Лихолетье (СИ) - Романов Герман Иванович

— И какой вы видите новую Россию, какой она должна быть? Что нужно сделать такое, чтобы подобное не повторилось вновь?

Великий князь не скрывал жгучего интереса — последнее время он совсем по-другому стал смотреть на происходящие события. Они выехали поездом на Дон, где их встретил генерал Краснов, имевший репутацию германофила, а на самом деле обычный казачий атаман, способный приспособится к любой ситуации. Но энергичный, в этом ему не откажешь — опираясь на вооруженную силу полуторамиллионного казачьего населения, он ухитрился создать вполне боеспособную армию. Причем полки из трех младших возрастов после взятия Царицына, двинулись на Москву, подкрепляя «подвисший» фланг сводного 1-го поволжского корпуса из частей «комуча» и уральских казаков. И этот ушлый атаман ухитрился моментально «перекрасился», чему можно уже не удивляться.

Ранее Петр Николаевич Краснов рьяно выступал за «независимость» казачества, даже создание «Казакии», а теперь резко «перекинулся» на сторону сибиряков, что вполне объяснимо. В Иркутске «подгребли» под себя семь казачьих войск, организовали еще три войска из казаков, не имевших этого статуса. И главное — утвердили новые «установления», вовлекая в войсковое сословие массы иногородних и инородцев, что проживали рядом с казаками, и давно попали под их влияние. И если под «сибирскую руку» перейдут донское, кубанское, терское и астраханское казачество, вступит в союзные отношения, а такое более чем возможно в виде «Союза казачьих войск», который возглавляет полковник Дутов — то все вместе они смогут выставить в случае крайней необходимости огромную полумиллионную армию, в основном конную, а значит маневренную, хватило бы оружия. А теперь оно имеется, и с этой силой придется любой власти считаться, казаки ведь всегда имели право на самоуправление, исстари заведено.

На Кубани только «Добровольческая армия» генерала Деникина, и как только казаки выйдут из ее состава, а они обязательно уйдут, то ее реальная сила сократится до нескольких тысяч офицеров при паре сотен генералов — величина крайне ничтожная. С которой никто из противников большевизма считаться не станет. Даже «Комуч», не говоря уже про Сибирь, которая потихоньку выдвигает стотысячную армию. Но нужно будет утихомиривать народы Кавказа, а там пойти в Закавказье — изгонять турок. Но вначале решить вопрос с немцами — брат кайзера принц Генрих Прусский ожидал их в Киеве, где была подготовлена тайная встреча.

В том, что «Четвертной союз» войну проиграет, уже не было никаких сомнений — дело к тому и шло, несмотря на то, что на востоке германские войска заняли огромные территории. Вот только времени на эксплуатацию огромных богатств не было — в Германии давно царил голод, население недоедало, даже армия уже оказалась надломлена духом. Так что кайзер цеплялся за любую «соломинку», чтобы не утонуть окончательно, отчаянно «барахтаясь», и ухватился за посредничество атамана Краснова.

А вот большевики уже потерпели поражение, их армии разваливались, началось массовое дезертирство. Последнее усугубилось воззваниями общероссийской «Директории», созданной на манер сибирской. В нее вошли по представителю «Комуча» и Сибири, при главнокомандующем союзными войсками Восточного фронта генерал-лейтенанте Болдыреве — все трое «левых» и листовки соответствующие. Великий князь их читал — призыв к миру откровенный, но с требованием к большевикам, захватившим власть силой — сложить оружие. Обещалось помилование без репрессий, кто продолжит воевать — пусть пеняет на себя. И сила имелась под рукою — примерно двухсот тридцати тысячная группировка, неимоверная мощь по нынешнему времени. И это не считая донских и кубанских казаков с частями генерала Деникина, что могли подкрепить Восточный Фронт с юга — красные войска на Северном Кавказе потерпели катастрофическое поражение…

— Политику примирения нужно вести. Отменить все большевицкие законы, ущемляющие производство и свободную торговлю. Везде ввести самоуправление, чиновники тут не нужны. Поверьте — земство быстро организуются — исправники и предводители дворянства тут лишние. Да и не будет их никогда больше, не нужны. Лет десять, не меньше уйдет, чтобы народ в себя пришел, хоть какой-то порядок наступил, спокойствие. Образование и медицина должны быть всеобщими и бесплатными — здоровый и образованный народ есть главное богатство страны. И тогда обеспечен такой рывок в развитии страны, какой и не снился.

Григорий Борисович остановился, посмотрел в окно — вагон шел мимо мазанок, железнодорожные пути охранялись германскими караулами. До Киева оставалось немного — немцы оккупировали южнорусские земли, и чувствовали себя как хозяева. Но это ненадолго — хотя было бы весьма кстати затянуть ход событий хоть немного. Он достал из пачки папиросу, закурил и продолжил говорить, чуть повысив голос из-за стука колесных пар.

— Хлеб можно взять из южных регионов, Сибирь тоже даст — накормить голодающих. Не допустить уход рабочих с предприятий, ввести гарантированный государственный заказ. И нормальные деньги нужны — можно весь золотой запас потратить, лишь бы доверие к новой власти было.

— Союзники потребуют возврата займов, — осторожно произнес великий князь, прекрасно зная сумму внешних долгов, перекрывавших золотой запас на порядок. Но Патушинский словно просчитал его мысли:

— Займы пошли на войну, на спасение той же Франции. Так пусть вычитывают из суммы контрибуции, которую они наложат на побежденную Германию. В Версале насчитают тевтонам сто тридцать семь миллиардов золотых марок, точно не помню…

— Откуда у вас такой дар предвидеть события⁈ Ответьте мне, прошу вас — я уже не раз этому удивлялся. Но сие есть знания, точные — в пророчествах конкретные суммы и место никогда не указывают, — голос Сергея Михайловича задрожал от едва сдерживаемого волнения, ему казалось, что Патушинский над ним постоянно издевается, говорит с ним как с несмышленышем, ничего не понимающим ребенком.

— Хотите знать правду⁈ А вы уверены что ее выдержите? Хм, не знаю, не знаю — мне бы вашу самоуверенность. Но раз желаете прикоснуться к тайне — что ж, извольте. Вы ее получите, только помните — умножая знания, умножаете и скорбь…

Кто только не жаждал воспользоваться очередной русской «Смутой». Вот и эти тоже, «соседушки», многовековая история которых пишется на постоянных склоках со всеми, до кого они могли дотянутся — все им должны, все их, таких невинных, понапрасну обижали. Вот в очередной раз припожаловали, сводя старые счеты, благо на дворе весьма подходящее времечко…

Глава 43

— Это никакая не мистификация, Вилли, я не стал жертвой розыгрыша. Да и не в том мы с тобой возрасте, чтобы нас могли вот так вульгарно обмануть. Прошли те времена, теперь мы можем только обманываться сами…

Младший брат кайзера принц Генрих Прусский, в черном морском мундире с набором золотистых галунов на обшлагах, выглядел плохо — лицо, отороченное бородкой, стало землистым, глаза покраснели от недосыпания. Он вернулся из тайной поездки в Киев и рассказал все, о чем ему поведал родственник, бывший великий князь Сергей, или Серж, чудом выживший после казни, которую сотворили над ним большевики.

Понятное дело, что Генрих ему не поверил, настолько шокировали его предсказания, и потребовал прямого разговора с провидцем, который тут же состоялся, и затянулся на пару суток, в табачном дыму (оба оказались заядлыми курильщиками), и литрами выпитого кофе, настоящей арабики, которая пока еще доставлялась турками. Но такую роскошь могли позволить немногие, и даже он себя сильно ограничивал, ведь все немцы пили эрзац-кофе, в котором были разнообразные заменители и лишь десятая часть настоящих зерен — как шутили в рейхе — «для запаха».

Голод терзал Германию все сильнее и сильнее — морская блокада, установленная английским флотом, давала о себе знать. Вначале ее терпели, рассчитывая, что год-два, и победа придет, она так близка. Но осенью позапрошлого года все жители стали отчетливо понимать, что придется туже затягивать пояса, причем без исключения, от графа и фабриканта, до безногого инвалида, каких с каждым днем становилось все больше.