Юрий Корчевский - «Качай маятник»! Особист из будущего (сборник)
«Иванов» наклонился к моему уху:
– Немцы в деревне.
Я подполз к опушке, взялся за бинокль. На единственной улице стояли два мотоцикла с колясками – пустые. Сами немцы расхаживали между домами.
«Иванов» пристроился рядом:
– Мы выйдем, а ты будь здесь.
Я кивнул.
Оба не спеша вышли из леса и по грунтовой дороге направились к деревне. Немцы их заметили не сразу, спохватились, когда до ближайших домов деревни парочке оставалось пройти полсотни метров.
На дорогу вышли мотоциклисты и взяли автоматы на изготовку. Сблизились. «Иванов» отрывисто что-то приказал. Я видел, как шевелятся губы, но слов из-за расстояния слышно не было, да и услышал бы – немецкого все равно не знаю.
Мотоциклисты забросили автоматы на плечо и стали по стойке «смирно». Вперед вышел «Сидоров». Как же – фельджандарм! Он проверил документы у мотоциклистов, вернул. Все расслабились, закурили, весело поболтали.
Мои «немцы» прошлись дальше по деревне, мотоциклисты же прыгнули на мотоциклы и выехали на дорогу. Вскоре рокот моторов стих.
Через полчаса парочка моих «немцев» вернулась. Выглядели они вполне обыденно. Выдержка у мужиков неплохая, да и по всему видать – не впервой им. В душе я даже слегка им позавидовал. Это не взвод дивизионной разведки – ползай на пузе да «языков» добывай, тут работа потоньше, посложнее будет.
Мы решили пообедать. Из ранца достали консервы немецкие, одну банку передали мне. Это была свиная тушенка, судя
по надписи на этикетке – бельгийская. Управились быстро. Я было банку в кусты забросил, но «Сидоров» укоризненно покачал головой, подошел к кустам, вытащил из чехла саперную лопатку и прикопал банки – мою в том числе. Я почувствовал стыд, щеки налились жаром. Еще один урок мне – не оставляй в чужом тылу своих следов.
Мы легли спать, теперь группу охранял «Иванов». Впереди нам предстояла вторая бессонная ночь, и надо было отдохнуть.
Проснулись мы уже в сумерках. Перекусили галетами, запив их водой из фляжек, и – в путь.
По-прежнему не глядя себе под ноги и тем не менее передвигаясь бесшумно, «Иванов» сказал «Сидорову»:
– Против нас 2-я танковая группа немцев действует, у солдат документы 14-й моторизованной дивизии.
– И вот что занятно, – подхватил «Сидоров», – обоих генералов – и Гота, и Гудериана – лично знаю, с Гейнцем в 1932 году вместе на учениях были под…
«Сидоров» выразительно глянул на меня и замолчал. Может быть, тогда это и было секретом, но я-то уже знал, что в предвоенные годы, особенно в 1930–1932 годах, в Советском Союзе обучались немецкие летчики и танкисты. Здесь же, на наших полигонах, опробовались новые немецкие танки и самолеты. Научили на свою голову! Тоже мне – секрет Полишинеля.
Дальше всю дорогу молчали. Я шел впереди, а парочка – метрах в двадцати за мной. Так надежнее: если на немцев внезапно наткнемся, огонь мне достанется, парочка же успеет спрятаться или отойти. «Товарищ Иванов» сам выбрал такое построение цепочки в пути. С военной точки зрения правильно – в первую очередь жертвуют наименее ценными кадрами, потеря которых не сорвет задание. А в армии выполнить приказ – задача первостепенная, самая важная. Даже если ты не успел похоронить павших в бою товарищей, выполни задачу. Похоронить же можно и после боя, тем более что для этого есть похоронные команды из числа нестроевых.
К утру, немного поплутав по незнакомой местности, я вышел к околице села. Это место назначения – Усвятье.
– Ну все, товарищи, нужное вам село перед вами, – Усвятье.
Парочка переглянулась:
– Вот что, взводный. Это село – лишь промежуточный этап. Сразу обо всем говорить мы не имели права.
Вашу мать с вашей секретностью! Ведь двое суток уже в дороге, а, оказывается, это еще не конец пути.
– Нам вообще-то в Приднепровскую надо.
Я прикинул по карте. Так это еще километров тридцать, почти на юг. Днем не пойдешь, надо располагаться на отдых. И село крупное, на опушке леса спать неразумно.
Пока еще не рассвело, мы решили обойти село и укрыться в первом же лесу, где места поукромнее – в самой чаще. Нашли такое место – овражек, поросший на склонах кустами, внизу ручеек журчит. Совсем маленький, шириной с локоть, а все равно вода свежая. Самим напиться-умыться, фляжки пополнить. На марше не пили, только рты полоскали водой, и фляги были почти пустые. При интенсивной ходьбе пить нельзя – потеть начнешь, силы терять. Другое дело – на отдыхе. Поели галет с немецким салом, уложенным в брикеты. Ничего – неплохое сало. Может быть, и не немецкое – трофеи немецкие, только упакованные на немецких фабриках.
Видя, с каким удовольствием я поглощаю консервы, «Иванов» со знанием дела сказал:
– Для парашютистов изготовлено.
А мне все равно для кого, лишь бы вкусно и сытно.
«Иванов» сам вызвался на часах стоять, а мы с «Сидоровым» сразу спать улеглись. Ночные переходы выматывали все же. Я отрубился сразу.
Проснулся за полдень от тихого разговора. Открыл глаза – «Иванов» и «Сидоров» над картой склонились и что-то тихо обсуждают. Всё секреты от меня, никак не наговорятся наедине. Чего секретничать, когда пункт назначения известен?
Заметив, что я проснулся, «Иванов» приказал мне заступить на охрану, а через четыре часа меня сменит «Сидоров».
Глава 8
К утру следующего дня мы уже были на окраине Приднепровской. «Иванов» и «Сидоров» разглядывали ее в бинокль.
– Есть немцы, форма полевая, – коротко доложил «Сидоров».
«Иванов» лишь кивнул.
Да какая разница – полевая форма она и есть полевая: серая у пехотинцев, черная у танкистов. По мне, хороший
немец – это мертвый немец, такой уж точно не выстрелит в меня. Но для парочки форма явно играла какую-то роль, для меня пока непонятную.
– Вот что, взводный. Ты найди укрытие получше, пережди там. Мы в поселок сходим, а вещи оставим здесь, на тебя.
Мне быстро удалось найти подходящее укрытие – под корнем поваленного дерева. Углубление в земле большое, заросшее травой, прямо берлога какая-то. Я уложил туда ранец «Сидорова», их плащ-накидки немецкие и устроился сам.
Разведчики придирчиво оглядели друг друга и, не найдя изъянов в обмундировании, ушли.
Положив под руку взведенный автомат, я с удовольствием растянулся в убежище. Час шел за часом, я временами впадал в прострацию – состояние между сном и бодрствованием, но тем не менее раздавшийся хруст веток услышал сразу и насторожился. Осторожно перевернулся на живот и взял оружие поудобнее. Не хотелось его использовать без особой необходимости – до поселка не больше километра, стрельбу слышно будет.
Услышал знакомые голоса, приподнял голову. Тьфу ты, парочка стоит.
Я выбрался из укрытия.
– Извини, взводный, тихо подходить не хотели, специально слегка шумнули, чтобы ты не всполошился.
Видимо, поход в поселок прошел удачно, оба выглядели довольными. Расспрашивать бесполезно, к тому же лишние знания – большие печали, по крайней мере – в разведке.
– Переодевайся, сержант.
К моим ногам упал узел с одеждой. Развернув его, я обнаружил рубашку, штаны, растоптанные ботинки. Ну, раз приказали – переоденусь. Им виднее. Я скинул форму, скатал ее в узел.
– Э-э, нет, снимай и нательное.
«Сидоров», видя мое недоумение, улыбнулся:
– Печати казенные на нем.
И правда, на исподнем стояли черные прямоугольные штампы полка. Мелочь, но если немцы досмотрят – быть беде.
Я снял исподнее, надел гражданские штаны и рубашку. Все ношеное, но чистое и не рваное. И башмаки впору пришлись.
Оба придирчиво оглядели меня и остались довольны:
– Похож на местного – сгодится. Отдыхай пока.
Интересно, что они задумали? Явно хотят, чтобы я тоже в поселок пошел.
К вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту, парочка засобиралась.
– Петр!
От неожиданности я вздрогнул. Раньше они меня взводным величали, теперь вдруг по имени.
– Мы в поселок идем, сам понимаешь, дела. Встреча у нас важная. Подстраховаться надо. Ты идешь вперед, мы – за тобой. Оружие брать нельзя. Адрес – Железнодорожная, 14. Запомнишь?
– Не дебил.
«Иванов» объяснил, как найти улицу.
– Пройдешь не спеша мимо дома – там перед ним палисадник. Посмотри внимательно – не насторожит ли чего? Если все чисто, почеши затылок, насторожит что-нибудь – покашляй. И в любом случае сразу уходи. Встретимся здесь же, в лесу.
Непривычно мне было идти без формы и без оружия. Хотя, если честно – не совсем без оружия. Финку я все-таки под рубашку – под брючный пояс – сунул. Идти даже без ножа – это для меня уж слишком. И так чувствовал себя почти голым. Идти было необычно легко: на плечо не давила привычная тяжесть автомата, рубашка навыпуск ремнем не перехвачена.
Подумал: идти открыто по дороге или задворками добираться до Железнодорожной? Пошел все-таки по дороге, остановился у первых домов – дождался, пока подтянутся «товарищи» в немецкой форме. Не спеша, изображая походку усталого человека, я шел по улице.
