Константин Костин - Неинтересное время
— Не НКВД, — улыбка была все такой же ослепительной — Лично меня. Видите ли, Сергей, я — ваш сосед.
Улыбчивый кивнул на дверь второй комнаты. А, тот самый, кто уезжает в Москву.
— Я завтра утром уезжаю в Москву, — подтвердил Улыбчивый вывод Сергея, — и, стыдно признаться, мне хочется выпить, но не с кем. Не составите ли мне компанию?
Выпить? А почему нет? В планах Сергея на этот вечер было — «расслабиться». Можно.
— Почему нет? Вот только выпивки…
— Не стал бы я приглашать вас, не имея бутылки. Идем.
Действительно, на столе в комнате Улыбчивого — зеркальном отражении комнаты Сергея — уже стояла бутылка, две рюмки и лежало нарезанное мясо.
— За знакомство! — Улыбчивый ловко вскрыл бутылку и разлил по рюмкам.
Сергей осторожно принюхался. Бутылка настораживала: не привычный цилиндр, пузатая, бесцветная, без видимых признаков этикетки, да еще закупорена картонным кружком, залитым коричневым сургучом, который Улыбчивый сковырнул складным ножом. Черт его знает, что это за отрава, может, медицинский спирт. Хотя, нет, пахло водкой…
— Не опасайтесь, чистая «рыковка», — собеседник — собутыльник? — уже тяпнул свою рюмку и зажевал мясной пластинкой.
Рыковка? «В честь его еще водку называют» — всплыли в памяти слова Никитича. В честь «его», то есть в честь главы правительства, о нем тогда Сергей спрашивал. А глава правительства — Рыков. Значит, рыковка — это водка. Логично.
Сергей выцедил свою рюмку. Вкус ему ничего не сказал, но как-то слабовата показалась:
— Что-то некрепкая…
— Ну, так он же в тридцать градусов.
— Почему?
— Знаете, когда товарищ Рыков принимал это решение, он забыл посоветоваться со мной. Вот всегда советовался, а в тот день как-то запамятовал…
Улыбчивый плел ерунду, так забавно, что на него даже обидеться было невозможно. Сергей прислушался: выговор был неместный, даже следа не было от «цокания» и «якания». Но и эстонского акцента не слышно. Такая мягкая, чуть шипящая речь… Почему-то ассоциации с фильмом «Ликвидация»…
— Кстати, Сергей, а почему вы так удивились, когда узнали, что я из НКВД? Я что не похож на агента?
— Не очень.
— А как же, по-вашему, выглядят те, кто служит в НКВД?
При слове «НКВД» в голове у Сергея всплыли смутные образы краснорожих пьяных образин в кожанках, кожаных кепках с красными звездами. Зверообразные НКВДшники расстреливали в подвалах невинных людей из наганов и маузеров, грязно ругаясь матом.
— Чуть менее обаятельно.
Улыбчивый расхохотался:
— Спасибо за комплимент! Видели бы вы меня несколько лет назад. Чем мне только не приходилось зарабатывать на жизнь. Однажды даже, не поверите, пришлось в одном маленьком городке представиться известным шахматистом, чуть ли не самим Алехиным…
Улыбчивый очень забавно начал рассказывать, как он, зная из шахмат только «е два — е четыре», провел сеанс одновременной игры с двадцатью шахматистами, собравшимися со всего городка.
— …Не поверите, я выиграл девять партий из десяти, и две свел вничью! Конечно, пришлось напрячь память. За право сыграть с самим мной я тогда собрал с каждого значительную сумму и никто, никто, пока шла игра, не заподозрил во мне профана. Правда потом, когда внимательно рассмотрели записи всех игр, мне пытались набить морду, но, по счастью, я уже тогда бегал очень быстро…
— И как же вы выиграли? — заинтересованно спросил Сергей.
— Ну разумеется, я жульничал.
— Разве в шахматы можно жульничать?!
— Можно. Жульничать можно везде.
— Даже в НКВД?
— Даже там. Но, правда, о своей службе я не хочу рассказывать. Это слишком грустно. Однажды бандиты, за которыми я охотился, спутали моего брата со мной…
— И?
— И убили. Я же говорю, это грустно.
Выпили за брата.
— Сергей, а вы откуда будете?
— Из Козьей горы, — машинально брякнул Сергей.
Что ты творишь?! Кто собирался менять легенду?! Одна надежда, что Улыбчивый завтра уедет в Москву.
— Знакомое название. Это где?
— Да здесь неподалеку. Возле Загорок.
— Загорок? Это не там недавно разгромили банду капитана Ждана?
— Ага, — мрачно подтвердил Сергей, — Там.
— Погодите-ка… Сергей? Сергей из Козьей горы? А вы, случайно, не тот самый сектант, который и убил капитана Ждана?
В ушах Сергея послышался звон. С этим звоном рухнула его мысль о смене легенды. Легенды про него уже ходят по Пескову, если даже командированный из Москвы о нем слышал, значит, о нем слышала половина города… Спрятался, называется…
— Нет, не я. Капитана убили другие. Я просто присутствовал…
— Не расскажете?
— Нет. Это тоже слишком грустно. Кстати, вы не слышали об автомате Калашникова?
— Нет, только об автомате Федорова.
— А это что?
— Царским офицером Федоровым было придумано оружие, которое было легким, как винтовка и стреляло очередями, как пулемет.
— А вы, случайно, не знаете, как оно выглядело?
— Случайно, знаю. Примерно, вот так.
Улыбчивый достал тонко отточенный карандаш и на клочке газеты изобразил силуэт автомата, очень похожего на тот самый автомат, который принадлежал Поводню.
— А почему вы вдруг вспомнили об этом автомате?
— Да просто так. В Загорках такой есть у председателя волисполкома…
Да… автомат Федорова, кто бы мог подумать. А ведь в нашем мире первый автомат в СССР был придуман Калашниковым, если, конечно, не слизан с немецкого. ППШ с диском под стволом — все-таки пистолет-пулемет. А здесь — первый российский автомат придуман еще при царе, то есть еще где-то году так тринадцатом. Вполне возможно, кстати, вообще первый автомат в мире. Почему в нашем мире не было такого оружейника?
Мысль о председателе напомнила о нерешенной проблеме с военкоматом.
— Скажите, а что вы знаете об армии?
— В смысле? После своего подвига по уничтожению капитана Ждана вы решили податься на действительную службу? Не советую.
— Почему?
— Ну вот вы знаете, сколько человек осталось в РККА после реформ?
— Нет. Я как-то не слежу за газетами. А сколько?
— Значит, вам это знать и не положено.
— И все-таки?
Сколько там человек может быть в Красной Армии? В России 2010 года — около миллиона, значит, Красная Армия должна быть раза в два больше. Сталин не у власти, но ведь большевики по-прежнему собираются устроить революцию во всем мире.
— Миллиона два?
— Господь с вами, Сергей! Чуть больше полумиллиона.
Полмиллиона?! То есть, в два раза меньше армии России?? «Агрессивные» большевики! Здешние большевики, по сравнению с большевиками прошлого нашего мира — просто травоядные зайки какие-то.
— Да, полмиллиона. Пехота, кавалерия, артиллерия, танкисты, авиация, флот… Плюс войска специального назначения…
— Специального????
Сергей еще не пришел в себя после такого «огромного» количества солдат в РККА, а тут еще и спецназ откуда-то появился!
— Ну да, — не обратил внимания на его изумление Улыбчивый, — войска ОГПУ, например…
Спецназ ОГПУ… Звучит.
Сергей выпил водки.
— Количество военнослужащих сократилось в десять раз. Понятно, что там остались только самые-самые… Не обижайтесь, но сектант… хорошо, бывший, бывший… шансов сделать карьеру почти не имеет. А если не за карьерой, зачем туда идти? Каждый солдат, как говориться, мечтает стать генералом…
Он просидели еще какое-то время, полностью уговорили бутылку «рыковки»… и еще одну… наконец, разошлись.
Сергей даже не обратил внимания, что его обаятельный собутыльник, несмотря на то, что говорил почти весь вечер, ухитрился не назвать ни своего имени, ни фамилии, ни даже места службы.
* * *Сергей проснулся еще затемно, сказывалась деревенская привычка. Полежал в кровати, посмотрел в серое сумеречное окно. По плану — поход в город. Но идти куда-то в потемках… Ладно, если наткнешься на кого-нибудь вроде вчерашних придурков, а если на серьезного грабителя? Хотя с револьвером в кармане можно и не бояться, но проблем потом не оберешься. А еще говорили, что в Советском Союзе не было преступности. Ага, а вчерашние гопники, видимо, тоже попаданцы из девяностых. Сталин, что ли, в нашем времени порядок наводил?
Голова не болела, как ни странно, вообще самочувствие было отличным. То ли водка качественная попалась, то ли компания.
Кстати, о компании. Сергей смутно слышал сквозь сон, как вчерашний товарищ проходил по коридору. Наверное, уже уехал… Интересно, как его звали? Сергей порылся в памяти, но не смог вспомнить. Вот ранний склероз…
Посмотреть бы телевизор… Интересно, американцы здесь его уже изобрели?
Вздохнув, Сергей поднялся, нашарил в полумраке спички на столе и зажег свечу. Хоть газету, что ли, полистать в достижениях местных рабочих…
