Царь поневоле. Том 1 (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Что думаешь сам? — поинтересовался я у него.

— Это было бы неплохой добавкой к нашим поставкам, — ответил трибун лагеря, — но просят они в два раза больше, чем всё это реально стоит.

— Заплати им, — улыбнулся я, а когда он непонимающе на меня посмотрел, прося объяснить причину, я спокойно ответил, — повысим лояльность местного населения, чтобы царь их не передумал и не ударил нам в спину, ну и к тому же, назад мы будем возвращаться поэтому же маршруту.

На лицах военачальников появились понимающие улыбки. Иамунеджех склонил голову.

— Слушаюсь мой царь.

— Тогда на этом всё, завтра предстоит длинный день, — закончил я, распустив собрание.

Ранним утром я вышел из шатра, погружусь в туман, который окутал долину, в которой мы находились. Кругом было ничего не видно дальше десяти шагов и я задумчиво почесал в затылке.

— Мой царь, завтрак? — ко мне подошёл заразительно зевающий Танини.

— Пожалуй, всё равно ничего не видно, — согласился я, раздумывая над тем, что с учётом тумана, мой вчерашний план можно будет и подкорректировать.

— «Но сначала осмотрю лагерь врага и местность, — решил я, приступая к завтраку».

Пусть и холодная, но еда подкрепила силы, а набегающий ветер стал растаскивать туман в стороны, показывая окружающую нас красоту. Вскоре лучи солнца разогнали остатки дымки и я приказал центурионам сворачивать лагерь и выступать следом за нами, а сам вместе с Менхеперресенебом выехал на разведку, добравшись до места стоянки врага только к полудню. Его слова оказались правдой, я примерно столько же насчитал пеших воинов и колесниц, а также признал то, что атаковать холмы будет весьма непростой задачей.

Осматривая лес и реку, соседствующую с холмами, я не сразу заметил, когда к нам сверху холма выдвинулись навстречу с десяток колесниц, с белым флагом. Менхеперресенеб обратил моё внимание на это, когда они подъехали и остановились невдалеке, явно приглашая нас к переговорам.

— Едем, — согласился я и выбрав ровно десять колесниц, подняв на передней белую ткань, мы поехали им навстречу.

То, что там был кто-то очень знатный, я понял сразу по самой дорогой и красиво украшенной колеснице с не менее красиво украшенными султанами из перьев на головах его коней, а также попон. Эта колесница сильно выделялась среди всех остальных. Да и моих, если быть честным, ведь я ездил на обычной боевой колеснице с минимумом украшательств и максимум функционала.

Увидев стоящего на колеснице человека, одетого так же богато, как и я, в прекрасной броне с железным оружием и золотых драгоценностях на руках и шее, я выехал вперёд, заговорив по-египетски.

— Я владыка Верхнего и Нижнего Египта, сын бога и плоть от плоти бога — царь Менхеперра, — представился я.

Вражеская колесница тронулась и подъехала чуть ближе.

— Правитель царства Митанни и царства Ямхад — царь Шауштатар, — более скромно представился взрослый мужчина на скверном египетском, но всё ещё мне понятном, внимательно рассматривая меня при этом.

— О, мой царственный брат, говорит на нашем языке, — я удивился, что царь лично решил засвидетельствовать мне уважение этой встречей, — рад нашему знакомству.

Он кивнул.

— Земля полнится слухами о молодом льве из Фив, — ответил он, — и я рад знакомству с царём Менхеперра.

— Я был бы рад познакомиться с уважаемым царём Митанни, вести о справедливом правлении которого известны даже в Египте, при более лучших условиях, — улыбнулся я ему, — прекрасно было бы встретиться на пиру, в окружении десятков прекрасных девушек, но что поделать.

Он нахмурился и поинтересовался у меня.

— Мы мирная страна и были весьма удивлены, что небольшой пустяк послужил поводом для этой войны, — сказал он, — я думаю, ещё не поздно нам примириться и продолжить знакомство в той обстановке, о какой сказал мой царственный брат.

— К сожалению мой царственный брат, это невозможно, — я с сожалением развёл руками, — всё так удачно сложилось, то я наконец нашёл себе достойного противника в лице царя Шауштатара. Прекрасная армия, идеально выбранное место битвы. Я просто в восторге от талантов Его величества, так что жажду сразиться с ним.

Лицо царя окаменело.

— То есть мир невозможен?

— Боюсь мой царственный брат, что до битвы да, — я с сожалением склонил голову, — я рассчитываю на лучшие договорные позиции при нашем следующем разговоре, а этого можно достичь, только сперва сразившись и выяснив, то из нас сильнее.

Он поморщился.

— Что же, да будет так! — ответил царь и приказав разворачиваться, отбыл к своему войску.

Когда он уехал, я ещё с час обследовал местность, замечая то, что не увидел Менхеперресенеб и план на предстоящее сражение в моей голове всё больше оформлялся, обрастая подробностями. Закончив с наблюдениями, мы поехали обратно, довольно скоро наткнувшись на начавший обрастать рвом новый лагерь. Центурионы вышли поприветствовать меня и я пригласил их вечером на ужин, а сам отправился мыться и приводить себя в порядок после дороги.

За ужином я распределил между всеми обязанности в предстоящей битве, объяснил кто и где будет находиться, а также то, что будем делать в середине боя или если нам на холмах нанесут поражение. Все запоминали, серьёзно относясь к обстоятельным объяснениям и когда мы закончили, начав расходиться, я обратился к Эхору.

— Тебя я попрошу остаться, — приказал я.

Недоумевающий центурион первой когорты, остался на месте, когда все остальные вышли из шатра.

— Для твоей когорты у меня будет отдельный приказ, — улыбнулся я, доставая нарисованную мной от руки карту местности, — смотри, что тебе нужно будет сделать завтра до восхода солнца и пока туман будет стоять в долине.

Эхор наклонился над картой, смотря как я вожу пальцем от одной её части до другой.

Подготовка к бою длилась недолго. Уже в полдень, когда солнце ярко осветило всё вокруг, я выстроил своё войско, расположив солдат из Первого и Второго легиона переодетых в новое снаряжение в передовые когорты, которые первыми будут подниматься на холм, а всех кто не успел его получить, находились в задних рядах или когортах резерва.

Конница находилась слева и справа от пеших войск, прикрывая фланги. Я уже знал, как воюют местные военачальники, так что просто закрылся от вражеской конницы своей, добавив к ней лучников на всякий случай.

Отправив вперёд Небуави, провести обряд приношения жертв богам перед боем, я дождался, когда он это сделает и поднимет моральный дух солдат, после чего огляделся, определяя, что все находятся на своих местах, а рядом со мной остались только мои личные телохранители и сигнальщики с гонцами и приказал трубить сигнал атаки.

Низкие звуки пехотных горнов разлетелись по всей долине и первые когорты под пронзительные свистки центурионов двинулись вперёд. Им предстояло сначала пройти по подножью холмов, прежде чем на них начать подниматься. Враг не стал этого дожидаться, вывел вперёд лучников и на первые ряды, обрушился град стрел. Когорты с поднятыми первыми тремя рядами щитов не сильно пострадали от этого обстрела, зато позади них появились наши собственные лучники, которые стали опустошать колчаны, забрасывая стрелы наверх. Это получалось тоже не сильно эффективно, поскольку лучиков специально было выставлено не сильно много. Когда стрелы закончились, они отошли, а легионы стали подниматься снова наверх. Первые ряды несмотря на обстрел, подошли на бросок пилумов и тысячи тяжёлых копий взмыли вверх опустошая передние ряды врага, закалывая людей и вырывая у них щиты из рук. Ряд за рядом, поскольку враг стоял неподвижно наверху, когорты освободили руки от пилумов, произведя ужасающие потери среди первых рядов пехоты врага. Потери были такими большими, что военачальник Митанни был вынужден ввести в бой вторые ряды, которые впервые с удивлением обнаружили, что их копья не могут причинить вреда людям укрытым за огромными выпуклыми щитами, на голове имея странные металлические шапки по которым без вреда скользили бронзовые наконечники копий и стрел, а ноги их были также прикрыты бронзовыми наголенниками. Враг дрогнул второй раз, а когда первые ряды когорт, состоявшие из наиболее обученных и сильных легионеров, наконец сделали последние шаги и гладиусы ударили в пространство между вражескими щитами, которые остались у некоторых воинов после бросков пилумов, то всего за десяток минут ряды пехоты митаннийцев, больше не имевшей никакой защиты у себя, стали сдавать назад, стараясь выйти из боя против монолитной стены щитов и безжалостных мечей, которые кололи сверху, подрезали ноги снизу или вспарывали животы стоявшим слишком близко к рядам щитов. Копья, не могли достать легионеров и более того вязли в больших щитах, застревая в них. Ответный удар мечом чаще всего или ранил такого бедолагу, лишившегося копья или же обрывал его жизнь.