Решала (СИ) - Иванов Дмитрий
— Согласен, — быстро протянул руку Пашка. — А кого ты хочешь ввести в состав управления?
— Закон вступит в силу только первого июля, есть время подумать, — отмазался я.
На самом деле хочу своего дядьку привлечь и Аркашу. Решил уже на 99%. Но что об этом пока говорить?
Вечером того же дня ко мне в гости заявилась Зоя.
— Толя, мой бывший съехал, но на тебя жалобу написал! — встревоженно сообщила она.
— В крайком?
— Нет, в милицию!
Я заржал, представив глаза начальника РОВД, читающего заяву на Штыбу. Того самого, который, на минуточку, этой зимой снял генерала Иванова с должности!
Глава 37
— Ты не переживай, и спасибо за заботу, — благодарю я.
— Эх, знала бы раньше, что он такой… Ладно, пойду в общагу, дочка дома одна, — посетовала Зоя.
Отвезти её домой на машине не предлагаю — вышла из расположения компаньонка у меня всё-таки.
На следующий день заехал в милицию, но зря. Уже отказ выписали по заяве. Причем дежурил на смене мой старый знакомый капитан, у которого даже глаз начал дёргаться при моём появлении.
Перед самым отъездом, в субботу, решил навестить Бейбута, ну, и, чего греха таить, Няму тоже. Привык я к животинке, утром дернулся было покормить ушастую, но вспомнил, что отвёз её в часть уже. И зачем я поторопился с этим? Ещё несколько дней мог бы тискать няшку. А если ей там, у солдат, плохо?
— Ты чего так рано приперся? — недипломатично удивился друг, не найдя в передачке ничего, кроме печенья и маленькой круглой шоколадки, которую тут же запихал себе в рот.
Не успел заехать я в магазин и купить другу что-нибудь вкусное. Ничего, их тут кормят.
— Завтра улетаю на турнир, решил проведать, как там Няма?
— Что ей будет? Договаривайся, чтобы пропустили в свинарник, сам посмотришь. Кстати, Ирка сегодня в части на дежурстве, а она о тебе как-то спрашивала.
Ирка забыта, поэтому иду по части, озираясь, чтобы не попасться той на глаза. В свинарнике, как ни удивительно, порядок и чистота. Армия!
— … и что делать? Хреново мне, спина прихватила, хожу с трудом, как я свинью забью? — жалуется нам начальник свинарника — седоватый и мускулистый прапор лет сорока. — А этот, молодой, и ножа в руках не держал.
Кроме прапора, тут, в свинарнике, был дух. Не запах, а молодой призывник, которого определили сюда — интеллигентного вида пацан, ещё не привыкший к своему месту службы. Вон как его от запаха местного воротит.
— Кто же свинью в июне забивает? — удивился я.
— Во-о-от! Штатский штатским, а понимаешь! Но в армии приказы исполняют, а не спорят, — то ли похвалил, то ли отругал меня прапор. — Ты че тут ищешь?
— Да, кролика… — растерявшись, замямлил я.
— А! Няма? Ну, иди гладь, можешь покормить, капусту не надо, вредно им много, — просветлел лицом дядька.
Хороший человек, наверное, как не помочь?
— Ты? А сможешь? Это тебе не… — удивился и не поверил прапорщик моему умению забить свинью.
— У меня отец — забойщик, научил.
Свинью я забил образцово-показательно. Тут же организовали жарёху, а несколько кусков сала прапор, посолив, припрятал. Явно, не всё сдаёт на кухню, но за руку его поймать трудно.
— Ты ты ты… убийца! — истерично ткнул в меня пальцем дух, заставив нас троих недоуменно поднять глаза на парня.
Он смотрел на кровавые дела с паникой в глазах. Первый раз, очевидно, наблюдает за этим действом. А ведь у Бейбута смена в роте скоро намечается, новый призыв уже приходит!
— Трудно тебе тут будет, — дипломатично заметил мой друг, не отрываясь от еды.
Вот кого вид крови не тронул. Бейбут и сам хвастал, что барана может забить, да и видел это не раз, живя у себя в деревне. И ничто сейчас не мешает моему другу уплетать за обе щеки жареную свинину. Бейбут одинаково равнодушно относится и к религии, и к политике. Потискав крольчиху, еду домой. Надо собираться — вылет рано утром.
В самолёте быстро уснул. Так нет же — разбудили обедать. Мы с Леонидычем на разных рядах сидим, я с двумя бабами лет тридцати пяти.
— … как в стакане карандаш! — изливает душу соседке одна из них.
Я чуть соком не поперхнулся от такой откровенности!
— Зато руки золотые! — заметила вторая.
— Но пьёт! Ой, там у тебя ещё осталось? — спохватилась первая.
А… им, наверное, лететь страшно, и они выпивают потихоньку! Сижу у окна, меня не трогают, и я пытаюсь опять поспать.
— А ты откуда знаешь? — снова слышу голос первой сквозь сон.
— Что знаю? — переспрашивает вторая.
— Что он храпит! Ах ты, сучка! Значит, я в командировку, а ты…
Да ну их, пусть хоть дерутся меж собой! К прилёту в Ленинград, одна уснула, а другая сидела и тихонько напевала себе под нос застольные песни. О времена, о нравы!
Из федерации нас в аэропорту встретили, но ещё час мы ждали самолёт с боксерами из Алма-Аты, пока ещё столицы Казахстана.
В гостинице «Пулковская», куда мы заселились, сразу стал заметен высокий международный статус этого турнира. Среди спортсменов особенно выделялась представительная делегация кубинцев.
— Вон тот, Гонсалес — в моей категории, а вот тот негр, Педро зовут, — чемпион мира, между прочим, он в полста один, — рассказывал мне Цзю, пока я ожидал заселения. — Слушай, а давай попросим Тимофея Скрябина, с которым меня поселили, переехать на твоё место, а ты ко мне?
Тимофей был не против, я — тем более.
— Кубинца не бойся, да и вообще, не понимаю, что они тут делают? Куба же бойкот объявила олимпиаде по просьбе КНДР, — распаковывая вещи, рассказываю я Цзю.
— А ещё кто? — спрашивает кореец.
— Эфиопия, Никарагуа, Албания, Вьетнам, может кто-то ещё. Но мы точно едем, у нас же Перестройка, а значит, и немцы из ГДР поедут, — успокоил я.
— Говорят, на допинг проверять будут, — опять делится информацией Костя.
— Уверен, заловят какого-нибудь американца перекачанного, — легко пророчествую я, помня историю легкоатлета Бена Джонсона.
Вечером на общем собрании советской делегации нам рассказывают о наших соперниках. У меня ожидаются три именитых иностранца. Кроме поляка Яна Дыдака, есть, например, немец Менерт Зигфрид — двукратный чемпион Европы, да и других титулов у него хватает. Немец невысокий, но коренастый, разница в росте у нас десять сантиметров в мою пользу. Третий иностранец — Фурнигов Христо из Болгарии, боксер на два года старше меня, выиграл какой-то международный турнир. И с ним я дерусь уже завтра!
После ужина беседую со своим соседом и неожиданно узнаю, что тот призывается в конце месяца в армию! В спортроту, конечно, он, как и я, динамовец. Но тем не менее! То, что Цзю ещё в прошлом году бросил своё СИПИ, я, конечно, знал. Но он сам(!) попросился в военкомате в Орловское высшее военное командное училище связи КГБ СССР.
— Ничего ты не понимаешь! Буду офицером! — спорит Цзю со мной.
Я этот момент его карьеры, конечно, не помнил, но то, что он умотает вскоре в Австралию, знал. А значит, своё обучение Костя не закончит.
Стук в дверь, и почти без паузы к нам заглядывают Леонидович и Черня — Костин тренер.
— Хорош трындеть. Толя, завтра бой! С иностранцем! — наехал на меня мой тренер, а Костин лишь подвигал бровями и укоризненно добавил:
— Костя!
— Да спим мы. Спокойной ночи, Игорь Леонидович. Спокойной ночи, Владимир Цезаревич, — отреагировал кореец.
— Цезаревич, — хихикнул я, когда мужики ушли.
— У него жена интересная, иногда что-нибудь предскажет, и всё сбывается, в деталях причём, — уже в темноте поведал мне Костя. — Мне, знаешь, что сказала? Что я буду жить в чужой стране, и много людей будет любить меня как боксёра. Я, может, поэтому и бокс не бросаю. Никогда не ошибалась! А ещё перед отъездом сюда посоветовала, чтобы я не расстраивался, когда проиграю, мои победы в будущем.
— Ну, нафик такое на ночь говорить⁈ — возмутился я, но уснул быстро.
Проснувшись, понял, что рассказ Цзю о жене его тренера меня заинтересовал. А что если это ещё одна попаданка? Или реально провидица? Ну, хрен кто такое сейчас по Косте предскажет. Да, он чемпион мира среди юниоров прошлого года. И всё. Других международных титулов у него нет, да и на Олимпиаде он тоже ничего не выиграет, я бы помнил. Поехать, что ли, в Серов, сказать тётке что-нибудь вроде… «Вова Путин» и посмотреть на её реакцию? Но вдруг она экстрасенс какой и выкинет меня из тела? А я тут только жить начал нормально. Будущее? Да что я там не видел, успею ещё насмотреться.
