Мари Клармон - Возрожденная любовь
И все потому, что Мэтью жил всеми этими грандиозными идеями о патриотизме, превратившими его в дурака, как и утверждала Маргарет. Он почувствовал такой прилив ненависти к себе, что захотел обернуться и заставить Патрика застрелить себя. Только он знал, что если сделает это, то Маргарет тоже умрет.
Любым способом он собирался сохранить ее жизнь.
Джеймс ворвался домой, его колотило от страха.
– Отец! – закричал он.
В доме, казалось, никого не было, кроме горничной, которая остановилась и уставилась на Пауэрза разинув рот.
Джеймс резко затормозил.
– Вы не видели ее светлость?
Служанка вытаращила карие глаза и дико помотала головой.
– Нет, милорд. С утра не видела.
– Спасибо, – выдавил Джеймс и понесся вверх по лестнице.
Он подбежал к комнате жены и распахнул дверь.
Никого. И постель даже не тронута.
– Джеймс?
Он резко обернулся. Отец стоял в нескольких футах от него, его брови были недоуменно подняты.
– Что случилось?
– Маргарет. – Джеймс ухватился за дверной косяк, опасаясь сползти на пол. – Она пропала.
– Пропала? – отец нахмурился. – Она, наверное, просто пошла прогуляться.
Страх все нарастал, и у Джеймса пересохло во рту.
– Она отправилась со мной к Фарли и собиралась дождаться, когда моя встреча закончится. Я оставил ее в парке.
Значение собственных слов ужасом пронзало сердце и душу Джеймса. Весь путь домой был наполнен страхом, что с Маргарет что-то случилось. И все же он пытался убедить себя, что она просто вернулась домой без него.
Отец поднял дрожащую руку ко рту.
– Ты ее не нашел?
– Нет. И ты знаешь Маргарет. Она бы никогда не поступила так жестоко – оставить нас терзаться сомнениями. Она бы что-нибудь передала. Даже если она разозлилась…
– Разозлилась?
Джеймс остановился. Он пытался соображать. Он знал, что расстроил Маргарет, но она тоже его обидела. Господи, было так больно узнать, что она по-прежнему ему не доверяет!
Пауэрз не думал, что просил слишком многого, но, как бы там ни было, Маргарет не хотела открываться. И если с ней что-то случилось, то их разногласия – это последнее, что ему останется на память о ней.
Он резко выдохнул. Он отказывается это принять. Судьба не может быть так жестока.
– Она рассказала тебе о своем брате? – спросил отец.
Виконт попытался вспомнить. Они часами разговаривали, когда он пребывал в полусознательном состоянии, но он ничего не помнил о ее брате. Она много говорила о родителях, но не упоминала о братьях или сестрах.
Это был очередной удар. Она не доверяет ему. И все, что мог Джеймс, это проклинать себя. Она не поделилась с ним, потому что он не в состоянии ей помочь. Он был слишком занят жалостью к себе. Но теперь он в состоянии. И он поможет.
– Нет, – признался он. – Он мог втянуть ее в неприятности?
– Мальчишка находится в отчаянном положении. И я думаю, что он в Лондоне. Его разыскивает полиция.
– Думаешь, он мог похитить ее? – Джеймсу не хотелось думать об этом, но правда в том, что возможно все. Брат легко может навредить своей сестре.
Отец отчаянно пожал плечами.
– С этого можно начать. Он скрывается где-то в Ист-Энде, и, учитывая его политические пристрастия, я думаю, он связан с довольно опасными мятежниками.
Раз в жизни маниакальное стремление старика все знать и контролировать в своей семье может оказаться полезным. Джеймс кивнул и направился обратно к лестнице, твердо зная, куда идти и кто может оказать ему помощь.
Глава 31
Маргарет дергалась в путах, привязывающих ее запястья и щиколотки к стулу с прямой спинкой. Все впустую.
Мэтью сидел напротив, его путы были из более толстой и прочной веревки. Его щека была рассечена, словно спелая слива. Как только они оказались в темной комнате, Патрик ударил Мэтью. Удар был таким сильным, что оглушил ее брата.
Мэгги прикусила толстую тряпку, которой был завязан ее рот. Ткань врезалась ей в щеки. Закатив глаза от страха, она снова задергалась в своих оковах.
Ей пришлось остановиться, собственные приглушенные стоны разочарования отдавались в ушах. Если уж на то пошло, она только туже затягивала веревки.
Не ясно, как долго они оставались одни. Мэгги казалось, что не долго. Неприятнее всего было то, что у нее, похоже, не будет возможности отсюда выбраться.
Задыхаясь от напряжения и боли, причиняемой начавшимися образовываться на коже рубцами, она заставила себя успокоиться.
Подробности. Их изучение может, по крайней мере, отвлечь ее.
Они не завязали ей глаза. Это заставляло ее желудок сжиматься от мрачных предчувствий. Их не волновало, что она может увидеть их лица или стать свидетелем их преступной деятельности. Явный признак того, что они не собираются оставлять ее в живых.
Стараясь дышать размеренно, Маргарет осмотрелась. Это был длинный подвал с разбросанными тут и там ящиками. Вся стена справа от нее была занята высокими бочками.
Может, они в подвале паба? На это указывали дубовые бочонки.
Но, начав их разглядывать, Мэгги поняла, что это крайне маловероятно. Не было люка, ведущего на улицу, через который торговцы могли доставлять бочонки с пивом и другие товары. И если бы это была пивная, то вокруг было бы гораздо больше алкоголя.
Маргарет поковыряла пол носком ботинка. Земля. Она легко поддавалась, поднимая вокруг облачка едкой пыли. Сырой земляной запах служил признаком того, что здание было старым. Скорее всего, они находятся в Ист-Энде. По крайней мере, именно туда прибыл экипаж, в который Патрик затолкал их с Мэтью.
Маргарет выгнула шею в поисках лестницы или стремянки. Хотя ее мышцы протестующе застонали, ей удалось достаточно сильно наклониться вправо, для того чтобы краем глаза заметить ветхие ступени, ведущие наверх. Одинокая газовая лампа отбрасывала тени на старое дерево и каменные стены.
Ей пришла в голову ужасная мысль: она может здесь умереть. В этой маленькой комнате вместе со своим братом.
И она никогда больше не увидит Джеймса.
Из груди вырвался всхлип. Маргарет заморгала, пытаясь сохранять спокойствие. Почему она была такой дурой? Она потратила столько сил, чтобы сохранить свое достоинство, спокойствие, даже когда Джеймс практически умолял ее быть с ним откровенной. Она позволила страху управлять своим сердцем. Долгие годы. Она думала, что все держит под контролем. В самом деле каждое ее движение было продиктовано желанием не уронить себя. И по этой причине она никогда не была в состоянии подарить себя.
Бедный Джеймс. Он дал ей так много. Возможно, теперь Мэгги никогда уже не сможет отплатить ему.
Святой боже, ей повезет, если удастся дожить хотя бы до утра.
Какой долгий путь она проделала с тех пор, как была ребенком, ходила по полям в поисках тех, кто умирал от голода, старалась сделать хоть что-то, чтобы помочь им. Тогда ее окружал ветер, соленый воздух и самая прекрасная земля, которую ей доводилось видеть, даже когда бал правили страдания.
Там Маргарет выросла. Она всегда думала, что там и умрет. О, она никогда не позволяла себе слишком об этом задумываться, но полагала, что вернется в Голуэй и в сиротский приют, приобретет небольшой фермерский коттедж и проживет остаток дней среди своего народа.
В последнее время она позволила себе мечтать о другом. О любящем муже и счастливой жизни с ним.
Вместо этого она умрет в маленькой грязной комнате в самой отвратительной части Лондона. И ей никогда не удастся рассказать Джеймсу, как глубоко он затронул ее неприкасаемое сердце. Какой она была идиоткой, пытаясь убедить себя сохранить толстую стену, защищавшую ее. Она ничуть не лучше своих пациентов, отказывающихся взглянуть в лицо мукам своего прошлого.
Единственная разница заключается в том, что Мэгги никогда не прибегала к бутылке или трубке, чтобы спрятать свои воспоминания. О, нет. Вместо этого она прикрывалась собственной добродетелью.
Она ни разу никого не подпустила к себе близко, с тех пор как отец умер проигравшим, сломленным человеком. Она так боялась боли утраты, что даже не позволяла себе признать это.
Мэтью застонал. Его темные ресницы задрожали.
Он открыл глаза. Его голова заболталась взад и вперед, прежде чем он смог поднять ее. Его черты мгновенно исказились паникой, и он забился в веревках.
Маргарет забормотала сквозь тряпку, пытаясь привлечь его внимание. Мэтью на мгновение остановился и встретился с ней взглядом. Его глаза наполнились слезами, и он содрогнулся.
Каждой своей клеточкой ей хотелось сказать ему, что все будет хорошо. Что она позаботится о нем, как делала это всегда. Но она не могла, потому что на этот раз она вовсе не была уверена, что им удастся избежать наказующих лап смерти.
Джеймс постучал в небольшую деревянную дверь.
– Элизабет.
В окне сверкнул крошечный огонек лампы, и из-за тонкой полотняной занавески на него кто-то уставился.
