Владимир Мельник - Законы войны
— Николай Васильич, а кто будет воевать? У меня в роте ни одного обстрелянного командира взвода!
— Ладно, боевик хренов, пиши объяснительную. Обязательно укажи, что нервный срыв у тебя был, на почве контузии, которую получил на Байдарах. Попытаюсь что-нибудь сделать.
— Есть, товарищ гвардии капитан! — и улыбнулся я и сел на ящик писать «маляву».
— Ну вот, нормально. — удовлетворенно сказал комбат, прочтя мой опус. — А теперь вали отсюда, чтоб я тебя долго искал. Роту укомплектовал?! Проверил?! Короче, сиди в своей халабуде, считай, что ты под домашним арестом.
Я конечно молчал, а сам мысленно держал в кармане дулю. Зато у меня рота укомплектована всем необходимым лучше чем другие.
И начались мытарства. Сначала к себе вызвал «замполит» бригады подполковник Сворин, драл почти два часа. На следующий день, был офицерский суд. С вашего разрешения, опущу весь этот клоунский балаган, потому что ничего интересного там не было. Присудили, чтобы я принес вооруженцу извинения и не передавать дело в прокуратуру. Ничего не оставалось, как подписать уже заранее подготовленные листы с текстом а ля «проститя миня пжлста». Корнейчук сидел с видом победителя, смотрел на меня и ухмылялся. Когда заседание закончилось, собрался народ на курилке и обсуждал результаты. Вошел вооруженец, все офицеры, как один затушили сигареты и ушли.
В назначенное время взревели моторы нашей техники. Вся рота была рассредоточена на броне техники. Головным в нашей ротной колонне шел БТР на котором, сидя на башне, держась одной рукой за ствол КПВТ, а другой — за автомат, ехал я. Посередине шел ЗИЛ, а замыкающим шли МТЛБ с БМПшкой. Шли как всегда, в радиомолчании. Над нами то и дело пролетали наши вертушки, которые прикрывали колонну с воздуха.
Добрались до места без приключений. Слава Богу, что прибыли на хорошо оборудованные позиции. Пока рота располагалась: ставила технику на позиции, маскировала ее сетками, асбестовыми покрывалами, послали людей в ближайший лес за ветками, вызвал к себе командиров взводов. Поставил задачи и начал изучать позиции. После того как закончились работы по устройству, дал добро на отдых для личного состава, выставив предварительно охранение. Почти каждые пять минут минометчики «вешали люстру» — то есть стреляли осветительными. Потому чтос на роту был всего один «ночник» — прибор ночного видения. А «люстры» помогали солдатам при производстве работ.
Когда начало светать я со своим замом лейтенантом Парфенцевым Саней вышел на осмотр позиций. На всю роту был всего один бинокль, а стереотруба — это вообще был дефицит даже для штаба бригады! Мы расположились на высоте 236,0. Перед нами проходила трасса Севастополь — Ялта. Точнее то, что от нее осталось. В пяти километрах южнее проходила линия фронта и там сейчас дрались морские пехотинцы 77 отдельной гвардейской бригады Каспийской флотилии, которые были переброшены в спешном порядке из Каспийска и Астрахани.
Минометчикам тоже шаровое место попалось: все расчеты им дали уже готовыми. Но все равно нужно было пристреляться по ориентирам. Днем это делать не рекомендуется — чтобы не выдать своего нахождения, хотя я больше, чем уверен, что американцы знают о нас.
Мне попался танкоопасный участок, здесь американцы если что будут в первую очередь пробовать свою силу на нас. Мирошкин обещал помочь, это выразилось в том, что по его приказу в мое распоряжение переданы два расчета СПГ-9. И на том спасибо! Да еще плюс свои штатные гранатометчики. Всю имеющуюся «артиллерию» я расположил по флангам роты. Главное, чтобы каспийские морпехи продержались еще хотя бы часа два-три.
Тут кто-то прокричал: «Воздух!». И все попадали на дно окопов. Так и есть американские самолеты начали бомбежку. Загрохотали взрывы, земля стонала от разрывов, невольно складывалось ощущение, что шел какой-то великан и мне показалась, что это тяжелая поступь американцев. В ответ от нас воздух прочерчивали редкие дымные следы от пущенных ПЗРК, в лесу залаяла «шилка». Но пока особых результатов это не приносило, потому что они просто не доставали американские самолеты. Мне показалось, что прошла целая вечность, пока закончилась бомбежка. Но прошло всего около десяти минут. Я подошел к БТРу и взял дал команду связисту, рядовому Герасимову, запросить по рации у взводов о потерях. А сам напряженно всматривался вниз, где дрались морпехи. Минут через пять ко мне подбежал связюк и доложил, что у нас «двухсотых» нет, а «трехсотых " двое. То есть двое раненых и все. Ну что ж, неплохо, могло быть и хуже. Что-то сегодня амеры подозрительно мало бомбили.
В бинокль увидел, что в тылу соседнего батальона накапливаются танки, причем такую технику видел всего один раз — перед контрударом на Евпаторию. Это были китайцы. Видать планировалось провести контрудар на нашем участке. Ну, что ж, тоже неплохо. Посмотрим, чем это все закончится.
Неожиданно с юга показались танки и бронетранспортеры американцев. Сразу же сыграли тревогу. Сзади захлопали минометы и впереди показались разрывы. Минометчики знали свое дело — накрыли со второго залпа. Взревели моторами китайские танки и бронетранспортеры. Бронированная армада устремилась в атаку. Над нами, противно шипя, пролетели градовские ракеты. Видать первый залп, потому что снаряды легли на полкилометра ближе к нашим позициям. Опять залп — уже лучше. Оказалось, американцы взяли село Ушаковка. Остатки 727-го отдельного батальона каспийских морских пехотинцев ушел в горы. И тут с запада ударили китайцы, отбили Ушаковку. Американцы отступили, но через полчаса прилетела их армейская авиация и начала просто выжигать разрушенное село. После этого они снова выбили китайцев. За день Ушаковка переходила из рук в руки четыре раза. К концу дня там остался только лунный ландшафт и название на карте.
В течении дня к нам прибивались оборванные, голодные, а некоторые и раненые остатки 77 отдельной бригады морской пехоты Каспийской флотилии. Мы делились с ними чем могли, потому что многие сами бывали в таком положении.
16
Конец июля 2005 года. Жара и пыль, кровь и дым, крики раненых и умирающих, отборный мат в эфире и действительности. Воды не хватало, природа как будто решила нас заморить жарой. Техника не выдерживала и кипела. А люди, люди продолжали стоять и обороняться от насевшего врага. Температура воздуха подскакивала до + 36 в тени. На броне можно было жарить яичницу. Много бойцов из моей роты падало в обморок от перегрева. Да и самому было не особо хорошо, но нельзя показать это, потому что смотрели подчиненные.
Наши войска 10 июля оставили средний и частично внутренний обводы обороны, короче говоря бои шли уже на окраинах. Инкерман и Бартеньевку оставили полностью. В общем, разрозненные части 12-й механизированной дивизии, части внутренних войск и моряки оказывали ожесточенное сопротивление на Северной стороне, не давая себя отрезать от моря.
Особенно жестокие бои шли за Голландию, там держались остатки Спецкомендатуры охраны реактора, 41-го отдельного полка оперативного назначения внутренних войск, вновь сформированный 142-й отдельный батальон морской пехоты Черноморского флота и сводный полк морской пехоты, набранный из личного состава кораблей ЧФ и ВМС Украины. Там ведь был экспериментальный реактор, а его отдавать ни в коем случае нельзя. В развалинах дачного поселка стояла сгоревшая техника и наша, и пендосовская. В воздухе витал дух мертвечины от неприбранных трупов, которые на жаре быстро начинали разлагаться. Понеся ощутимые потери в технике и людях, амеры уже не штурмовали дома на подступах к ИР-100 (реактору). Юсовцев смогли остановить почти в полукилометре от объекта. Быстрым контрударом моряков их удалось отбросить за шоссе. А теперь работала авиация натовцев. Надо отдать должное — долбили почти «ювелирно», ни одного попадания на территорию реактора. По периметру забора голландского «камня преткновения» простирались траншеи и огневые позиции из фундаментных блоков. На дороге ведущей к шоссе догорал «Брэдли» и лежали трупы в камуфляжах. На контрольно-следовой полосе бывших российских складов лежал обгоревший корпус «Хьюи» — напоминание о неудавшемся захвате пендосовским спецназом ИР-100. Весь народ рассредоточился на время налета. Надо переждать, а уж потом вломить этим натовским уродам. Через двадцать минут огненный шквал затих также внезапно, как и начался. Неделю до этого, ночью, специальный караван брони вывез из объекта весь оставшийся уран и остальные радиоактивные штуки. Внизу, у причала бухты Голландия ждала чудом уцелевшая подводная лодка «Алроса». На нее перегрузили опасный груз в спецтаре и вывезли в Новороссийск.
Почти неделю вел бои окруженный сводный парашютно-десантный батальон 76-й Псковской дивизии ВДВ за дамбу Чернореченского водохранилища. Боеприпасы были на исходе, оставшиеся пятнадцать человек не ели уже три дня. Снабжение по воздуху прекратилось пять дней назад. Благо успели подготовить ко взрыву эту земляную перемычку, отделяющую водохранилище от Чернореченского каньона. Главная задача батальона была сковать как можно больше сил, держать дамбу до подхода основных ударных сил и в случае отступления или уничтожения рвануть дамбу. Контрнаступление захлебнулось в самом начале, а о десанте забыли. Патронов осталось по рожку на автомат. Капитан Усольцев закурил последнюю сигарету. Как все-таки символично: последний офицер батальона, последняя сигарета и… последний бой. А как все-таки жить хочется в свои двадцать восемь! Света, любимая жена, как жаль, что не успел увидеть сына Сережку! Ничего, главное, что есть продолжатель фамилии Усольцевых. Пацан вырастет и поймет своего отца. Ну не мог капитан поступить по другому. Не мог! Сдаться, чтобы сохранить жизнь?! Как неоднократно предлагали эти заокеанские ублюдки! Нет! У него на НП стояла взрыв-машинка, а от нее провода к зарядам в теле дамбы. Вы еще пожалеете, что сунулись сюда! Усольцев заметил наступающую пехоту турков. Быстро докурив сигарету, снял с предохранителя АКС и передернул затвор. Пока делать ему на энпэ нечего, можно еще хлопцам подсобить. Один за одним погибли последние защитники Чернореченского водохранилища. Капитан, дважды раненый в обе ноги, дополз до НП. Откинул уже ненужный автомат с пустым последним магазином. Дотянулся и взял в дрожащими руками взрывную машинку. Судорожно дыша, проверил крепление проводов. Все в порядке! Слабеющими руками провернул несколько раз ручку заводки. Уже были слышны гортанные выкрики турецких пехотинцев, которые лазили по траншеям и собирали «бакшиш», обыскивая трупы убитых десантников. «Что, суки, обрадовались?! Думаете, раз уже никто не стреляет, так значит можете спокойно по земле нашей ходить?! А вот х…й вам! Усольцев не позволит, хоть и сам умрет, но захватит вас, сволочей, с собой! На те вам!» — подумал капитан и слабеющими пальцами судорожно нажал кнопку подрыва. Серия взрывов и яростный гул известил всю округу о смерти последнего защитника водохранилища. Высвободившаяся вода с рокотом устремилась в Чернореченский каньон, сметая как спичечные коробки бронетехнику турок. Десятиметровый водяной вал покатился поизлучине реки Черная. Через двадцать минут волна накрыла поселок Черноречье и батальон американских морпехов, стоявший там на отдыхе. Далее водяная стена устремилась к Штурмовому. В потоке перемешались люди, машины, деревья и камни. Яростная стихия поглощала все на своем пути. Бешеный поток успокоился только когда соединился с водами Севастопольской бухты. Смыл железнодорожное полотно на станции Инкерман-2. На поверхности бухты плавали обезображенные трупы, бревна и всякий мусор. Наших войск там уже не было. Натовцы потеряли около шести сотен человек и кучу бронетехники.
