хм… вообще интересно. Вроде бы у нас там было утро. А тут явно день. Что еще можно сделать? Позвонить — мысль хорошая, но — куда звонить — таких лесов в Израиле нет, это точно… В Ливане — в Ливане были, помню, — но куда там звонить? Рассуждая так, мобильник все же достал — и, тихо ругнувшись, убрал. Сети нет. У моей родной селкомовской «Нокии» нет сети — куда ж меня занесло-то?
В голове крутились две мысли. Одна была профессионально-прозаическая: «ЧМТ. Глюки». Вторая фантастическая: «Перенос». Ну, в первом варианте делать все равно нечего, будем разрабатывать второй. Пришла еще одна мысль, голосом жюль-верновского инженера: «Остров или материк?» Усмехнулся — ну, гор не видно, будем надеяться, что материк. Что у меня в запасе? Да, в общем-то, ничего. Абидна, да… Форма — темные брюки, белая футболка с красными могендавидами «Скорой». На руках — перчатки. На всякий случай снял, мало ли, еще пригодятся. Ручка, блокнот, мобила, жгут и бинты в набедренном кармане. М-да, не густо. Одно хорошо — за ноги можно не беспокоиться при прогулке по лесу. Хорошие, еще армейские, ботинки. Все, вроде бы ничего больше нет. Узнать бы еще, где я и когда я… куда меня выкинуло… С этими мыслями я двинулся в неизвестное с не менее неизвестной полянки в незнакомом лесу. Но далеко уйти не успел — сзади раздался голос:
— Стой! Куда идешь?
«Ну, хотя бы на русском спрашивают», — мелькнула мысль, и я решил схохмить:
— Ша! Уже никто никуда не идет.
Степан
Чем хорош лес? Вообще-то многим, но в нашем теперешнем положении тем, что найти подходящих размеров дрын для использования в качестве «оружия ударного действия» проблемы не составляет. Так что я теперь «вооружен и очень опасен», правда, больше для себя.
Делать пока вроде как нечего, можно немножко подумать о делах наших скорбных. А дела и впрямь невеселые. Нас семь человек плюс собака. Продуктов нет. Если нам на голову не свалится 157-й «Зилок» или Т-55, завтра придется идти пешком. Куда? Наверно, на восток все же. Сколько до своих — понятия не имею, но ориентироваться надо на длительный марш. Проблемы с продуктами в ближайшие пару дней, будем считать, нет. Дальше — большой вопрос. Вот когда он нарисуется — тогда и будем думать. Далее — одежда/обувь. По обуви проблем вроде быть не должно — у большинства кроссовки, у меня «сапоги с защитным носком», но сидят вроде нормально, так что стереть ноги в первый же день не грозит. Но за ногами следить надо очень внимательно. Далее, одежда и белье. Прям по Бушкову, ревизию провести и убрать все, что может натереть. Это, кстати, надо было до разведки сделать, мой прокол.
Я понимал, что данные мысли/предложения незрелые и, очень может быть, бесполезные. Ребята, в армии служившие или имеющие опыт походов, вам накидают гораздо больше, но лучше такие, чем вопли. А вопить хотелось. И очень сильно.
Ладно, хрен с ним. Когда совсем невмоготу станет — пойдешь и повесишься. А пока сидим и ждем, что ребята скажут.
Сергей Олегович
Выключил я радиостанцию и решил привести свою одежду в соответствие с сезоном. Снял и сложил в пакет теплое белье, надетое под техничкой, стащил ботинки и задумался — только сейчас до меня дошло, что обувь у меня, скажем так, не по сезону. Пока нормально, а потом ноги просто сварятся. Надо бы чего-то придумать.
Тут вдруг послышалось нарастающее завывание авиационных моторов. Через минуту источник звука показался, это был наш истребитель типа И-16, отчаянно дравшийся против двух пар немецких самолетов. Визжали на предельных оборотах моторы, периодически раздавался рык авиапулеметов и лай пушек.
— Блин, да что это за на… — застыл я, забыв о всякой маскировке. — Пикируй! Меняй высоту на скорость и уходи низом! — кричал я, как будто пилот мог меня слышать. Один из немцев задымил и пошел вниз. Но, несмотря на всю храбрость нашего летчика, силы были неравны, и вскоре «Ишачок» загорелся, клюнул носом и сорвался в штопор.
— Прыгай! Да прыгай же!!! — орал я. Словно услышав мои слова, пилот вывалился из самолета и раскрыл парашют. Но немцы не дали ему никакого шанса, один из «мессершмиттов», как я их назвал, расстрелял пилота в воздухе. Изо всех сил я кинулся к месту его падения.
Сергей Олегович
Подошел я к телу летчика, пощупал на всякий случай пульс на шее… Бесполезно… Мертв… Молодой парень, среднего роста, комбез летный на груди изорван и залит кровью. Полез в его внутренний карман, достал удостоверение, точнее, то, что от него осталось после попадания… Только и смог прочитать, что звали его Алексей. В планшете — карта и плитка шоколада… ТТ в кобуре новенький, еще в заводской смазке, и две обоймы к нему.
Ника
Нож я, конечно, взяла. А чего уж не взять, если предлагают? Супротив моего перочинного восьмилезвийного монстра — так очень даже хорошая вещь. И рукоять легла в руку так, как будто всю жизнь там и была. Лезвие прямое, с полуторной заточкой, правда, острие — не «щучка», ну, дареному коню, как говорится… Все-таки почувствовала себя более уверенно, несмотря на то что в голове конкретная каша, а ответственность легла на плечи, как первые погоны, — крепко и с размаху.
До родника добрались быстро. Степан шел по лесу, будто в нем и родился. Аж завидно! Ладно, бум надеяться, что я тоже не грюпала, как стоненятко.
Родник представлял собой маленькое углубление между двух деревьев. Степан присел и зачерпнул рукой прозрачную воду. Я тоже присела, чтобы не отсвечивать, но повернулась лицом в противоположную сторону. Пока один занят — другой на контроле. Оказывается, цивильная жизнь так и не смогла вытравить инстинкты, наработанные за четыре года.
У родника Степан начал задавать вопросы и вносить предложения. Все правильно, если командир тупит, то подчиненные тут же начинают его мордой в это тыкать. Насчет разжечь костер — и сами монстрем: и в лесу, и на зимнем поле при минус десяти. Только мне его вопросы, как сквозь вату, доносятся. Стою, кручу головой, а кажется — вот чувствую я своими нижними девяносто шестью, — что мы не одни! А ничего не вижу!
Степан опять что-то сказал. Я вскинула сжатый кулак: «Молчи, внимание!» — и тут самолет над головой. Второй. Третий. И выстрелы откуда-то со стороны лагеря, а потом такой крик! Мать его! Степан рванул с низкого старта к лагерю.
— Стоять! — зашипела так, что, кажется, все окрестные змеи перепугались. — Лежать!
Обидится, наверное, что, как собаку, одернула. Но парень выполнил команды четко. А меня прямо колотит. Знать бы еще почему.
Через пару секунд, Степан только и успел, что оглянуться на меня, справа между деревьев замелькали фигуры. Четверо. Бегут неторопливо к нашему лагерю. Где-то метрах в десяти впереди наши прямые должны совпасть. Мы лежим удобно. Степан упал так, что как раз со стороны фрицев его скрывает куст, а я в своей пятнистой куртке с накинутым капюшоном и вовсе тут глюком работаю. Под курткой одна майка, чтоб жарко не было. Свитер оставила в лагере — как мальчишки смотрели на мой неоконченный стриптиз, вау! — однако лучше в нижнем и пятнистой куртке, чем в черном свитере.
Степан обернулся опять. В глазах вопрос. Сам, небось, уже понял: пропустить их — и пацанам в лагере полный полярный лис. Ну почему из двух предусмотренных вариантов обязательно окажется третий?! Эх, б…!
Бежали немцы не спеша. Трое кучно так, а четвертый чуть сбоку и сзади. И форма, кажется, чуть другая. Наверное, командир. Я же их немецкие формы и на картинке не различу, а тут… Степан уже, наверное, все вычислил, а сказать не может — услышат. Только глазами водит как сумасшедший. Короче, плохой из меня командир! Потому что хорошему за такое бы по-хорошему…
