Владимир Контровский - Конец света на «бис»
– Курс сто девяносто, дистанция сорок две мили.
– О’кей, – Гриссом кивнул, осторожно выписывая левый пологий вираж. Самолёт слегка затрясло.
– Снова начали отлетать куски обшивки киля, – доложил стрелок-оператор хвостовой пушки.
– Так, готовим к сбросу все четыре бомбы одновременно, – приказал капитан.
– Четыре мегатонны на маленький городок, – пробормотал шутрман. – Overkill…[82]
– Есть большая вероятность, что взорвется только одна, остальные будут испорчены взрывом первой, – произнёс оператор навигационной РЛС.
– А ты предлагаешь лететь над Польшей и скидывать их одну за другой? – взорвался Пит. – А наш самолет не будет «испорчен» после первой же мегатонны, которую мы сбросим на этот жалкий польский городишко? Это сейчас на нас никто не обращает внимания, а как только…
– Прекратить истерику, – оборвал его Гриссом. – Бросаем все четыре: это приказ.
Дежурные операторы радиолокационных станций контроля воздушного пространства над Поморьем ПВО Польши и 239-й истребительной Барановичской Краснознаменной авиационной дивизии, дислоцированной в Колобжеге, не обратили внимания на одиночную отметку, ползущую с востока на запад со скоростью всего шестьсот километров в час. И не удивительно, потому что в эти минуты все их внимание было обращено на запад. Шестёрка истребителей-бомбардировщиков F-105 «Тандерчиф» из 32-й тактической истребительной эскадрильи USAF смогла на малой высоте проскочить необнаруженной над ГДР и сейчас резко набирала высоту для бомбометания с кабрирования. Одновременно на экранах РЛС стали появляться заходящие со стороны моря в атаку на прибрежные объекты английские бомбардировщики «Канберра» 9-й и 12-й эскадрилий 1-й авиагруппы, сделавшие крюк на Данией. Летевшие над самыми волнами, они тоже были замечены поздно – уже тогда, когда начали набор высоты для сброса бомб. Масла в огонь добавили шесть ядерных взрывов над территорией ГДР – не все американские тактические самолеты-носители атомного оружия, имели цели в одной только в Польше. Вся эта неразбериха дополнялась многочисленными воздушными боями, происходившими на всех высотах – от малых, где сцепились друг с другом советские, польские, британские, канадские, голландские, бельгийские, датские и немецкие (с обеих сторон) истребители, до стратосферы, где советские перехватчики ПВО раз за разом заходили в атаку на Б-52 16-й воздушной армии САК, остервенело рвущиеся к своим целям. В эфире стоял сплошной гвалт, редкие команды тонули в шквале ругани на семи языках.
В этой суматохе «бафф» Гриссома зашел на Слупск с северо-востока и сбросил все четыре бомбы. И только в этот момент оператор обзорной РЛС в Колобжеге наконец-то обратил внимание на крупную засветку над Слупском, «высота четырнадцать километров, курс двести восемьдесят, скорость шестьсот – увеличивается, запросчиком определяется как «чужой», от основной отметки цели отделились четыре маленьких». Оператор тоскливо выматерился, когда понял, что это значит. А из наличных сил под рукой была только пара МиГ-19С, выходящая из боя англичанами с малым остатком боезапаса. Но делать нечего, и оператор поднял трубку связи с дежурным офицером наведения истребителей 239-го полка.
Капитан Гриссом облегченно вздохнул, когда сзади вспыхнуло еще одно злое солнце, далеко не первое и не последнее за очень длинный день 27 октября 1962 года. Ударная волна качнула самолет, от киля отлетела еще одна порция клочьев обшивки, но самолет выдержал.
– Похоже, сработала только одна бомба, – сообщил оператор РЭБ.
– Этому вшивому городишке хватит и одной – с лихвой. Интересно, был ли там хоть один военный? – задумчиво спросил Пит.
– А какая разница? Все они комми – поляки, русские, в форме или без. Наш президент сказал «Лучше быть мертвым, чем красным», и правильно сказал, – заявил штурман.
– Так, парни, – прервал их стрелок-оператор, – у нас опять проблемы.
На хвост «баффу» упала пара МиГов, сопроводив своё появление треском пушечных очередей. Дав короткий – всего по пять снарядов – залп из тридцатимиллиметровых пушек, «девятнадцатые» исчезли так же молниеносно, как и появились. Но экипажу «баффа» было уже не до них – бомбардировщик содрогнулся от попаданий. Осколки прошили фюзеляж, один застрял в ноге оператора РЭБ, другой ранил стрелка. Вышла из строя электросистема, погасло освещение кабин. Машину резко бросило влево, затем сразу вправо. На приборной доске загорелись красные лампочки, сигнализирующие о пожаре трех двигателей из семи работающих. Из строя вышли уже четыре мотора, и все на левом крыле. Самолет быстро терял высоту. Капитан Гриссом и второй пилот Пит пытались восстановить контроль над падающим «баффом», и им удалось вывести его в горизонтальный полет. Машина с трудом выдерживала курс, норовя уйти влево, горела и тряслась как в ознобе. На нижней палубе ругался штурман – все пилотажно-навигационное оборудование вышло из строя. Он даже с трудом смог воспользоваться «дедовским» методом – навигацией по счислению, поскольку узнать истинную скорость самолета оказалось затруднительно: один осколок перебил трубку приемника воздушного давления. Давление в гидросистеме продолжало падать, одна опора шасси вывалилась из ниши и застыла в полувыпущенном положении, не реагируя на все манипуляции органов управления. Самолёт медленно умирал.
«Всем быть готовым покинуть борт, как только под нами будет земля!» – объявил капитан Гриссом. «Бафф» не только стремился уйти с курса, но и по прежнему очень хотел поскорее встретиться с землей – тяги четырех двигателей было совершенно недостаточно. Гриссом и Пит вели машину «кивками»: пологое пикирование на пятьсот метров вниз, потом набор высоты триста метров, потом опять пикирование. Так они ковыляли почти час, пока штурман не объявил экипажу, что под ними вроде бы Дания. Экипаж начал покидать самолет, но и тут не обошлось без сюрпризов. Не сработало катапультное кресло штурмана, и он начал пробираться к дыре, через которую улетел минуту назад оператор навигационной РЛС. Гриссом орал на него, чтоб он быстрее прыгал – машина уже окончательно переставала управляться. Наконец штурман собрался с духом, прыгнул, и Гриссом рванул рычаг своей катапульты, еле дождавшись, пока силуэт штурмана исчезнет в проеме.
****25 октября 1962 года. На западе ФРГ, Земля Северный Рейн-Вестфалия.
Лесной массив Брахтенвальд вдоль дороги N221 между Брюггеном и Брахтом
Лео Граус от волнения едва не выпустил руль своего старенького «Опель-Капитана». Вот оно! Он ясно видел, как здоровенная мобильная установка для получения жидкого кислорода с американскими опознавательными знаками, которую трудно спутать с чем-либо другим, едет в ста метрах перед ним. Вот она свернула на проселочную дорогу, ведущую куда-то в глубь лесного массива Брахтенвальд, где нет никаких воинских частей бундесвера, и вообще нет никаких воинских частей. Ему повезло – он первым из десятка агентов нашел, куда подевались из мест постоянной дислокации эти чертовы «Редстоуны». Лео свернул чуть дальше, на неприметную дорожку, уходящую в лес, и припарковал машину так, чтобы ее не было видно с дороги. Теперь нужно незаметно уточнить координаты и количество ракет.
Через четыре часа Лео Граус, освобожденный от военной службы в бундесвере по состоянию здоровья, он же Леонид Седых, третий секретарь посольства СССР в Голландии, он же Лаврентий Серых, капитан Главного разведуправления Генштаба вооруженных сил СССР, перешедший на нелегальное положение вчера и въехавшего сегодня с утра в ФРГ по подложным документам, довольный выезжал на дорогу номер 221 в сторону Брюггена. Он мог остановиться в квартире, заранее снятой на его документы в Дюссельдорфе, но сейчас ему надо найти временное жилье где-нибудь поближе – идеально было бы в Брюггене, Брахте, на худой конец в Фирзене или Мёнхенгладбахе. И оттуда выйти на связь с Центром и вызвать сюда всю остальную группу.
****19–05 московское время, 17–05 время местное, 27 октября 1962 года
На западе ФРГ, Земля Северный Рейн-Вестфалия
Лесной массив Брахтенвальд вдоль дороги N221 между Брюггеном и Брахтом
Лаврентий Серых вел машину на нервах. Торопиться, стараясь не нарушать правила, на автодорогах ФРГ очень трудно (если это не автобаны). Вмести с ним ехали остальные члены его группы: двое русских и один немец из разведки ГДР. По документам, конечно, все они были жителями Земли Северный Рейн-Вестфалия и гражданами ФРГ. Сорок пять минут назад в постоянно включенном радиоприемнике, настроенном на одну из радиостанций ГДР, несколько раз прозвучало кодовое слово, всего одно: «Экватор», но это слово значило очень многое.
«Опель» свернул на знакомую лесную дорожку. Над деревьями пророкотали винтами несколько вертолетов с американскими опознавательными знаками и зашли на посадку куда-то в глубину лесного массива. И на одном из вертолетов удалось прочесть номер – номер. машины из вертолетной секции доставки спецбоеприпасов 40-й ракетной группы полевой артиллерии US ARMY, и это значило, что к «Редстоунам» уже доставили их адские головы. Люди быстро вышли из машины, полчаса бесшумной ходьбы по лесу, и вот он, один из двух тайников, координаты которого им передали еще два дня назад. Достав саперные лопатки, они быстро откопали содержимое тайника, завернутое в несколько слоев целлофановой пленки. Здесь было все, что нужно: оружие, боеприпасы, радиостанция (все французского образца) и ношеная форма со знаками различия одной из десантных частей Иностранного легиона. И самое главное – два радиомаяка с компасами и подробная карта этой местности. Теперь им надо, не обнаруживая себя, скрытно установить эти маяки в двух километрах от американских позиций, разнеся их к юго– и северо-востоку. Еще желательно побыстрее уйти из этого района, но тут уж как повезет – они военные, и у них есть приказ. Переодевшись, агенты быстрыми тенями исчезли в лесу.
