Юрий Корчевский - Пли! Пушкарь из будущего
Скинул кольчугу и сапоги, взял в рот нож и бросился в воду. Я с заряженным штуцером следил, как будут развиваться события, готовый вмешаться в любой момент. Истома отдал распоряжение осмотреть чужое судно и сбросить с него якорь, так как нас понемногу сносило. Несколько матросов и моих холопов, держа оружие наготове, перебрались на разбойничью ладью, сняв с убитых оружие, их выкинули за борт. Не может заслуживать разбойник, посягающий на чужие жизни и добро христианское, погребения. Кроме оружия и небольшой горсти серебряных монет, на судне ничего не оказалось. Тем временем парень из команды вплавь догнал лодку, которую тихо несло по течению вниз, гребец лежал в лодке, весла бессильно чертили воду. Вот паренек забрался в лодку, наклонился над раненым, помахал нам рукой и сел за весла. Лодка развернулась и стала приближаться. Мы поймали брошенный нам конец, спустили веревку и, обвязав раненого разбойника, втянули его на ушкуй. Как я и думал, правое плечо было раздроблено, было приличное кровотечение. Чтобы тать не умер раньше времени, я его перебинтовал и влил ему в рот глоток спиртовой настойки. Через какое-то время щеки его порозовели, дыхание сделалось ровнее. Обступившие матросы плеснули на него ведро воды. Раненый вздрогнул и открыл глаза. Я обратился к обступившим его людям:
– Кто-нибудь знает его?
Нет, никто не знал. Мутные глаза раненого стали проясняться.
– Ты меня слышишь?
– Да, – тихо прошептал в ответ.
– Чьи люди напали на нас?
– Пахома.
– Чей он человек, кто вас послал?
– Из Рязани. – Дальше речь его стала неразборчивой, и раненый потерял сознание.
Большой ясности допрос не внес, но хоть стало понятно, откуда исходила угроза. Стало быть, нападение не случайное, нас именно стерегли и в удобный момент попытались ограбить. Кабы не тюфяк да мушкеты, лежать бы нам всем на дне.
– Так, прибраться на палубах, смыть кровь, убрать все следы побоища. Истома, оставь на разбойничьей ладье пару человек для охраны, причаль ладью к берегу, пусть ждут нас. После приборки идем вниз, надо женщин забирать.
Передохнувшая команда кинулась прибираться, пока кровь не запеклась, смывая ее водой из ведер. Я взялся заряжать тюфяк, пистолеты и ружья. Оружие надо держать заряженным. Не хотелось думать, что кто-то еще попытается напасть, но береженого бог бережет, не береженого караул стережет, как в поговорке.
Через час приборка закончилась, мы причалили к берегу, привязали разбойничью ладью, развели костер и покушали. После сечи у всех проснулся аппетит.
После еды все без исключения вырыли могилы, и мы похоронили четырех своих убитых. Конечно, священника для отпевания не было, но Сидор прочитал молитву, по всей видимости, старому воину приходилось делать это не раз.
Совершив печальный обряд, погрузились на ушкуй и пошли вниз по реке, парус туго натянулся на ветру, ушкуй ходко бежал посередине реки. Вот Истома закрутил головой, явно выискивая место, где причалить. Я подошел к нему.
– Где-то недалеко уж, присматриваюсь, где приставать будем.
Место старой нашей стоянки узнали почти одновременно, хотя дело происходило ночью. Причалили. Я взял с собой Сидора и двух людей с корабля. Вооружившись мушкетами и взяв сабли, пошли искать женщин. Большого труда это не составляло. Уходя с корабля, женщины ломились через кусты, оставляя за собой вытоптанную траву и сломленные ветки. Дошли до леса, от опушки стали окликать своих. Навстречу вышел один из моих людей, остававшихся на охрану, радостно кинулся навстречу:
– Слава богу, живы! Мы уж тут истомились в неизвестности. Ну что там, было нападение?
– Было, отбили удачно, правда, четверых потеряли. А как тут у вас?
– Нормально, женщины отдыхают.
– Ну, веди.
Мы вышли на небольшую поляну. На хруст валежника выскочил второй охранник, но, увидев нас, успокоился. Женщины кинулись навстречу, Настя бросилась на грудь и, обняв за шею, начала горячо целовать, Мишенька вертелся рядом.
– Я так волновалась, любимый мой! Сердце прямо из груди выскакивало. Все ли целы?
– Четверых потеряли, пиратов побили всех, один только в плен попал.
– Ну слава богу, мы тут все за вас молились, дошли, видно, наши молитвы до Бога.
– Хорошо, собирайтесь, пошли на судно, наверное, проголодались.
Нестройной толпою отправились на корабль. Довольные благополучным исходом женщины весело галдели, пытаясь у моих спутников выведать подробности нападения. Мои усталые попутчики лишь односложно отвечали. На судне бодрствовали лишь двое вахтенных, остальные крепко спали. Сказывалась передряга. С приходом женщин поднялась кутерьма, потухший было костер снова разгорелся. В лесу огня не разводили, питались скудно и всухомятку, теперь всем хотелось покушать горяченького. Обед прошел дружно и быстро. Тянуть с отплытием не стали, все засиделись, погрузившись, снова двинулись к Москве.
К вечеру только добрались до места стоянки разбойничьей ладьи. Раненый, к моему удивлению, был жив, ну и ладненько, выживет – сдам его в Разбойный приказ в Москве, будет свидетель и обвиняемый. Переночевали спокойно, но часовых я выставил больше, чем всегда.
С утра, снова собравшись втроем – Истома, Сидор и я, стали думать, что делать с ладьей. Можно было взять ее на буксир, но ладья больше ушкуя, ход сильно замедлится. Людей на два судна у нас не хватало. Приняли половинчатое решение – на ладью дать четырех человек, при попутном ветре пусть идут за нами под парусами, если ветра не будет, стоять будут оба судна, на весла сажать просто некого. На том и порешили. Поели, все женщины взошли на ушкуй, косо поглядывая на ладью.
Мы отошли на веслах от берега, за канат вытянув ладью на стремнину, дул легкий попутный ветер, паруса вяло надувались, и черепашьим ходом мы продолжили путь.
Лучше пусть так двигаться, все с каждым часом ближе к конечной цели. Оставшаяся часть пути прошла без неприятных происшествий, за три дня добрались до Москвы, подошли к знакомому причалу. Помогли пристать ладье. К судам подъехали на телегах мужики:
– Товар есть ли какой, купец, возить будем?
– Не купец я, товара нет, но возить будем.
– А сколько телег надобно?
– Да десяток телег по две-три ходки.
Мужики одобрительно закивали, один пешком побежал за подмогой. Женщины сошли на причал, забрав свои личные вещи, уселись на подводы. Я назвал адрес, и мы отправились в мой московский дом.
По приезде Анастасия показала прислуге их комнаты, кухарка с помощницей засуетились у плиты. Надо было кормить резко возросшее число обитателей дома. Я еще раз вернулся на суда, взяв с собой Сидора. Из трюма достали связанного пленного. Рана не кровила, пленный хоть был в сознании.
– Кто тебя послал?
Тать презрительно скривился, ничего не ответив. Мы погрузили его на телегу, уселись сами.
– В Разбойный приказ.
Возчик удивленно посмотрел на связанного пленного, сплюнул:
– Повесили бы его, да и все дела.
Ехать было недалеко. Разбойный приказ располагался в одной из башен Кремля. У дверей стояли двое охранников, загородивших мне дорогу:
Кто таков, по какому делу?
– Лекарь Кожин, имею государево поручение, позови дьяка.
Один из охранников ушел внутрь башни и вернулся с подьячим, одетым в простую рубашку и штаны, страшноватого лицом.
– Кто звал?
Я шагнул вперед:
– Лекарь Кожин, из Рязани, по государеву делу буду жить в Москве, с холопами и имуществом на корабле перебирался в Москву, напали разбойники, удалось отбиться, одного взяли в плен, по государеву указу привез его вам, в Разбойный приказ. Говорить, шельма, ничего не хочет.
– У нас не заговорит – запоет!
Кивнул на пленного:
– Этого в подвал.
Охранники резво подскочили к пленному, не церемонясь стащили его с телеги и поволокли в башню.
Подьячий пригласил:
– Зайди, лекарь, записать надо.
Мы зашли в маленькую комнатушку, в углу стоял стол, за которым сидел писарь, тоже, надо сказать, с обличьем звероватым. По лицу сюда отбирают, что ли, их?
Я более подробно рассказал о нападении, слушали со вниманием, писарь быстро строчил на бумаге. В конце меня попросили перечислить свидетелей, в коих я перечислил всю команду, и дать свой московский адрес. Ну прямо как менты.
После завершения официальной части подьячий пошел провожать, обещал известить о ходе дознания. А прощаясь, сказал:
– Добил бы сразу, нам работы меньше было бы.
– Узнать хочу, кто за ними стоит, не сами они напали, кто-то им подсказал, узнать хочу, кто главный!
Я развязал кошель и сыпанул подьячему в руку горсть серебра. Тот благосклонно кивнул:
– Узнаем, не сумневайся, все как есть узнаем, подойди дня через три.
Три дня пролетели в хлопотах – обустройство на новом месте, налаживание быта. Приехал мой возок с Потапом, не надо было искать чужие повозки.
На следующий день я поехал в Кремль к монаху Гавриилу выяснить, нашлось ли здание для Аптекарского приказа. Монах встретил, как всегда, с отстраненным выражением лица, мы поздоровались.
