Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные
Сэр Исаак Ньютон умел быть тверже алмаза. Мне рассказывали, как он вешал фальшивомонетчиков во время 'Большой перечеканки', двадцать лет назад. То есть вешал, разумеется, палач - а тихий кембриджский профессор, только что назначенный смотрителем Монетного двора, ловил преступников и поддерживал обвинения в суде. Что его много раз грозились убить - это мелочи. Мошенники действовали сплоченной шайкой, располагали громадными средствами и пользовались покровительством весьма высоких персон. Они перешли в контратаку: обвинили смотрителя в злоупотреблениях и некомпетентности, и даже в том, что монета подделывается с его ведома. Негодяи добились парламентских слушаний по этому делу. Не на того напали! Ньютон окружил их множеством шпионов, докладывающих о каждом шаге неприятеля, а уж выстраивать факты в систему доказательств ему не было равных. Главный противник ученого - Вильям Шалонер, человек по-своему незаурядный, наконец доигрался: гуманный английский суд приговорил 'повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он ещё не умер, оскопить, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском Мосту'. Но другие не унимались. В анонимном памфлете того времени поминался 'кровавый палач, придумавший закон тяготения, чтобы вешать невинных людей...'
- ...Ваше Сиятельство!
- А?
- Пожалуйста, сэр. - Секретарь вернул меня к действительности. Мой выход.
Слуги вынесли небольшой столик, наподобие ломберного, и заранее приготовленную громоздкую подставку для маятника, с туго натянутыми мерными нитями. После краткого вступительного слова я достал из кармана железный шарик на тонком шелковом шнурке, привязал и пустил качаться, отсчитывая, через сколько циклов размах колебаний уменьшится на один дюйм.
Очень ньютонианский опыт. Именно посредством маятника Ньютон (тогда еще не сэр) определял сопротивление воздуха, воды, спирта и даже ртути. Сославшись на 'Начала', я предположил возможность измерить аналогичным способом плотность магнитного флюида, который многие ученые уподобляют жидкости.
И впрямь, над магнитом движение затухало втрое быстрее.
- Фундаментальная трудность, уважаемые джентльмены, только в том, что магнитная сила быстро убывает при удалении от полюса магнита, тогда как любая жидкость, в пределах точности измерений, однородна. Впрочем, можно предложить методы измерения и расчета, позволяющие обойти это обстоятельство: общими принципами такого подхода мы обязаны главе сего достопочтенного Общества...
Живой интерес в глазах сэра Исаака, старческий румянец, разгорающийся на щеках... Ему определенно понравилось! Правильная интерпретация опытов немало значит: позже я узнал, что секретарь, обязанный обозревать научные журналы, видел мое сообщение в Journal des savants, но, едва глянув на прибавленный издателем комментарий - отмел, как картезианский вздор. Войны научных школ бывают иной раз не менее ожесточенными и затяжными, чем между государствами.
Сегодня мой день. Если поставить на этом точку - результат уже можно считать блестящим. Но мне нужно больше. Пора начинать решающую атаку!
- Есть два рода опытов. Одни подтверждают, опровергают либо уточняют существующие предположения, лежат на грани между известным и неизвестным, помогая все дальше оную отодвигать. Другие самый изощренный ум объяснить не в силах, ибо они представляют неожиданный скачок в область неведомого. Не будет ли кто любезен одолжить мне гинею? Разумеется, у меня есть свои, но хотелось бы полностью устранить любые сомнения относительно состава металла...
Кто в Англии главный по деньгам? Все взгляды обращаются к Ньютону, он улыбается (редчайший случай, впору записывать в анналы!) и достает из-под мантии кошелек. С поклоном приняв тяжелый кругляш, заменяю им железку.
Слышно, как бьется о стекло разбуженная весенним теплом муха. Золото бросает соблазнительные блики, пересекая проникший через высокое окно солнечный луч.
Теперь с магнитом.
- Считаем, джентльмены.
Можно не предупреждать: зрачки почтенных господ качаются за монетой вправо-влево, как у детской игрушки. Шнурок маятника в створе с нитями: готово!
В полной тишине почтительно возвращаю президенту его гинею. Развожу руками:
- Кроме банального суждения о различии статических и динамических свойств магнитного флюида, мне нечего сказать. Опыт настолько прост, что каждый может его повторить у себя дома, с любым металлом: насколько мне известно, к перемене металла эффект мало чувствителен. Неметаллические субстанции подобным свойством не обладают.
Кто может похвастаться, что поставил в тупик столько первоклассных умов разом? Я досыта накормил беса тщеславия, с раннего детства терзавшего мою душу, но внятных гипотез в обсуждении не услышал: одни комплименты. Некоторые - с оттенком зависти: открыть это явление мог бы любой из присутствующих. Удивительно, что раньше на него никто не наткнулся! Доброе слово самого Ньютона увенчало успех. Дороже любого ордена, ей-Богу!
Закрыв собрание, сэр Исаак сразу покинул дом на Флит-стрит: все же возраст не позволял ему оставаться бодрым и деятельным целый день. Шестидесятилетний толстячок Ханс Слоун, лейб-медик короля Георга и знаменитый ботаник, передал от имени совета Общества предложение вступить в ученое братство, которое я с удовольствием принял, немного поломавшись:
- Вы оказываете мне слишком высокую честь, приглашая простого воина войти в круг избранных мудрецов, освященный присутствием мужа столь безмерной учености, как князь Александр Меншиков...
Слоун стал пресерьезно доказывать, что такая скромность превосходит разумные границы. Все-таки англичане толстокожи, и слишком тонкие стрелы, как ни напитывай ядом иронии, не пробивают их буйволиные шкуры. Оставив наиболее любознательных джентльменов изучать действие магнита на движение маятников, составленных из содержимого их кошельков, мы с Дезагюйе и еще несколькими учеными отправились отмечать мой триумф в лондонскую кофейню.
Жан Теофил обладал редкостными для лондонца достоинствами: во-первых, он был француз, хотя жил в Англии с раннего детства. Кроме того, чтение публичных лекций (обязанность, возложенная Королевским Обществом) приучило его говорить просто и понятно о самых заумных материях: иначе можно остаться без слушателей - и без заработка. Он умел выстроить хороший, зрелищный опыт и вообще неплохо работал руками. Участие в изготовлении и наладке паровых насосов обеспечивало ему дополнительный доход, важный для человека, наследственное достояние которого испепелил гнев 'короля-солнца'. Пожалуй, без внесенных им усовершенствований эти машины не имели бы коммерческого успеха.
В общем, Дезагюйе был моим собратом по жанру. Он точно так же пытался оплодотворить косные традиции ремесла силой науки. Иногда - удачно, чаще - не очень. Теперь, после успешного дебюта на новом поприще, я не нуждался в искусственных подпорках своего авторитета и пресек попытки титуловать меня 'сиятельством'.
- Если мы с вами - 'fellows', то должны быть на равных. Без чинов, как говорят в России.
Прежние бессмысленные мечтания о задушевной беседе с Ньютоном растаяли. Зачем? Ньютон - небожитель, он совершенно недосягаем, даже когда сидит в двух аршинах. Обыкновенные люди лишь предельным усилием ума могут постичь ход его мысли. Постичь, следуя уже проложенной тропой. Какой же мощью надо обладать, чтобы пройти этот путь - по целине?! Но за всякое преимущество, за всякую силу приходится платить, принося в жертву другие стороны своей натуры. Первой усыхает и сморщивается та часть, которая ведает любовью и душевным теплом. Плата за гениальность - одиночество. Слишком немногие способны дышать разреженным ледяным эфиром межзвездных пространств. С людьми своего умственного роста - проще и приятнее.
Разговор легко удалось перевести на огненные машины. Дезагюйе рассказал о новом, улучшенном насосе, который сейчас готовят к отправке в Нортумбрию по заказу тамошнего шахтовладельца: все части готовы, осталось собрать для испытаний. Я откровенно высказал свои сомнения:
- Не кажется ли вам, коллега, что было бы лучше вывернуть систему наизнанку? Сейчас поршень втягивается в цилиндр действием пустоты, образующейся при сгущении пара - мне же представляется более естественным получать усилие за счет расширения, как в огнестрельном оружии.
- Наподобие прибора для испытания пороха?
- Примерно.
Жан Теофил отрицательно покачал головой:
- Не выйдет - пробовали. Кажущаяся простота порождает сложности, с которыми справиться не удается. Покойный капитан Савери получал пар с упругостью, превосходящей упругость воздуха вдесятеро - только для этого требуется нагрев гораздо сильнейший, чем для кипения воды в открытом сосуде. Припой, коим спаяны трубки, плавится или теряет прочность.
