Ацтекский вопрос (СИ) - Поляков Влад
— Дошли, гроссмейстер, — хрипит сорвавший голос от постоянных криков Златан Кроевич, прибывший в Куйушкиуи незадолго до начала этого вот марш-броска. Как ни крути, а фигура в плане полководческих талантов куда более весомая, нежели ди Ларго. Впрочем, тот тоже здесь и тоже командует, только не всем, а лишь частью. — Натиск науа ослаб. Поняли, что теперь, когда хоть наспех, но занявшая позиции артиллерия начала бить по целям, нас просто так уже не взять. Не их ударами-уколами!
— Согласен. Только всё равно, нам минимум сутки обустраиваться, а только потом думать о том, как будем город брать.
— Может и больше. Леса много рубить придётся.
— Людей хватает. Используем тотонаков, пусть не только крови хлебнут, но и как следует пропотеют в трудах праведных.
Смеётся серб, но сразу видно, что полностью поддерживает использования вспомогательных войск на всех тех работах, которые и без тамплиерской братии легко обойтись могут. Останется для наших спецов по полевой фортификации лишь общее руководство работами да присмотр, чтоб подопечные особых ошибок не наделали. А там…
Окружённый дерево-земляными укреплениями лагерь — это, скажу я вам, не такая уязвимая позиция даже в Европе, что уж говорить о местных реалиях. Вот, в знакомой мне с детства истории даже в первой трети XIX века все эти редуты, люнеты и флеши в изобилии присутствовали на полях сражений, если у одной из сторон оказывалось достаточное время на их подготовку, а у второй стороны никак не получалось их обойти.
Стук топоров, ругательства тамплиеров, заунывные напевы тотонаков, которым, по ходу, так лучше копалось и вообще работалось. И всё это под аккомпанемент редких орудийных выстрелов и треск аркебуз, куда как более частый. Вот никак не желали униматься науа, хоть ты тресни! Пускай не большими отрядами лезли, не в прямое столкновение. Зато, пользуясь зашедшим солнцем, подобраться за дистанцию выстрела, дать несколько арбалетных залпов и тишком же отойти — это они со всем их долбаным удовольствием! В ответку тоже стреляли, да с предельным энтузиазмом, благо пороха притащили в избытке, а надо, так и дополнительно из Куйушкиуи довезти можно, уже малым обозом. И ясно было, что вся эта карусель будет продолжаться всю ночь без перерыва.
Причины? Да не дураки ж военачальники империи Теночк и особенно те, кто сейчас в самом Папантла и вокруг оного. Осознают, что осады крепости долго не выдержать, что мы вовсе не собираемся лезть на стены, теряя своих в большом количестве. Немного укрепимся, затем выдвинем тяжелые орудия да подобающую дистанцию да и станем долбить ядрами в тот участок стены, который является и удобным для прохода в город, и относительно уязвимым. Проклятье, да тут вся стена уязвима, она не чета и Тулуму, не говоря про европейские твердыни. Не заточены здешние укрепления против орудий и всё тут. А переделывать… Кто знает, может Теночтитлан, столица империи, равно как и ещё несколько ключевых городов. уже перестроены или находятся в процессе оной, но где Теночтитлан, а где тотонакские города? Правильно, совершенно в разных местах.
Не-а, сутки-двое на предварительную подготовку, затем максимум столько же, а то и меньше, на неторопливый обстрел и подготовку к собственно штурму. Попрошу особенно заметить, что штурму города, в котором часть населения — явно не меньше половины, а скорее гораздо больше — оч-чень сильно не любит официальную власть. Главное самим глупостей не сотворить, а там уж однозначно «золотой ключик у нас в кармане». И точно без вычерпывания «ещё две тысячи вёдер»!
Третьи сутки осады. И да, первые двое из них были посвящены сугубо укреплению временного лагеря, подготовке и установке батарей и прикрытию уже их, как и полагается в таких ситуациях. Только после этого началась стрельба по городу. Хирургически точная, если так вообще можно было выразиться. Никаких бомб внутрь стены, ведь по ту сторону крепостных стен имелись не только науа, но и тотонаки. Исключительно ядрами, да по двум выбранным участкам стены плюс установленным метательным машинам. Сбить их, затем постепенно, не спеша, превратить выбранные сектора в груду дроблёного камня. Вот когда это произойдёт, тогда, выдвинув лёгкие орудия на ещё более близкую дистанцию, быть готовыми залп за залпом перемешивать картечью в куски дерева и железа, мяса и костей всех и всё, что будет находиться за временно созданными баррикадами, хоть как-то блокирующими проломы в стене. Тогда и только тогда начнётся штурм, немалую роль в коем будут играть наши тотонаки.
Они, кстати, уже готовы, воодушевлённые своим предводителем, Икстли Лалитачли, до состояния полного озверения и желания рвать науа хоть руками, хоть зубами. Из города даже сейчас вылетают то голуби, то стрелы, последние особенно ночной порой. Не просто так, а с определёнными посланиями от тех, кто сейчас находится внутри. Всё обсказывают, от числа и степени вооружённости гарнизона и частью находящихся вовне войск, до их душевного состояния.
Оно, душевное состояние гарнизона, к слову сказать, довольно своеобразное — этакая помесь уверенности, ярости и понимания того, что в предстоящем штурме могут погибнуть многие, большая часть. Особых иллюзий у коменданта не имеется, но он готов выполнять приказ и держать Папантла до последнего. Более того, практически все тотонаки разоружены, ограничены в перемещениях, а особенно подозрительные либо в местных подземных тюрьмах сидят, либо выставлены за пределы городских стен.
Странная, к слову сказать, политика, чрезмерно мягкая даже для постреформенных ацтеков. Такое впечатление, что играют, паразиты, некую собственную партию, о которой нам ничего не ведомо и даже догадки строить бесполезно. Вот мало данных и всё тут! Нехватка деталей пазла, она завсегда подобным образом против тебя играет. Покамест не соберешь некоторое их количество, особенно включая несколько ключевых — ни за что не догадаешься, в каком направлении двигаться дальше, про общую скрытую картину и вовсе говорить нечего.
Если ацтеки внутри стен Папантла по сути затаились, понимая глупость попыток перестреливаться с нами со стен, то вот снаружи творилась та же самая круговерть.Новые и новые отряды, такое впечатление, что подходящие на помощь уже имевшимся, с завидным упрямством пробовали нас на зуб, не переходя, однако, в полноценные атаки. Вот не было у них желания гробить своих под орудийно-аркебузным огнём и всё тут! Исключительно те самые наскоки и отходы, особенно ночной порой. Приходилось раз за разом удерживать наших тотонаков от естественного для их народа душевного порыва ввязаться в полноценные бои. Вот вроде бы неглупые люди есть среди них, сколоченные в привычную систему, даже знания, позаимствованные у тех же ацтеков как более структурированные, имелись. Иными словами, были обычные солдаты, унтер-офицерский состав, офицерство младшее и старшее, командующий даже… нам во многом, почти во всём подчиняющийся. И всё равно, чувствовалось, что в любой момент может «взыграть ретивое» и кинутся новоиспечённые союзники на своих кровных врагов, напрочь руша выстроенными по отвоеванию их же города планы. Вот и проявляли что Кроевич, что ди Ларго, что иные храмовники рангом пониже свои таланты, сдерживая и перенаправляя ярость в несколько иное русло. Сложно, бесяще, но необходимо.
Суета вокруг. Деловитая такая, ни разу не напрягающая. Привычная по уже воистину десяткам сражений, в которых довелось побывать, находясь именно в роли общего координатора. Не люблю я термин «командующий», он не совсем отражает то, чем вот уже давненько стал в этом мире заниматься. Командуют отдельными отрядами, частями войска в целом такие как ди Ларго, Кроевич, Трантино, иные храмовники. Я же, смотря на всё это, исключительно свожу нити в единое целое, реагирую на внезапные изменения ситуации. Координирую, проще говоря. Если же всё идёт так, как было запланировано заранее, на военном совете, то личного вмешательства может и вовсе не потребоваться. Плюс разумная инициатива, которую не люблю пресекать. Пресекать надо исключительно ошибочные решения, но вот эти — сразу и жестко. Бывали случаи, мда, причём даже с лучшими. Никто и никогда не застрахован от ошибок, а появляющееся ощущение непогрешимости надо в себе давить жестко и сразу. Иначе череповато выходит, право слово.
