Товарищ "Чума" 10 (СИ) - "lanpirot"
— Что ты предлагаешь? — Вольга Богданович сжал кулаки, его взгляд стал свинцовым.
— Прежде всего, не оставлять молодого князя без охраны. Потому что, если Раав доберётся до него… — Каин сделал паузу, и в этот момент в его обычно уверенном голосе прозвучала едва уловимая тревога. — … то «Гнев Господень» окажется в его руках.
Сердце у меня сжалось. Мысль о том, что волшебство такой силы может попасть к демону Хаоса, вновь заставила кровь стынуть в жилах. Допустить этого было никак нельзя! Молчание повисло в воздухе будто тяжёлый занавес. Каин стоял неподвижно, его бледное лицо казалось высеченным из старинного мрамора, а глаза горели холодным алым светом.
— Вы не можете победить его в одиночку, — наконец произнёс Патриарх, словно читая мои мысли. — По крайней мере, не сейчас. А я… я могу дать тебе шанс.
— И что, ты думаешь, мы просто поверим тебе на слово? — произнёс я, стиснув зубы.
— Нет, не думаю, — голос Каина прозвучал почти мягко. — Но у тебя есть выбор: либо ты попытаешься спастись сам и проиграешь, либо позволишь мне помочь — и дашь нам обоим шанс выжить.
Вольга Богданович обменялся со мной взглядом. В его глазах читалось недоверие, но и понимание — другого выхода у нас не было.
— Пусть войдёт, — пробормотал он наконец, и я тут же попросил Пескоройку пропустить Каина на территорию усадьбы.
Ветер внезапно стих, будто сама магия Пескоройки отозвалась на мою просьбу. Защитные барьеры дрогнули, и Каин сделал шаг вперёд, пересекая незримую черту. Его спутник — «свежевылупившийся» вампир-эсэсовец с бледным, почти восковым лицом последовал за ним, но замер на пороге, будто ожидая разрешения.
— Этого тоже? — Вольга Богданович бросил на него оценивающий взгляд.
— Это Матиас, — Каин чуть кивнул в его сторону, — Матиас Грейс…Не обращайте внимания на его эсэсовскую форму — на самом деле он археолог, профессор. Ну, был им до обращения. По-другому в Рейхе заниматься наукой практически невозможно…
Матиас молча склонил голову, признавая верными слова своего Патриарха.
— Ладно, — я вздохнул. — Пусть тоже заходит. Но, если попробуете хоть что-то…
— Даю слово… — Каин улыбнулся, и в этот момент его клыки блеснули в лунном свете — ночь уже полноправно вступила в свои права. — Хотя… тебе ведь уже известно, юный князь, что мои клятвы ничего не стоят?
— Чёрт! — Я закатил глаза, а Каин вдруг процитировал известные строчкиБиблии:
— «Где же Авель, брат твой?» — спросил Господь Каина. «Не знаю, — ответил тот, — разве я сторож моему брату?» И сказал Господь: «Что ты сделал⁈ Я слышу, как кровь брата твоего вопиет ко Мне от земли! И ныне ты проклят: отвергнут землей, что поглотила кровь брата твоего, твоей рукою пролитую…»
После этого чертыхнулся уже дедуля, в сердцах сплюнув на землю.
— Зато теперь ты точно будешь начеку — я тот, кто посмел врать самому Богу! — Патриарх упырей рассмеялся, но тут же резко дёрнулся и повёл носом, словно почувствовав что-то. Его взгляд стал острым, как клинок, которым он впился отчего-то в мою шею. — Где ты встречал её⁈ — неожиданно оскалился упырь.
— Кого встречал? — в первое мгновение я не понял, кого имеет ввиду Каин.
— Мать! — рыкнул вурдалак, стремительно меняясь. — Где ты видел мою мать, смертный? Только не говори, что это не так — совсем недавно она пригубила твоей крови…
Я мысленно выругался, когда понял, что имел ввиду Каин — оказывается, он каким-то образом сумел учуять-унюхать, одним словом узнать, что его проклятая всеми мамаша — демоница Лилит попробовала моей кровушки. Выходит, что силовой барьер, удерживаемый Пескоройкой над поместьем, каким-то образом не позволял этого сделать раньше.
Зря мы, похоже, его запустили — едва только этот кровосос перешагнул границу, по-нашему, кстати, приглашению, как тут же учуял, что его долбанутая на всю голову мамаша меня немного «надкусила». Как он это делает, уже неважно — главное, чтобы он не учуял саму Лилит, и поныне замурованную в тайной комнате нашего особняка. Потому что тогда предсказать последствия будет совершенно невозможно!
— Где ты видел мою мать, смертный? — рыкнул Каин, и в тот же миг его тело начало стремительно меняться.
Я застыл на месте, ощущая, как по спине пробежал холодный пот. Каин медленно выпрямился, его ссутуленные «старческие» плечи расправились, а пальцы, до этого казавшиеся почти человеческими, вытянулись, превращаясь в острые когти. Его бледная кожа потемнела, покрываясь паутиной черных прожилок, будто под ней запульсировала сама тьма.
Сухожилия на шее резко обозначились, как толстые канаты. Челюсть Каина сдвинулась, вытягиваясь вперед. Клыки, уже длинные и острые, стали еще больше, обнажаясь в оскале. Его губы оттянулись, обнажая ряды мелких, иглоподобных зубов — тех самых, что могут дробить даже крепкие кости и легко вырывают куски живой плоти.
Глаза, прежде лишь тлеющие алым, вспыхнули ярким пламенем, зрачки сузились в вертикальные щели, как у хищника, уже готового вонзить зубы в свою жертву. Искаженное лицо Каина обнажило его истинную суть — не просто очень и очень древнего вампира, но первородного монстра — их прародителя.
Но самым страшным и непредсказуемым была его тень. Отброшенная на стену (и это ночью, лишь при свете луны), искаженная и неправильная — не человеческая, не звериная, а какая-то… Я даже слов подобрать не смог — будто за спиной Каина шевелилось нечто большее, чем просто силуэт, — что-то древнее, темное, с крыльями, которых у него… не должно было быть.
— Ответь, пока я еще могу сдерживаться! — Его голос теперь звучал как скрежет когтей по стеклу. — Или мне придётся силой вырвать правду из твоих уст!
Вольга Богданович решительно шагнул вперед, окутавшись призрачным сиянием магической защиты, но Каин лишь широко «улыбнулся» — слишком широко и неестественно. И я понял, что эта защита его не остановит.
— Где. Ты. Видел. Её? — каждый его звук был обнаженным лезвием, вспарывающим окружающую тишину.
Матиас отступил на шаг, опустив голову, будто бы не смея даже смотреть на своего Патриарха в таком состоянии. Дедуля предупредительно положил руку на рукоять палаша, которым лишь недавно сражался с Афанасием, но я едва заметно покачал головой — сейчас малейшая провокация могла обернуться полнейшей катастрофой.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — невозмутимо солгал я, ощущая, как дрогнул его взгляд.
— Лжешь! — Резкий рывок — и внезапно он оказался прямо передо мной, настолько близко, что я почувствовал его ледяное дыхание. Его пальцы впились в мои плечи, как стальные клещи.
— Не играй со мной, смертный! Её метка на тебе… — И он уперся острым когтем мне в шею, именно туда, куда укусила меня его мамаша-демоница. — Ты пахнешь ею… — Он провёл языком по клыкам, будто пробуя воздух. — Она была здесь. Не так давно… Или…
Его взгляд резко метнулся к дому, и сердце у меня упало.
— Или она до сих пор здесь… — прошептал Каин, и в его голосе вдруг прозвучало что-то… пугающее. — Мать!!! Ответь мне!!!
Тьма вокруг нас резко сгустилась, воздух наполнился гулом «низкочастотного» шёпота — будто Лилит откликнулась на его голос.
— Это невозможно… — пораженно произнёс Вольга Богданович.
И тогда я понял — мы все в смертельной опасности. Потому что, если Каин найдёт её… он либо освободит её… либо попытается убить. Мне было неизвестно, с какой целью он ищет свою мамашу.
Тень за спиной Каина ожила, сливаясь с ночью, и я понял — времени больше нет.
— Пескоройка! — крикнул я, и земля вздыбилась под ногами Каина, но было уже поздно.
Упырь исчез. И в тот же миг из окон особняка донёсся звон разбитого стекла, засверкали всполохи магических ударов и потянуло перегаром эфира. Как я не пытался предотвратить катастрофу — она произошла! Пескоройка «стонала» под ногами, словно живое существо, она пыталась всеми силами удержать чужака, но Каин уже был внутри — как молния, как кара, как сама смерть, пронзившая барьеры, которые веками охраняли Перовских.
