Григорий Рожков - Американец. Неравный бой
После случая с колонной обоих подрывников приметили сотрудники НКВД. И вот уже бойцы оказались в рядах нового специального подразделения…
Мое же личное знакомство с этими хитрованами вышло шумным, ярким и до фига опасным. На стрелковом полигоне эти двое удалых богатырей, никому, кроме своего командира, ничего не сказав, втихую решили испытать новенькое взрывное устройство на основе детшнура. А идею этого устройства им подбросил мой брат Сергей… Я прознал об этом и, весь такой заинтересованный, решил наведаться на полигон, посмотреть, что к чему у товарищей…
Проведал.
Когда меня чуть не накрыло непрекращающейся очередью взрывов, я мечтал стать кротом, зарывшимся на глубину в десяток метров. Все завершилось так же быстро, как и началось. Подбежали горе-подрывники, с ужасом в глазах смотрят на меня, лопочут что-то, а я, оглушенный, весь в грязище, сижу и радуюсь: «Жив!» Грохотало и метало так, что пару штанов можно было обделать без остановки.
– …Не зацепило, товарищ лейтенант? – Издалека, прорываясь через завесу свиста в ушах, донесся встревоженный голос. Ефрейтор, с лихо заломленной набок пилоткой на голове, пытается осмотреть меня на предмет ранений.
– Да ничего, Андрюх, голова на плечах у него – значит, нормально все!.. – Это уже младший сержант нервно рукой машет. – Контузило его, и все. Порядок. – И на миг умолк, пересекшись взглядом с угрюмым ефрейтором. – Ну да, нам теперь влетит… Ох влетит! Под трибунал нас отдадут? А? Мы ведь всего лишь испытание проводили, а тут!..
– Минутку помолчите, будьте добры… – Мое вступление в беседу встревожило бойцов, но они не задергались и выполнили просьбу. – Фух… Теперь рассказывайте, чего это вы такого дикого грохочущего придумали, что чуть меня не убило.
Оказалось, Сергей подсказал Джулаю идею удлиненного заряда разминирования. И вот сегодня, после двух дней усердной работы по созданию заряда, все завершилось громогласным успехом! Да, меня чуть не угробило, да, кое в чем подрывники просчитались, и один из двух заготовленных шлангов со взрывчаткой, вместо того чтобы сразу взорваться, сначала развернулся от ударной волны в мою сторону – и потом уже жахнул своей трехсекундной песней, казавшейся вечностью… Но какой успех! Ведь теперь благодаря этому изобретению саперам не придется под огнем вражеских пулеметов ползать по полям, лесам, дорогам, разминируя проходы для войск. Бах, и на тебе тропинка в стан врага. И всякие «бангалорские торпеды» не нужны – шланг можно доставить на минное поле ракетой, в коих недостатка нет, а негнущуюся трубу «торпеды» черта с два на поле затолкаешь!..
Командование и на этот раз обрадовалось «открытию», тем более что прошлое достижение военной науки – планка Арсентьева (а именно так ее и назвали официально) – на момент «изобретения» удлиненного заряда уже была изготовлена небольшой пробной партией где-то в мастерских Москвы и отправлена к нам на базу.
Брат ради окончательной доводки своего детища несколько дней подряд провел в Москве, где вместе с Карповым и немалой толпой военных и различных инженеров-конструкторов добивался запуска в производство планок и сопутствующих им комплектующих.
И «атачменты» тоже вскоре появились – рукоятки, тактические фонарики с быстросъемными защелками для крепления, и даже первые грубо, но отнюдь не халтурно собранные подствольники, до переделки бывшие ракетницами «Дракон». Советские конструкторы, взявшиеся за переработку оружия, расстарались на славу! Ракетница осталась без рукоятки, ствол стал откидным вбок, а не вверх (что было просто идеально для крепления к оружию), ударно-спусковой механизм сместился целиком за ствол, и тем самым оружие увеличилось в длину и уменьшилось по высоте. Короче – вышло нечто среднее между немецким AG36 с его откидным вбок стволом и длинным, аккуратным американским М203. Причем внешне наш гранатомет был похож именно на М203.
Порадовало и то, что с установленного на цевье автомата Томпсона подствольника можно было стрелять даже надкалиберными гранатами. Вот на ППШ этот фокус уже было невозможно повторить – гранатомет плотно прилегает к кожуху ствола, и здоровую болванку надкалиберной гранаты пристроить оказалось невозможно. Но это было мелочью в сравнении с тем, какой успех уже был достигнут. Одно жаль – прицелы с быстросъемными креплениями под планку Арсентьева еще не готовы…
Было несколько собраний по разным поводам, главным из которых стало известие о том, что Минск, столицу Белорусской Республики, покинули силы Красной армии. Рокоссовский почти месяц, несмотря на все трудности (а это и гигантские клещи, грозящие обратиться в столь же гигантский котел, и ограниченность сил обороняющихся, и затрудненность поставок припасов в обороняемый город через не очень широкий и слишком длинный коридор, и еще много чего), упорно удерживавший город, получил приказ отступать.
С одной стороны, от этого события появляется обида. Так долго и упорно биться с врагом, ждать возвращения фронта – и ничего не получить, кроме потерь и отступления. Но с другой стороны, во весь рост подымается правда. И она сильней, крепче обиды. Рокоссовский стальной хваткой почти на месяц сковал два из трех моторизованных корпусов 2-й танковой группы Гудериана, перекрыв им главный и самый легкий путь на Москву – Минское шоссе. И пока Быстроходный Гейнц изо всех сил старался смести с дороги русского генерала, советское и американское командование строили новую линию обороны Белоруссии. А как только оборона окрепла, из Минска отвели так нужные в деле обороны войска, выжившие и обретшие бесценный опыт.
Но не одними этими вестями полнился мир. Были и более темные, неприятные новости – на всей Западной Украине стало совсем худо. Румынские и немецкие войска вышли на изогнутую, но все же линию – Мозырь – Житомир – Винница – Одесса. Красная армия, если верить сводкам, кое-как, скрипя зубами, остановила наступление врага. Но сообщения изобилуют героизмом и умалчиванием реальных цифр. Отчетливо запахло жареным. Памятуя о Киевской Катастрофе (именно так, с большой буквы, иначе потерю больше полумиллиона советских солдат убитыми и пленными назвать невозможно) в моем мире, я серьезно взволновался: «А вдруг и тут такую задницу допустят?» Что в свете планомерного, разумного отступления начало войны будет выглядеть как полнейший, катастрофический провал. Во что все это может вылиться – одному Богу известно… Нам же осталось одно – ждать приказа. А то, что нас отправят на фронт при таком раскладе, даже не подвергалось сомнению.
И вот под самый конец обучения нагрянули Большие Люди!..
Колонна из пяти легковых и трех грузовых машин стремительно пронеслась по дороге от КПП к зданию штаба и замерла ровным строем прямо под окнами здания, в котором я как раз находился и удосужился наблюдать всю ситуацию… В первое мгновение показалось, что прибыло очередное пополнение, но когда люди начали выходить из машин, меня заколотило… Глазом не успел моргнуть, как у входа собралась звездная компашка – генералы Паттон и Роуз, полковник Фиц, представитель посольства США Джеймс Груббер, конструкторы Мэлвин Джонсон и Яков Таубин, полковник Старинов и, одетый в форму без знаков различия, Судоплатов. Последних двоих я узнал исключительно потому, что видел фотографии этих великих людей в интернете еще до попадания в этот мир.
Но кроме вышеперечисленных были еще полтора десятка совершенно мне неизвестных товарищей – в основном сотрудников госбезопасности. Хотя у троих из них – фото– и кинокамеры. А это очень интересно…
Однако, памятуя о моем же собственном предложении держать всю нашу попаданческую братию подальше от потенциальных целей, я выпал в осадок.
Мама моя родная! Да мне даже близко подходить к ним нельзя, смерть любого из этих людей будет чудовищной потерей!
– Товарищ Карпов! Товарищ Карпов! – выскочив в коридор, словно ошпаренный я бросился к кабинету подполковника.
– В чем дело, товарищ Пауэлл? – Чуть не столкнувшись в дверях кабинета, мы с Карповым слегка отшатнулись назад, и подполковник недоуменно уставился на меня.
– Там… Ох, почему ОНИ здесь? – тычу пальцем себе за спину, намекая на виденных мною людей.
– А-а-а, понимаю… Табельное оружие при тебе? – Взгляд куратора похолодел, стал цепким как колючка.
– Нет… – опешил я, заподозривая неладное. – Все было задумано?
– Хорошо, что нет. На выходе парни тебя проверят, – успокаивает меня подполковник. – Хотя ты и голыми руками мастак людей губить.
– Я просил держать нас подальше от таких людей, для их и нашей безопасности! А что я вижу?
– Ты видишь комиссию, прибывшую для проведения полевых испытаний новейших средств личной защиты и снаряжения… А просил, не просил – война идет, а ты знаменитый командир!
– Бронежилеты?! Эрпээски? Неужели? – ахнул я, забыв на краткий миг о былом возмущении. – Но все равно опасно мне туда идти…
