Сергей Шкенев - Параллельные прямые
— Похоже, — согласился немолодой уже поручик. — Приходилось в Тунисе встречаться. Эх, сейчас бы родную трёхлинеечку.
— Нужно вызывать подмогу, — решил командир. — Дмитрий Данилович, будьте так добры, дайте красную сигнал.
Ракета с шипением улетела, а к Трошину подбежал один из взводных.
— Господин капитан, по цепи передали — на крышах снайперы.
— Где?
— Вон там, левее костела. Видите, оптика бликует?
— Сволочи, заранее приготовились.
— Может, попробовать дворами с тыла зайти, Виктор Владимирович?
— Попробуйте. Постарайтесь хоть одного живым взять.
Седой поручик хлопнул взводного по плечу:
— Сиди, я сам схожу. Тряхну стариной. А ты ещё навоюешься.
Молодой офицер расстроено посмотрел на командира. Но ротный подумал и кивнул:
— Хорошо, Данилыч. Только возьмите с собой ещё двух человек, мало ли что.
— Да ладно, что со мной случится. Ты лучше за молодёжью присмотри. Видишь, развалились, задницы отклячили? Двадцать лет в юнкерах, мать их….
Трошин сплюнул в снежную кашу под ногами и отдал приказ окапываться. Но разглядел в редких проталинах брусчатку и поправился:
— Или пусть стоят баррикаду.
Уже целых пять минут майор Джордан Эшли Бадминтон пребывал в прекрасном расположении духа. В скучную и монотонную жизнь вольного корреспондента, а по совместительству и резидента одной из многочисленных британских разведок, вошло некоторое разнообразие. Он с раннего утра поднялся на крышу местной ратуши с фотоаппаратом, чтобы запечатлеть на память панораму маленького городка на границе цивилизованного мира с Советами. Городка, будь он проклят, в котором имел несчастье прожить долгую неделю, дожидаясь поезда на Каунас. Была, знаете ли, у майора такая привычка — запечатлять.
Да и к жалованью неплохая прибавка получается. Вот этот кадр с удовольствием опубликует «Дейли Телеграф» — «Блошиный рынок на месте разрушенного большевиками театра МХАТ». Или удачно сфотографированная драка рыночных торговцев пойдёт под названием «Еврейские погромы в Ленинграде и Крыжопле». Но самый настоящий шедевр получился только что, когда по улице пробежал местный начальник полиции с висящей на причинном месте собакой. Немного подретушировать, и готово — «Советские войска вторглись на территорию независимого государства и затравили до смерти литовского пограничника». Не длинновато получилось? Тогда это в «Таймс», там подписи оплачиваются дополнительно. Вот только полицейского придётся застрелить. Сказано до смерти — джентльмены врать не могут.
Кстати, господа, а что это за стрельба была? Неужели в кои то веки угадал, и на самом деле погром? Сэр Бадминтон вытянул шею, стараясь разглядеть источник шума. Что это? Неужели? Да это же сама удача улыбнулась майору во все свои сорок четыре зуба. Нет, не ошибка. Только у владычицы морей есть такое зубастое счастье. Боже, храни короля!
Англичанин, чертыхаясь не хуже лондонского докера, хлопал себя по карманам, отыскивая новую кассету с фотоплёнкой. Забыл поменять. И надо же было потратить последние пять кадров на полисмена с собакой. Где же она? Так ведь можно всё пропустить и не успеть заснять начало русской агрессии. Конечно же, наглой, вероломной, и ничем не спровоцированной. А что ещё ждать от азиатских орд?
Ага, нашлась пропажа. Вот она, завалилась за подкладку плаща, где разошёлся небрежный шов, скрывающий тайное письмо премьер-министра.
Бадминтон лихорадочно крутил в руках камеру, в страшной спешке позабыв, где находится рычажок перемотки. Быстрее! Ещё быстрее! Ну еще… Всё, успел. Щёлкнула крышка, и аппарат готов к работе. А русские остановились. Они хорошо были видны, лежащие на снегу с автоматами в руках. Замечательный снимок, сотни на три фунтов вытянет. Или запросить гонорар в гинеях? И ещё можно рассчитывать на премию министерства.
Пожалуй, с таких денег стоит купить, наконец, и подарить жене шубу из русских мехов. А то бедняжка Лизи так жалуется на лондонские холода. Вот скажите, джентльмены, почему на белом свете существует такая несправедливость — в центре цивилизации, Англии, мех так дорог? А вот в России даже не могут оценить его по достоинству. Дикари, точно дикари. Мало того — пушных зверей используют в военных действиях, нимало не заботясь о сохранности их шкурок. Так нерационально использовать ресурсы…. Определённо, Карл Маркс был прав в главном — у русских нужно всё отнять и поделить.
Майор ещё раз внимательно посмотрел вниз. Нет, пока ещё не видно. Наверное, вторым эшелоном пускают. Но он обязательно будет — полный, большой, толстый, откормленный песец, что всегда приходит в Европу вместе с русской армией.
— Стоять, сука! Руки вверх! — Послышалась за спиной громкая команда.
Сэр Джордан Эшли Бадминтон от неожиданности вздрогнул, и фотоаппарат, кувыркаясь, полетел вниз с пятнадцатиметровой высоты.
— Я вас всех буду бить через бокс! — Возмущённо закричал он и обернулся.
Громадный кулак приближался стремительно и неумолимо, закрыв собой всё небо. Поручик усмехнулся, полюбовавшись на свою работу, и коротко отдал приказ:
— Этого боксера вниз, к командиру.
Житие от Израила— Жлоб ты, Миша, — бросаю я в микрофон, совершенно отчаявшись хоть что-то добиться от собеседника.
— Да ты сам…, - треск атмосферных разрядов заглушил возмущённый крик в наушниках.
Скажите, товарищи, ну как с ним ещё говорить? Жалко, что изображения пока нет, не хватило подручных средств у Кренкеля. А то бы заглянул в ясные глазки бесстыжего вымогателя, по ошибке называющегося родственником. Ещё бы лучше ухватить за пейсы, да мордой об стол. Хм…, может и эти технологии обдумать?
О чём это я? Ах, пейсы. Не подумайте чего, они были отпущены Михаилом ещё в бытность его хазарским каганом. Так и привык, копчёный. Это сейчас изгаляется, а тогда в вечной дружбе клялся, предатель. Правда, у меня за спиной сорокатысячное войско стояло. Думаете, мало? Ещё столько же лежало в лёжку, упившись, пардон, уставши при разграблении Саркела. Забыть своего позора не может, вот и куражится.
— Миша, добром прошу, помоги! Может быть в этот самый момент там Гиви геройски погибает, от вражеской пули кровью истекая? А ты….
— Чай он не первый раз. Ты сам вот сколько коньки отбрасывал? — Поинтересовался Михаил-архангел.
— Это к делу не относится, — гордо вскинул я подбородок. — И потом, что за хамские выражения? Мы же завсегда в бою, красиво. И грудь в крестах, и дятел в ж… ой!
— Вот именно, — согласился голос в рации, — и сами вы дятлы. Надо же до такого додуматься — загрузить в поезд четыре батальона, в форме, при орденах, с пушками. Да там только личного оружия на стрелковую дивизию хватит. Вы чем думали, как обычно? Ещё упрекаешь, что не помогал? А кто всё это через три границы перетаскивал? Пушкин?
Я решил немного сбавить градус разговора и более спокойным тоном попросил:
— Ну, может, ещё чуть-чуть? Немного осталось-то. Как вы вчера с шефом здорово подыграли! Вот видишь, даже он поддержал.
Мой собеседник рассмеялся хриплым голосом, похожим на похмельное карканье тауэрских воронов:
— Чего он там поддерживает? Квасит, почитай, с самого Рождества. Ещё с католического.
— Он то, каким боком туда? Или…?
— Да нет, просто подрабатывал. Очень неосторожно подрабатывал.
— Понятно. А кто же тогда вместо него был?
— Не узнал? Это же Иннокентий Смоктуновский в гриме.
— Привет ему передавай. Погоди, а разве артистам к нам можно?
— Совсем Изя от загробной жизни отстал, — упрекнул Михаил. — Последний приказ по райским кущам, параграф восьмой. Советских актёров пускать беспрепятственно.
— Разве что так, — не стал я спорить. — Ну что, поможешь?
— Извини, но лимит чудес исчерпан. Ну что я тебе как маленькому объясняю?
Угу, будто не понимаю политику нашего руководства. Один мир — одно чудо. Рекламно-благотворительная акция. Ещё повезло, что перехватить успел. Вот только легче от этого понимания не становится.
А ещё нутром чую, темнит Миша. Явно на лапу хочет. Только дать нечего. Деньги? Не смешите. Может, тюленями расплатиться? Не возьмет, паразит. Знаю, конечно, от чего бы не отказался — от именной церкви. Прихожан вот не будет, кроме вышеупомянутых тюленей. А чего, пусть им проповедует. Привык, понимаешь, на всё готовенькое. Это мы сами набаловали. В прошлый раз одну уже подарили. Будете в Нижнем Новгороде, зайдите в Кремль, посмотрите. Сам, лично проектировал. И с тех самых пор ни одна сволочь город не захватывала.
Сейчас что делать?
— Лаврентий Павлович, а ты чего всё молчишь?
Берия отвлёкся от своего ноутбука:
— Чего говорить? Спроси лучше, какая погода нынче на Земле Санникова.
— Я тебе дело…. А ты сказками….
— Ты спроси, Изяслав Родионович.
