Не та война (СИ) - Романов Герман Иванович
Старый лорд произнес последние слова с выраженным акцентом на русском языке, и насупился, сведя седые брови. Затем отрезал кончик сигары специальными ножницами, медленно раскурил. «Гавану» взял из коробки молодой аристократ, тоже приобщился к этому занятию — к сигарам он привык с давних времен, когда побывал репортером на далекой Кубе, делая репортажи о борьбе повстанцев с испанскими властями. И даже, вот смех то, получил свой первый гонорар — двести фунтов.
— У русских в Желтом море полтора десятка броненосцев, из которых три британской постройки. Одни эти ставшие трофеями корабли о многом свидетельствуют. Все эти броненосцы представляют вполне реальную угрозу для нас, и дважды это наглядно продемонстрировали. Вы говорили о посылке всех «королей», но то моряку было бы непростительно говорить такие нелепости. У нас в Гонконге семь броненосцев, придет восемь — будет ровно пятнадцать, как раз столько же у русских. Но это на первый взгляд равенство, на самом деле у генерал-адмирала серьезное преимущество. Половина его броненосцев имеет не шестидюймовые, а восьмидюймовые пушки средним калибром, от четырех до шести. А то германские в 210 мм, более мощные орудия. Экипажи подготовлены не хуже наших, даже лучше — многие воюют пару полных лет, и потому стреляют гораздо лучше. Хотя бы подсчитайте, сколько русские потопили или захватили японских и наших кораблей линии, и потеряли своих, и тогда все встанет на свои места.
Аристократ насупился — цифры он знал слишком хорошо, в парламенте все депутаты кипели праведным гневом. В Вей-Хай-Вее было потоплено пять броненосцев, причем подло и коварно, и три русские с помощью германцев смогли поднять в гавани и ввести их в строй, нагло присвоив. Потом последовало дерзкое нападение на Шанхай, с потерей еще четырех броненосцев, на которые навалилось десять русских, а при таком перевесе в силах у врага никакой героизм не поможет.
Вспомнил и недавнее генеральное сражение, в котором погибли еще три броненосца, пусть два откровенно слабейшие, но потерь все же три, да еще броненосный крейсер. И взамен потоплен старый русский броненосец, причем не англичанами, японцами, которые потеряли в войне с русскими почти весь свой флот, хотя и нанесли им серьезные потери. При таких мыслях и жить не хотелось, глаза застилала ярость. Но вместе с тем было раздражение на Адмиралтейство — ведь именно там недооценили русских в первую очередь, отправили слабейшие, а не сильнейшие корабли, да еще столько ошибок допустили адмиралы Ройял Нэви, что впору их бездарностями считать.
Ведь видели, как русские воюют с японцами!
— И главное — как воевать с русскими, если эскадра будет в Гонконге, в лучшем случае. А в худшем за нами останется только Сингапур. И мы еще будем рады, если его удастся отстоять, в чем я сильно сомневаюсь. Оцените наши силы там, вернее немощь, и русский флот — у последнего двойной перевес в броненосцах. И великий князь Александр постарается обернуть такое положение к собственной выгоде. Поставьте себя на место противника — вы бы стали упускать столь выгодный момент?
Вопрос был риторический, и ответа на него не требовалось — понятно, что в такой ситуации противника нужно немедленно добивать, и как можно быстрее. И бить крепко, очень крепко, чтобы тот никогда не смог бы собраться с силами. И от такого выводу аристократу стало плохо — он только сейчас осознал, какая судьба может ожидать Британскую империю. Но это было только начало потрясения — старый лорд заговорил дальше…
Так делили Китай к началу ХХ века…
Глава 52
— Никто не приложил массу усилий, для того, чтобы наши узкоглазые союзники одержали победу в своей войне с Россией. Поверьте, мой друг, в Петербурге у нас много тех, кто искренне преклоняется перед нашей страной, что удивительно, и я всегда поражаюсь их желанию служить нашим интересам во вред собственной стране. Такое трудно встретить в европейских столицах, зато придворные и сановники, а теперь банкиры и промышленники, не скажу что поголовно, но примерно на две трети всячески стараются ради преференций Лондона, Парижа или Берлина.
Старый лорд пыхнул сигарой, взгляд стал нехорошим, цепким, и предельно циничным — да таким и должен быть человек, отдавший тайной службе короля несколько десятилетий.
— Так благодаря нашему воздействию удалось сорвать сделку с этим пройдохой, американцем, что строил для царя корабли со времен войны России с турками. Заказали только броненосец и крейсер, а могли построить их четыре и два, и гораздо дешевле, чем обошлось строительство тех же «бородинцев». А еще к концу третьего года русские получили бы прекрасный завод во Владивостоке к уже имеющемуся. Этот был бы с двумя доками, способными принять любые броненосцы, и с превосходными мастерскими и литейным цехом. Такие наши бывшие колонисты возводят для себя — и они мало в чем уступают, даже превосходят наши верфи.
Старик говорил нарочито бесстрастно, но было заметно, что внутри он уже «закипает» от обуревавших его эмоций. Но голос оставался негромким и спокойным, словно рассказывал о чем-то бесконечно далеком:
— Нашего протеже даже уговаривать не пришлось — сам настоял, категорически потребовал, чтобы увели с Порт-Артура сразу пять броненосцев, на ремонт, к которому так и не приступали, пока война не началась. А шестой вообще, что шел в дальневосточные воды, хорошо так придержали в пути, что купленные итальянские крейсера обогнали его в пути, при том что от их покупки он и отказался, когда их предложили продать России. За комиссию миллион рублей запросил.
— О да, сэр, теперь я лучше понимаю подоплеку.
— Вот так и был ослаблен русский флот. А будь у них судостроительный завод в Приморье, не пришлось бы тратить огромные суммы на все эти переходы. Но главное — тогда бы японцы не осмелились напасть, будь эти шесть броненосцев во Владивостоке или Порт-Артуре. Единственная ситуация, в которой они могли победить, это разбить русские эскадры по частям, и мы сделали все, чтобы им это удалось. Даже через посредников продали им не кардиф, а дымный японский уголек, от которого пользы только в топках трампов, и то мало. Кхе-кхе…
Старик хрипло рассмеялся, а молодой аристократ был ошарашен такими откровениями. Но смолчал, а повествование продолжилось дальше:
— Жаль, что все наши труды пропали, пусть недаром. Хотя одержи победу в Цусимском проливе в конце мая прошлого года адмирал Того, тогда все — лишившись флота и последней надежды, царь пошел бы на переговоры. И цель достигнута — позорные условия, революционное брожение перерослов анархию, которую бы подавили не без нашей уже помощи, такова политика. Мы всегда помогали и будем помогать разного рода радикалам, что питают отвращение к собственной стране и желают ей поражение. Это и к их, и нашим интересам служит. Эх, какой момент упустили — будь победа японцев, то с Российской империей уже бы никто не считался, как и с итальянцами ныне. Этих азиаты побили, а тех арапы — что может быть позорнее⁈
— Это все адмирал Фелькерзам, а теперь генерал-адмирал, принц Александр. Первый мертв, а второй тоже должен умереть…
— Фи, мой юный друг, вот этого бы мне не хотелось, будь выбор. Да и не даст нам это ничего — и без него русские адмиралы научились воевать. И случись с ним что нехорошее — драться будут еще злее. Не рационально, мой молодой друг. К тому же за войну ратует Берлин, а кто с кузеном Вилли договаривается тайно, встречаясь в Мемеле или на яхте в финских шхерах?
— Я слышал, что сто пять лет тому назад один случай предотвратил создание альянса с Францией, когда там всем заправлял Бонапарт. И сорвал, как мне помнится, поход казаков на Индию.
— Не беспокойтесь, подобное скоро произойдет. Царевич малолетний, править будут регенты — царице никто власть не отдаст. У нее много симпатий к нашей стране, а в Петербурге сейчас такая подозрительность. Но тут все сделают русские радикалы — цареубийство у них в крови, дело привычное. А там наступит смута в умах, и русским станет не до войны с нами. В борьбе за власть регенты передерутся, к тому же между ними нет согласия, каждый потянет одеяло на себя. До войны ли тут?
