Дмитрий Светлов - Закон меча
– Матерь Божия! – испуганно перекрестился фон Вейсенштейн.
– Не пугайся! – весело крикнул Норманн. – И тебе пушек дадим!
– И пушкарей дашь? – с надеждой в голосе спросил Михаил Телятьинский.
– Твоих воинов научим, у меня в замке хорошие учителя!
В то же время Норманн внимательно следил за французами, пытаясь уловить их первое впечатление от встречи с Новгородом. Судя по всему, сравнение оказалось не в пользу Парижа. Оно и верно, там город был обнесен общей четырехметровой стеной с редкими башенками – защита от ворья, а не против врагов. Реальную военную защиту обеспечивали две внутренние крепости – Лувр и Бастилия. Контроль за судоходством осуществлялся с Нельской башни, а мост охраняло два замка – большой и малый Шатле. Здесь же перед взором шевалье предстало три кольца настоящих боевых стен с грозными башнями, да пушечный салют добавил эмоций.
– Тебе с Малым Вече в Грановитую палату, – поравнявшись с Норманном, шепнул Ахмыл.
– А ты?
– Вечером свидимся, – подмигнул московский воевода, – батюшка твой пригласил на пир.
Остановившись у ворот в подворье Вянгинских, Норманн подождал бояр Малого Веча, которых осталось только пятеро, и дальше поехал стремя в стремя с отцом. Посадским боярам подобное «равноправие» пришлось по нраву, они подтянулись, и маленький отряд выехал на Софийскую площадь ровной шеренгой. У Грановитой палаты слуги приняли поводья, бояре снова встали в ряд напротив иконы над входом с надписью: «Не на лице зряще судите, сынове человечестии, но праведен суд судите, им же бо судом судите, судится и вам». Федор Данилович Вянгинский запел молитву, остальные хором подхватили, а Норманн, не зная слов, просто крестился. Затем поднялись на третий этаж и вошли в сияющий золотом зал. Расходящаяся гранями центральная колонна подпирала свод потолка, а изящная лепнина сверкала позолотой! А пол – просто чудо! Искусно вырезанные белые, голубые, красные и черные гранитные плиты создали неповторимый парадный узор византийского стиля. Куда там французской готике, здесь чувствовалась рука константинопольских мастеров. Судя по мебели, помещение предназначалось для официальных заседаний, причем зал был четко разделен на три зоны. Справа длинный стол на тридцать кресел, слева что-то похожее на место для приема послов, а чуть дальше уютный уголок с круглым столом. Именно туда и пошли посадники.
– А почему здесь тридцать дверей? – рассмотрев помещение, спросил Норманн.
– Здесь собирается тридцать золотых поясов, – ответил Федор Данилович.
– Каждому своя дверь! А смысл?
– Мы все равны, никто никого не пропускает впереди себя.
Норманн непроизвольно фыркнул, ну действительно, детский сад какой-то! Да какая разница в том, кто вошел первым, а кто последним! Нет, наделали в стенах дверей и таким способом добились видимости равенства!
А портьеры на окнах не просто шелковые, шиты серебром и золотом! В нижней части ровными рядами шли золотые и серебряные рыбки, а выше на красных крыльях летели серебряные ангелочки с золотыми ликами. Это вам не на швейной машинке блескучими нитками вышивать, здесь работали настоящие художники, причем местные. Герб Новгорода с двумя мишками у трона появится лет через пятьдесят, а сейчас это святая София, которую изображают как ангела с красными крыльями.
– Садись, сын! – Голос Федора Даниловича оторвал Андрея от изучения убранства. – Рассказывай.
Вот так, коротко и ясно. О чем рассказывать? Типа: «Погода в Англии по-прежнему туманная, в Аквитании виды на урожай обнадеживающие». После некоторого замешательства Норманн решил, что новгородцев могут интересовать только лифляндские события.
– Ругодив сдался без сопротивления, а дворянская конница перехватила городскую казну вместе с закладными, купчими и прочими бумагами, – сообщил тихо.
– Свитки отдай Владимиру Даниловичу, он дока по этой части. Как земли с рыцарями думаешь разделить?
– Сразу мурманов отправил с наказом особо не задираться. На месте разберутся с хозяевами замков.
– Они разберутся! – хохотнул Давид Борисович Батецкий. – Как бы войну не затеяли.
– Любители подраться, не спорю, – согласился Норманн. – Да земли под себя берут, никто не захочет войны у собственного порога.
– Что получается с границами Лифляндского княжества? – спросил Федор Данилович.
– На западе ставлю церкви у Гапсаля и Пернова.
– Значит, цел еще Симаргев торг! Хорошая новость! Ты в крепостицу надежного воеводу поставь.
– А смысл? – удивился Норманн. – Никто не пойдет войной на другой берег реки, за Перуной пахотных земель нет.
– Ты поневоле свезешь в одно место весь урожай. Злые люди наймут воров и пожгут амбары.
– Я в конце августа пойду Норрчепинг воевать.
– Чего тебе дома не сидится? Пора к свадьбе готовиться! – недовольно заметил Федор Данилович.
– Ганза просила, а я обещал гроссмейстеру те земли продать.
– Хитер у тебя сынок! – засмеялись посадники. – Цапнет тамошние склады да орденское серебро, а кашу расхлебывать придется гроссмейстеру!
– Да не в этом дело! – отмахнулся Норманн. – Я за те деньги Ревель у датского короля выкуплю!
– Во как! Кто тебе продаст? Они какой год без короля живут!
– Как миленькие отдадут, еще и спасибо скажут! – хохотнул Андрей.
– Почему уверен? – Наклонив голову, Давид Борисович Батецкий с интересом посмотрел на Норманна.
– Пообещаю их земли защищать!
– Могут не согласиться!
– Так я не с Оденсе, с Любеком торговаться буду, и серебро в казну Ганзы дам да отступные епископу отсыплю.
– Уел тебя князь Андрей! – снова засмеялись посадники. – За такую сделку Ганза любого короля на трон посадит!
– Сколько требуешь за Эскильстуну? – деловито осведомился Федор Данилович. – Имей в виду, в тех краях растут хорошие пшеница и лен.
– И железо, – добавил Норманн.
– Железо привозное, до Смоланда тебе не добраться.
– По цене еще не определился, сначала надо посоветоваться.
– Молодец! – одобрил Федор Данилович. – А мы поможем, за это ты в Ревеле льготу Новгороду дашь.
Норманн действительно не имел понятия о порядке цен на такие огромные территории. Он где-то слышал краем уха, что Тевтонский орден выкупал у датского короля север Эстонии, но сколько было заплачено, не имел ни малейшего представления. В данном вопросе Норманн изначально полагался на Максима с его компьютером.
Зато посадники тут же ухватились за тему оценки земель. За столом начался детальный подсчет количества вывозимого из Норрчепинга ячменя, пшеницы, полотна и льна. Затем составили список мануфактур, сел и деревень, немного поспорили о количестве домов и вынесли вердикт.
– Требуй с гроссмейстера десять тысяч марок серебром, – уверенно заявил Федор Данилович.
– Не много ли будет? – засомневался Норманн. – Неужели в подвалах Мальборка найдется столько серебра?
Вдоль побережья Норланда или Иори плыли вереницы карфи, с двумя с половиной тоннами серебра в каждом. Маленькие кораблики всего лишь перевозили с рудников драгметаллы. Но тонны серебра в подвалах замка! В такое трудно было поверить. Дружный смех посадников подтвердил ошибочность взглядов на финансовые возможности Тевтонского ордена.
– Хочешь сказать, что рыцари просто так сидят в Бреслау? – продолжая смеяться, спросил Батецкий.
– Откуда мне знать! – насупился Норманн. – Я вообще без понятия, где этот ваш Бреслау.
– Ладно, ладно. – Федор Данилович постучал ладонью по столу. – За Ревель обещай две тысячи марок серебром и тысячу поднеси епископу.
– Не мало ли за город и порт?
– Не сожги датчане Колывань, пришлось бы платить вдвое больше. Замок на скале совсем маленький, торг на берегу бедный, складов на причалах совсем нет.
– Почему так? – удивился Андрей. – Вроде место бойкое.
– Да какое бойкое! Раньше по Перуниче зерно свозили, а сейчас в Ревеле кроме рыбаков да охотников на морского зверя, на торгу никого не увидишь.
– Новгород хочет взять монополию на торговлю зерном? – догадался Норманн.
– Бери больше! – серьезно ответил Федор Данилович. – Отдай нам устье Перуничи в вечное пользование.
– Сами строите стены, и стража ваша! – Если верить счетчику такси, от яхт-клуба до старого города насчитывалось не менее десяти километров, так что «Новгородский двор» изначально должен был строиться как самостоятельный центр.
– По рукам! Через месяц отправим в Любек посольство от твоего имени.
– Вексель на оплату возьмете у Сипого, у меня много серебра в подвалах Ганзатага.
– Почему долю свою не требуешь? – строго спросил Федор Данилович. – Сейчас земли моего сына, а что далее случится, наперед никому не ведомо.
– «Новгородский двор» встанет на правобережном холме, что в двух верстах от устья, – усмехнулся Норманн. – А я поставлю мытника на входе в реку.
