Кодекс пацана. Назад в СССР (СИ) - Высоцкий Василий
— Беспредельщики вы грёбаные, — буркнул голос человека, в котором я узнал Ковалькова. — Ивановских нагнали, а они нас нагнули…
— Да чего там нагнули? Вон, у нас же племяшка есть, а дядька за него любому глаз на жопу натянет, — снова раздался голос Карася.
Да-да, именно Карася. Теперь я был уже точно уверен в том, что это он. Те же самые приблатненные интонации, нагловатый тон и презрительное цыканье сквозь зубы. Нахватался верхушек на зоне и теперь вжился в эту роль так, что не выходит из образа ни на миг. Как будто всё также сидит перед гаражами на Серовке и толкает идею про то, что «арестантский уклад един».
— Чего дядька? Я и без него сам по себе, — послышался третий голос. — И без дядьки смог бы обойтись…
На этот раз говорил Гурыль. Собралась же компашка…
— Куда ты без дядьки? Вон, корефан едва под решетку не подвел. Если бы не дядька, то чалился бы вместо Малыша на нарах, — ответил Ковальков. — Ты лучше скажи, Карасик, на х… ты своего же вальнул?
Я превратился в слух, чтобы не пропустить ни одного лишнего слова.
— Левона? Так он поперек моей дороги встал. Своими понятиями пацанскими всю мазу перебивал. Я говорил, что с щеглов можно бабло тянуть немеряно, а он всё одно талдычил — не по кодексу это, не по понятиям…
— В этом плане я согласен. Карась дело говорит — щеглы должны были в клювике бабки таскать и пи…дец! А мы бы им песни пели, что это на благое дело — на подогрев наших пацанов, ментами заметенных и сидящих в каталажках без окон, без дверей. Этим же чертям по ушам накататься — как два пальца обоссать. У них всё никак из головёнок рыцарские романы не вытрясутся. Так бы и таскали по трёхе, а то и по пятере. Кто не смог бы у родаков стащить — гнобили бы чуханов и на счетчик бы ставили. Беспроигрышная же тема — мелочь слушает сказки, а взамен деньги прет, — хмыкнул Гурыль. — А мы и в милицию бы отсылали посылочки, чтобы на наши шалости глазки закрывала…
Я едва не дернулся. Вот его-то я за правильного пацана считал, а он… Такой же падлой, как и Карась оказался. И ведь доверился ему, деньги показал… А Ковальков? Если он с ними заодно, то выходит, что я снова ошибся в людях?
— Я тебя не про Левона спрашивал, мне на него насрать. Рано или поздно, но закрыли бы его за наё…ки. Я про этого… про Колеса спрашивал. Его-то на хрена мочканули? Он же ваш…
— Наш, — хмыкнул Карась. — Да какой он на хрен наш? Приехал с х…ева-Кукуева и начал рамсы колотить. Тоже правильного включил… Пи…р. Да и видел он, как мы с Лимоном Левона заху…рили. Сдал бы нас при первом же шухере. Вот и пришлось догнать в парке, да арматурой приласкать. А потом уж и этого… как его… Пухлого за компанию загандошить надо было, а то мог сдать. Когда пацаны за Лосем ломанулись, то Колесо и вылез из канавы. Ну, а как я взглянул на него, то всё и понял… В общем, пока бегали за Лосем, то я и успел всё обстряпать… Чего вы смотрите так? У меня выхода другого не было…
— Всегда есть выход, — буркнул Гурыль. — Надо было попробовать договориться…
— Ага, это ты сейчас правильный такой. Сидишь тут на жопе ровно, а тогда? Как он тогда сказал: «Карась, я видел, как ты Левона пырнул! Это не по-пацански!» А тут ещё Пухлый застонал, как будто кончил. Моча в голову ударила, вот я и не удержался… В общем, когда Колесо над Пухлым нагнулся, то я и всадил в спину. А чо? Вы бы по-другому поступили? А? Или хотели по-хорошему деньги получать и во всём белом ходить? Так х…й так получится. Пока в кровянке не замараешься — на белый костюмчик не заработаешь…
Я лежал и слушал, ошарашенный тем, что услышал. Вот как получается! И вовсе не я это Колесо ушатал, а Карась. И на меня хотели это повесить, а потом ещё и…
Гурыль! Сука! И он всё знал, а ни хрена не сделал!
И выходит, что они с Карасём уже были знакомы, а возле гаражей только пыль в глаза пускали! А весь ночной забег… Он был тоже спланирован? Вроде как смерть Левона ляжет на пацанов с Вокзальной и два района войдут в жесткую конфронтацию. Пацаны будут бить друг друга, а старшаки Гурыль и Карась посмеиваться и пересчитывать бабки, которые начнут приносить щеглы.
Ведь Малыш, Коротыш и ещё несколько сядут в тюрьму и им по-любому нужен будет подогрев. И пацаны понесут деньги! Ещё как понесут, ведь на их глазах всё случилось и всё произошло.
Стравили два района, а сами… Думаю, что такие пройдохи со временем и остальные районы подмяли бы под себя. Подмяли бы, если бы на их пути не встретился я.
А я…
Идиот! Дурак и ушлёпок!
Повелся на пацанский кодекс и пацанскую честь! Повелся, а она вот где проявляется — в задушевном разговоре у костерка.
— Не, ну в принципе всё правильно сделал. Кроме нас и не знает никто по поводу Колеса и Пухлого. Вокзальные думают на Серовку, Серовка на Вокзальные. Прямо как по писаному: разделяй и властвуй, — хмыкнул Ковальков.
— Ага, и всё чики-брики. Правда, это не мы, это вон, у Гурыля дядька до всего допетрил. Сказал, что такую схему банды в Нью-Йорке творили. И что всё у них было чин-чинарем, причем не только у них, но ещё и у копов. А кое-где и вовсе копы весь преступный бизнес крышевали. А чо? Нормас же выходит — сам на себя охотишься и сам себя никак найти не можешь. Ну кто в таком случае на Коржева подумает? Да ни один шпик не прикопается. А что до Гурыля…
— Он у меня подписку о невыезде взял, — буркнул Гурыль.
— Так это для второго следака. Чтобы подозрение от себя отвести, мол, дядька за племянника не в ответе. Да и чист ты был — хватило ума никого не ухайдокать. Не то что этот… маньячило ху…в, столько людей завалил, — ответил Ковальков.
Коржев тоже с ними в одной связке? Постой… Он же назвал его дядькой, а это значит, что вся эта операция по помещению меня в следственный изолятор, в последующий побег и «счастливое спасение» снова часть плана? Снова игра дядьки?
И на хрена же я деньги показал? Ой дура-а-ак…
— Ой да ладно, разве же это люди? Сопьются и сбухаются, а так на благое дело их смерти пошли, — хмыкнул Карась. — Они же как эти… как символы! Во! Да и не только я в эту ночь покуралесил. Остальных семерых не святые же духи размотали.
— Не духи, это точно. Впрочем, пацаны почти про всех признались. А вот за Карася, Колесо и Пухлого придется отдуваться Малышу и Коротышу, — вздохнул Ковальков.
— По первости много не дадут. А пацаны им охотнее на подогрев будут скидываться, — холодно ответил Гурыль. — Всё-таки Малыш и Коротыш без вины пострадавшие. А я ещё накину жалостливой гнили, что щемят их там не по-детски, что от передачек меньше половины остается, поэтому надо бы накинуть от щедрот вольных…
Послышался вздох. Следователь вздохнул? Неужели ему стало жалко пацанов?
— Да с такими деньгами, как сейчас, никакие пацаны не нужны, — послышался голос Карася. — На хрена нам их копейки? Вон, мешки же лежат — раздербаним по совести, да и поедем жить в Сочи. Тогда это… как в песне поётся? Прощай, любимый город, уходим завтра в море…
— Что-то рано ты захотел по совести чужие деньги дербанить, — послышался ещё один голос.
Моё сердце забилось сильнее — этот голос тоже был знаком. Совсем недавно его слышал, когда ехал в прокуренной кабине, а с боков поджимали два недружественных противника. Неужели сейчас произошло воссоединение всей банды?
А что? Как иначе назвать этих четырех уродов, которые спокойно рассуждают о смертях одних людей и обсуждают поломанные жизни других?
— О, вот и дядя пришел! Как дела, Владимир Михайлович? Не запылились ли по дорожке? Не устали ли ваши ножки? — послышался дурашливый смешок Карася.
— Завали хлебало. Я вообще не понимаю — с какого хрена ты тут нарисовался, — процедил Коржев.
— Как это с какого хрена? Я же часть вашей шайки! Я же винтик в вашем механизьме, — приблатненно пропел Карась. — Без меня вообще никак нельзя. Я же поймал отчима Лося и устроил ему допрос с причастием, от меня всё и пошло. Ух, как мужик не хотел сознаваться, но я же знаю, где точки болезненные…
Я едва не дернулся. Как это? Карась поймал отчима? А как же мама и Алёнка? Что с ними?
