Павел Дмитриев - На распутье
— Петь, ну не ругайся, все подруги на работе телевизоры купили, и Верка, и Надька…
— Надеюсь, эти дуры топиться не соберутся! — Точно, не просто так ждала, по комнате плывет тонкий аромат духов. — Тебе что, Смешариков мало?
— Так тут не только «Спокойной ночи, малыши» бывают! Рассказывали, что много интересного передают.
— Ничего себе, мне показалось, ты приквел к фильму ужасов смотришь.
Не хватает у меня опыта. Думал, жена на всякие мелочи для будущего ребенка деньги откладывает. Воистину, вывести девочку из деревни куда проще, чем деревню из девочки. Мало того, что навороченная по местным меркам коричневатая дрянь с романтическим названием «Вальс» и стереоколонками по бокам стоит почти пять сотен рублей. Теперь еще и ужин самому придется готовить?!
— А попроще ящика в продаже не нашла?
— У него яркость меняется в зависимости от освещения! Совсем как на твоем ноутбуке!
— Серьезно? Кроме идиотских бутербродов есть что-нибудь?
— Петь… Ты же хотел поужинать в ТЭЦевской столовой?
— Ноги моей там больше не будет! — При воспоминаниях меня начало потряхивать, — Сегодня в обед тетка тащила кастрюлю какао с молоком, а на плече полотенце грязное висело, которым она столы обтирала.
— И что? — Катя заинтересованно повернулась ко мне. — Неужели уронила?
— Хуже! На глазах у всей очереди тряпку свою из какао вытащила, отжала, и кастрюлю дальше к раздаче поволокла!
— Вот свинья! Могла бы хоть на кухню обратно уйти. — Катя наконец вылезла из кресла и приглушила звук телечуда. — Где теперь обедать?
— Свою кафешку придется организовывать. Территория большая, построим. А пока пойдем ужин готовить.
В удивительно удобном навесном холодильнике Sarma рижского вагоностроительного завода нашлась парочка свежих карпов. Вернее, они еще вчера плавали в здоровенном аквариуме московского «Океана». Жалко не зеркальные, так что приходится чистить, потом зверски лишать головы, костей, прокатывать в муке. Катя тем временем поставила тяжелую чугунную сковороду на газ, за тотальным неимением оливкового и дефицитом редкого кукурузного плеснула подсолнечного масла. Минут двадцать, и готова нежная филейка с ощутимо пробивающимся ароматом семечек.
Вообще, к рыбе в СССР я пристрастился довольно сильно, научился виртуозно ножом и вилкой выбирать кости даже из щуки. Удивлял только нездоровый пиетет местных к «кормовой» горбуше, да тотальное пренебрежение к кальмарам, креветкам и прочим мидиям. Впрочем, это наверно из-за их высокой цены. Не видели в 66-ом, сколько стоит в приличном ресторане 2010 года гребешок со спаржей под соусом «Бальзамик». При этом с мясом тут постоянно проблемы, даже по заказам идет какая-то дрянь. Жирная невкусная свинина, спортивная говядина. Даже куры, и те по-настоящему беговые, зубы сломать можно. А стоматология тут, боюсь, фотополимеры не освоила, поэтому хочется как можно дольше обходить стороной эти заведения.
На гарнир пришлось пустить полупрокисшую квашеную капусту. Попенял Кате, что надо было вермишели купить, а не за телевизорами по магазинам бегать. Тоже мне, сказочница «ох, что-то тошнит, токсикоз замучил, можно я дома денек посижу»… Промыл под краном, откинул на дуршлаг, перемешал с солью и кольцами лука, добросил чуть сахара и горсть клюквы. Параллельно запряг жену порезать еще три луковицы, зажарить в остатках масла от карпа, да разбить туда пяток яиц. Будет к карпу не один, а сразу два контрастных гарнира. В завершение выбрал момент и ловко метнул в миску где-то загулявшего Бага остатки колбасы – все же хвостатую животинку мне жалко много меньше супруги.
Ужинали под какую-то тормозную польскую комедию с плоскими шутками. Вот только досмотреть ее до конца не получилось. Прямо во время веселой песенки толстоватой тетки на ступеньках лестницы[271] телевизор погас с легким запахом горелой изоляции. Все попытки реанимировать изделие Ленинградского завода имени Козицкого пропали впустую. Не помог даже добрый удар кулаком по верхней крышке.
На этом и закончился мой телевизионный опыт. Телевизор раньше чем через полгода починить не обещают, уж больно мудреную лампово-транзисторную модель нашла Катя. Хитрый, взгляд телемастера, явно намекающий на деньги, я мужественно проигнорировал. Может жена хоть советоваться в следующий раз будет.
…Всегда думал, что телецентр в Москве, это где Останкинская телебашня. А тут оказывается, что она только строится. Зато есть еще одна вышка, Шуховская, как ее назвал Рудольф Петрович, вся ажурная, из металлических балок. Сильно напоминает аналогичное сооружение в Гуанчжоу, только пониже раза в три-четыре[272]. Рядом с ней скромный телецентр, выложенный из серого силикатного кирпича. Построен, судя по всему, еще до войны, без помпезности начала 50-х. Только унылые три этажа по центру, да длинные двухэтажные крылья по сторонам. Но место явно культовое – кроме черных «Волг» на парковке теснится пяток огромных «Чаек».
К вечеру я сумел немного подготовиться. Не думаю, что товарища Шелепина интересуют люди калибром менее начальника местного вертепа и его первых замов. Собственно, Председатель Гостелерадио СССР, Николай Николаевич Месяцев, резко взлетел на свой пост из скромных замзавотделов ЦК КПСС осенью 1964-го, как раз когда Хрущева снимали. Судя по возрасту и недолгому секретарству в ЦК ВЛКСМ – из «комсомольцев». Но с тех пор прошло полтора года, друзья ли они до сих пор с Александром Николаевичем, или уже враги[273]? Очень надеюсь, что это не начало любимого советского процесса по пожиранию соратников. Не хотелось бы в этом хоть как-то участвовать.
Однако, мои глобальные планы по участию в политической жизни Советского Союза напрочь порушила система организации банкетов. Очень все жестко тут устроено, примерно как при царях средневековья. Разве что отдельный стол начальников стоит на одном уровне с остальными, а не приподнят на полметра, да объедки собакам на пол не кидают. Насчет скоморохов не уверен, многие гости были вполне способны их заменить.
Всего народу человек двести, так что с моей позиции лишь с большим трудом можно разглядеть происходящее во главе стола. Свободной толкотни фуршетного типа нет и в помине, массово выходить покурить не принято. Сиди как дурак, пей водку, тыкай вилкой в сомнительную еду, и слушай парадные речуги минут на пять. Впрочем, по мере выпитого последние становились все интереснее и интереснее. Жалко только, до пляски на столах не дошли. Но попытки были дельные.
Суть торжества проста как мычание. Специалисты наконец-то смонтировали установку для трансляции цветного телевидения под названием «Игла» в третьем частотном диапазоне, и за несколько месяцев прогнали полный цикл опытных передач. Теперь пришла пора отмечать сдачу объекта в эксплуатацию. Судя по тому, что в этом как-то участвовали чехи, правильное было называть оборудование «Jehla».[274]
Впрочем, о вещании в «цвете» почти никто не говорил. Продажа соответствующих телевизоров еще не начиналась[275], так что несколько лет можно было особо не волноваться. Тем более, технических специалистов на банкете было мало, а представителей парт- и профкома много. Их всех очень интересовал вопрос масштабного празднования пятидесятилетия Великой! Октябрьской! Социалистической! Революции! Именно так, с больших букв и восклицательными знаками произносили это словосочетание даже «при своих».
Часа через три после начала мероприятия, когда я уже прикидывал потихоньку отползти в сторону дома, выступил товарищ Месяцев. Наконец-то я его нормально рассмотрел – и сразу понял, с кого художники рисовали Чебурашку[276]. Председатель Гостелерадио был вполне симпатичен на лицо, но при этом чудовищно лопоух! В общем, я бы на его месте еще в детстве насмерть зашантажировал родителей на подшивку ушей у косметолога.
Но его планы на будущее внушали совсем другие чувства. Во-первых, полностью провалилась моя идея с «изобретением» сериалов. Ранее, в записках, я пытался показать важность дешевого телевизионного контента, всех этих Lost, Heroes, The IT Crowd, Battlestar Galactica, House MD, и их российских паллиативов в виде «Няни», «Бригад», «Интернов». Так вот, товарищ Месяцев прекрасно это понимает и без моих непрошеных советов.
На телестудиях СССР готовятся к выпуску такие сериалы, как «Телевизионная Лениниана», который к апрелю 1970 года должен составить семьдесят-восемьдесят серий. Но это, как оказалось, далеко не единственная мыльная опера советского экрана – планируются «Решение партии – в жизнь», «Будущее за коммунизмом», «Летопись полувека», «Ленин и теперь живее всех живых», «Люди интернационального долга»… Все просто не запомнить. Каждое название подразумевает тридцать-пятьдесят серий, то есть тянет на три-четыре полноценных «сезона» 21-го века.
