Леонид Кондратьев - Отыгрывать эльфа непросто! Книга 2.
После этого объяснения практически у всех находящихся на поляне возникли вопросы, кроме драконов конечно, у них еще каша не закончилась. В принципе, все они были прогнозируемы, но тот который задал Иванов был совершенен. Кто бы в этом сомневался…
— Каким же таким образом люди выкручиваются? И почему это у нас проблемы с запасами магии?
Уже уставший давать лекции и озаботившийся остывающей кашей, Ссешес подхватил левой рукой тарелку и беспечно махнул в ответ Иванову правой.
— А, это — так что тут поделаешь, если у вас энергооболочка такая маленькая? То есть у вас, — при этих словах дроу обвел рукой находившихся на поляне людей — ее считай, что вообще нет. Единственно, со старшиной разобраться надо будет, как руки дойдут. Да и то, скорее всего это наводка от чешуйчатых.
Взяв лежащую на тарелке ложку наперевес, как дирижерскую палочку, Ссешес продолжил:
— Ну, сами посудите, энергооболочка мага растет всю его жизнь и зависит это в первую очередь от мозга — считай от совершенства нервной структуры существа. А лет через тридцать-сорок после начала обучения к хумансовскому магу подкрадывается старость. Которая, в свою очередь, приносит с собой нарушение работы мозга и неизбежные потери магической силы. А теперь представьте размер ауры например эльфийского архимага с двух-трёх тысячелетним стажем и для сравнения хумансовского с его жалкими максимум ста-ста двадцатью годами. Поэтому человеческим магам и приходится выкручиваться.
Вонзив ложку в кашу и наконец поднеся ее ко рту, дроу остановился и почувствовав некий дискомфорт, поднял глаза на окружающих. На нем скрещивались взгляды присутствующих, наполненные искренним любопытством и какой-то детской надеждой на чудо или хотя бы сопричастность к нему. Под этими взглядами есть было просто невозможно, поэтому Ссешес со вздохом опустил ложку обратно и продолжил:
— С малыми непосредственными запасами магии ваши маги разобрались довольно изящно, да так, что использованную ими идею моментально подхватили все остальные.
Чуть повозившись, дроу достал и предъявил окружающим, лежащий на ладони, тускло блеснувший полированной гранью, драгоценный камень.
— Кристаллический накопитель. Вот такой вот вроде невзрачный камешек, позволяющий даже слабому магу иметь под рукой неприкосновенный запас магии, часто даже превышающий емкость его энергооболочки. Только вот первоначальное наполнение и выяснение ёмкости кристалла очень уж неприятное и если честно — опасное занятие. Во время заполнения магией накопитель имеет отвратительную тенденцию к нагреву. Также в материале кристалла возникают множественные, так называемые 'блуждающие', напряжения, которые совместно с температурным расширением и несовершенством кристаллической структуры часто приводят к взрыву и выбросу дикой магии.
— И что достаточно иметь вот такой вот камешек и уже можно колдовать? — Вопрос Иванова, сказанный индифферентным тоном, вклинился в менторскую речь дроу, монотонно звучащую над поляной. На что Ссешес легким движением кисти отправил камень в полет в направлении самого любопытного из присутствующих и с легкой ехидцей во взоре устремил на Иванова взгляд.
— Конечно нет. Если объяснять на пальцах, то это дополнительный бурдюк с магией из которого опытный маг может наполнять свою энергооболочку по мере расходования маны. Даже для того чтобы зажечь свечу необходимо наличие у мага развитой, структурированной энергооболочки. Ну и обучение. А если нет ни того, ни другого — тогда это просто камень. Правда, немного взрывоопасный.
Иванов принялся перекатывать в пальцах полученный камушек и, не отрывая от него любопытного взгляда, с уже нескрываемым интересом спросил:
— Сколько в среднем занимает обучение? И нет ли способов его ускорить?
— Титул подмастерья дают на сороковом году обучения. Ну а на мага необходимо проучиться не менее ста лет. — Посмотрев на вытянувшиеся лица окружающих, Ссешес досадливо зашипел и быстро добавил:
— Свет меня побери! Совсем забыл — в хумансовских академиях сроки гораздо меньше, правда знаний там дают с гулькин нос, поэтому и обучают узких специалистов. Взять хотя бы тех же погодников, начальные знания заклинаний сферы воздуха и воды — вот и всё чем они владеют, даже нормальный огнешар не в состоянии кинуть. Так что пять лет для подмастерья, плюс еще три для мага и еще десять для мастера мага. При условии активной работы и самообразования. Хотя в ваших условиях и ученик при достаточной подпитке будет довольно эффективной боевой единицей. — После этих слов дроу в очередной раз поудобнее ухватился за ложку и с легкой усмешкой взмолился:
— Ради Ллос, дайте поесть спокойно…
13.08.1941 г. Поздняя ночь (почти утро) Ссешес Риллинтар
Иногда прошедшее вспоминается урывками. Почему? Наверно из-за того, что самый совершенный в природе биокомпьютер — мозг, не в состоянии переработать и разложить по полочкам весь красочный веер событий, раскрывшийся перед глазами за время бодрствования. Яркие кусочки мозаики, составляющие воспоминания сегодняшнего длинного дня и не менее протяженной ночи, беззвучно скатываются в бездонную копилку воспоминаний с каждой секундой расслабляя сжатую пружину моего разума.
Легкий ночной ветерок тихо перебирает мои распущенные волосы, вольно рассыпавшиеся по плечам, и ласкает своими невидимыми пальцами кожу лица, опрокинутого к уже бледнеющему ночному небу… Тишина… тишина, прерываемая только тихим дыханием пристроившейся сбоку ВаСю. Не спрашивающей ничего, не требующей ничего… и щедрой рукой дарящей бесценные мгновения молчания, наполненного безграничным пониманием и теплотой… Завтра — завтра будет новый день, наполненный суетой, еще один яркий, выматывающий день…
Но он будет еще не скоро. А пока можно просто сидеть в ночной прохладе, согревая доверчиво прижавшееся девичье тело, закутанное в мой собственный плащ, и по кусочку, по блестке рассматривать произошедшее за сегодня… Отбросив переживания, страхи, ярость и презрение — всю эту палитру уже ненужных чувств, растворяющихся в величии и всепрощении окружающей ночи…
Кусочки памяти:
… потрескивание остывающих на воздухе стеклянных форм…
… мерцание заполняемого маной драгоценного камня…
… ощущение сжимающих правое предплечье ремешков, удерживающих массивный браслет…
… бесшумный вихрь бега, проносящиеся мимо стволы деревьев и серебристые почти прозрачные в ночном зрении тени кустов…
… блеск накопителей ловушки аккуратно засыпаемых тонким слоем земли…
… легкий испуг и удивление часового из команды Иванова…
… окутывающая спящее подземелье тишина и всепонимающий взгляд встречающей перед входом, укутанной в оставленный в лагере плащ, ВаСю…
Глава 18
'Иван-царевич у Бабы-Яги переночевал, и наутро она ему указала, где растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошел туда Иван-царевич, видит — стоит, шумит высокий дуб, на нем каменный сундук, а достать его трудно.
Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь, и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и разбился. Из сундука выскочил заяц и наутек во всю прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки разорвал. А из зайца вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь — на нее селезень кинулся, как ударит ее — утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море…
Тут Иван-царевич залился горькими слезами — где же в море яйцо найти! Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах. Иван-царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у нее конец ломать. Он ломает, а Кощей Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кощей, сломал Иван-царевич у иглы конец, пришлось Кощею помереть.
Иван-царевич пошел в Кощеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса Премудрая, поцеловала его в сахарные уста. Иван-царевич с Василисой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости.
Уставившиеся на старшину дракончики, покачивающиеся в такт перипетиям сюжета и поскуливающие в особенно страшных или захватывающих местах, представляли из себя зрелище намного интереснее рассказывающего детские сказки Сергеича. Поэтому большинство окружающих смотрело как раз на чешуйчатую троицу и не обращало внимание на проскальзывающие в глазах старшины волны ничем не разбавленного родительского счастья. Эта сюрреалистичная картина дополнялась фигурой устроившегося в самой глубине отбрасываемой деревьями тени дроу и нежащейся на солнцепеке лисицей размером с хорошую собаку. И если первый, что не укрылось от внимательного взгляда Иванова, просто поблескивал белозубым оскалом в довольно странных местах сюжета. То вторая изображала из себя английскую королеву на выгуле и только презрительно морщила мордочку, надо сказать очень заинтересованную мордочку, с горящими интересом и весельем глазами. И даже вздрогнула пару раз в самом начале сказки. Этот факт, как и повышенное внимание к рассказу старшины, тоже не остался без внимания окружающих. Особенно бурно на это отреагировал Сергей, чуть ли не подпрыгнувший от удивления при виде реакции лисы и один боец из команды гостей, поперхнувшийся свежезаваренным чаем.
