Дмитрий Морозов - Пленники вечности
Он сам поднес рог ко рту.
По сигналу, кормовые орудия каперов одновременно с залпом свенов выплюнули в пасмурную хмарь цепи, в изобилии закупленные у нарвских кузнецов. Выстрелы произвели чудовищное опустошение среди снастей шведского флота.
Впрочем, неприятель показал, что тоже не лыком шит. Одно из каменных ядер задело таки корабль Булавы, судя по тому, что чухонец стал выводить когг из боя.
— Как бы не затонул в этой свистопляске, — проскрежетал зубами Роде. — Отличный моряк из него выйдет, если переживет пару-тройку таких вот боев и штормов.
Каперы успели снять паруса, на флагмане даже убрали мачту, опасаясь силы крепчающего ветра. А све-ны все нагоняли…
— И что они думают делать? — задался вопросом Роде. — На таран идти? Это чистое безумие накануне шторма. Берсерки проклятые, по обычаю предков, мухоморовым отваром опоили кормчих, не иначе…
Даже Соболевский не решился бы идти по такой волне на абордаж, но неприятель сделал пару попыток, не переставая палить из пушек.
Кормовое башенное возвышение флагмана оказалось развороченным, но опасных пробоин когг не получил. Погиб кормчий, и к рулю встал сам датчанин.
— Они и впрямь напрашиваются! — крикнул он со злой веселостью, обычно охватывающей его во время смертельной схватки. — Заряжай цепи!
Когда свенская громадина взмыла на гигантской волне, пушки вновь ударили, целясь в мачты и не снятые снасти. Два других скандинавских корабля уже выходили из боя, сворачивая паруса. Буря действительно налетала не шуточная.
— Нас же разбросает по морю, — ужаснулся Басманов. — В этой круговерти ничего не видно!
— Верно, разбросает. Но свенов разбросает тоже. Княже, послушай старого морского волка, вели привязать себя к борту, иначе лишимся мы воеводы и покровителя, а царь — верного слуги.
Дальнейшее опричник помнил смутно. Плохо закрепленный сундук ударил его под коленки, потом он врезался в жесткий борт. Подскочивший Шон, как щенка, за шиворот отволок воеводу к носу, продел под мышками канат, закрепил его у последней не снятой мачты. Дальше было одно мелькание облаков и рев ветра, брызги и крики людей, смываемых за борт…
То была самая страшная ночь для опричника, которую он вспоминал с содроганием до самой своей смерти.
…Разбудил его ангмарец:
— Испей водицы, княже.
— Буря кончилась? — хрипло спросил Басманов, опустошив полмеха.
— Как налетела, так и исчезла. Унеслась терзать ливонские берега. На когге троих Морская Девка взяла.
— А остальные корабли?
— Один показался, просигналил — Булава терпит бедствие, иду на помощь. Мы тоже сейчас паруса поставим и туда поспешим.
— Отвяжите меня.
Освободившись, Басманов подошел к изможденному Карстену Роде.
— Могло быть и хуже, — заметил датчанин, — Думается мне, свенам не слабее досталось. Особенно тому нахалу, что паруса не стал снимать. Наверняка мачты обломало.
Слабый ветерок сменялся резкими порывами, на юге темнела грозовая полоса, уносясь к континенту.
— Булава выжил?
— Я же говорил — крепкий парень. Мы к нему идем.
Однако на помощь терпящему бедствие коггу они не поспели. Тот, пережив бурю, все же набрал столько воды, что ушел на дно. Благо, находившийся рядом корабль подобрал всю команду. К радости ангмарца, ни один из троих легионеров, которых Роде разместил на судне Булавы, не пострадал.
Два капера ринулись по морю, выискивая двух оставшихся членов эскадры. Вскоре по пушечной канонаде определили: ищут не только они.
— Вот ведь настырный народ, — покачал головой Роде. — Заряжай пушки. Ядрами заряжай!
Вскоре в солнечной дорожке показался русский когг и свенский флагман, увлеченные артиллерийской дуэлью. У шведов орудий оказалось побольше, они били прицельнее и мощнее. Фактически, капер погибал.
Роде поставил у кормового руля одного из своих мавров, обезьяной взлетел по мачте в корзину впередсмотрящего.
— Думает — бога, тьфу ты… черта за хвост поймал? А ну, галсом к нему. И дайте сюда кто-нибудь рог, акульи дети!
Чернокожий спутник Роде со странной кличкой Брамсель вскарабкался наверх и протянул капитану сигнальный рожок. Вскоре оба каперских судна, повинуясь командам датчанина, начали смертельную карусель напротив свенского судна.
Цепи действительно разрушили оснастку и изорвали шведу паруса, буря довершило остальное. По сути, свен сделался малоподвижной мишенью. Хитрым маневром Роде дал выйти горящему кораблю из боя, поставив два своих судна напротив неприятеля, ловя парусами ветер.
Скандинавы также пытались двигаться, уповая на весла, но людей у них не хватало. Сказалась и буря, и артиллерийская дуэль, и желание держать в готовности абордажную команду.
— Смотри, княже, что такое грамотный бой! — крикнул Роде сверху.
Пушки были расставлены у всех трех кораблей вдоль бортов, на корме и носу лишь про одному-два орудия. И Роде мастерски использовал это обстоятельство.
Когда свен дал первый залп, корсары стояли к нему носом, представляя собой малопривлекательную узкую цель. Пока лишенный парусов гигант перезаряжал орудия, каперы развернулись и дали залп, что называется, всем бортом. Но только свены справились со своими пушками, а перед ними оказались лишь две кормы…
Таким образом, используя свою большую подвижность, датчанин буквально превратил свенский флагман в руины.
— На абордаж пойдешь? — спросил Басманов, любуясь на пылающий гигантским костром корабль.
— Поздно, у него еще до нашего появления зияли две дыры прямо по водяной линии. Это корыто не дотянет до берега. А сдаваться они не хотят, — пришел ответ из мачтовой корзины.
Очередного залпа не понадобилось. На неприятельском флагмане стал рваться запас огненного зелья, вовремя не выброшенного за борт. Маленькие фигурки посыпались горохом за борт.
— Лодки на воду!
— Корабли же и без того перегружены, — ворчливо заметил Басманов.
Ангмарец твердо возразил:
— Морской закон. Последнее дело — не подать руку утопающему, все едино — враг он или друг.
Соболевский первым впрыгнул в пляшущий на волне утлый челн. Следом соскочил Шон и двое ратников абордажной команды. Лодка рванулась с места, тонкие весла едва ли не дугой выгнулись…
Они врезались в клубы гари, стлавшиеся над вспе
[…]
повязал лицо смоченной в соленой воде тряпицей.
Первого свена вытащили легко. Тот был в сознании и не ранен. Даже сел на весла, белозубо скалясь.
— Наш мужик, — заметил Шон, вглядываясь в кучи щепок и горелых досок. — Давай левее, там кто-то за сундук держится.
Не успел ирландец наклониться и протянуть руку, как к нему метнулся кинжал, опасно чиркнув по кольчуге самую малость пониже горла.
— Ну, ты и осел! — возмутился Шон, попытался достать обидчика веслом, потом плюнул. — Отгребай от него, Ежи. Контуженный он, не в себе, все воюет за своего долбаного шведского льва…
Попались два страшно изуродованных тела без признаков жизни, запутавшиеся в остатках такелажа. Потом мелькнула голова в шлеме.
— Давай туда, — скомандовал Шон и заорал во все горло: — Слышь, малый, шапку-то сними, легче плыть станет!
Свен не внял его уговорам, продолжая упрямо плыть куда-то в сторону, блестя шишаком и вопя во все горло.
— Тоже контуженый, — покачал головой ирландец.
Он протянул весло и слегка стукнул пловца по плечу.
— Хватайся, дурья башка!
Швед вцепился в лопасть мертвой хваткой. Несколько пар рук перекинули его через низкий борт.
Справа в дыму промелькнула еще одна лодка с флагмана, двинулась в сторону горящего корабля. Подобрали еще двоих, одного в полуобморочном состоянии, с оторванной рукой. Каким чудом он продержался на воде, осталось загадкой. Верно, спрыгнул последним, судя по горелой одежде…
Жар меж тем становился все нестерпимее. Когда вместе с ветром в лицо спасателям ударила сплошная стена черного дыма, Шон закричал:
— Поворачиваем оглобли! Или спечемся тут…
— Да и места уже нет, — добавил Соболевский и ткнул кулаком свена, так и не снявшего шлема. — Пан не желает сесть на весла? Или пан слишком гордый?
Эту же фразу он повторил на том ломаном наречии скандинавских мореходов, на которое частенько соскальзывал Карстен Роде.
— Пан не желает помогать врагам Короны, — пришел гордый ответ на немецком.
— Ах ты, крыса! — вскричал Шон. Его знания германского хватило, чтобы понять сказанное, да и интонация легко проясняла ситуацию. — А если тебя снова за борт кувырнуть, и на канате буксировать?
Тут ирландец всмотрелся в одутловатое лицо с опаленными усиками и расхохотался.
— Ба, да это же наш старый знакомец, герр Шлиппенбах!
Соболевский тоже повернулся к спасенному.
— Славно, славно мы рубились с его воинством на берегу Невы, — заметил поляк и отвесил солидный поклон. — Приятно встретить давнишних знакомых. А я все гадал, какой-такой болван удумал устраивать морскую баталию накануне шторма?
