Василий Звягинцев - Одиссей покидает Итаку
– Отнюдь, скорее титул. Взаправдашний князь, вроде бы даже Рюрикович…
– И одновременно крупный писатель? Уже интересно.
– А вы что, Чивилихина недавно прочли или Балашовым увлекаетесь? – в диссонанс со своей исторической неграмотностью спросил Воронцов. Наталья Андреевна, не желая портить игру, отвернулась, скрывая улыбку.
– Да как сказать… – уклонилась от ответа Лариса, и Левашов подумал, что эта девочка (имея в виду разницу в возрасте лет около десяти) отнюдь не глупа. «Слава богу, хоть поговорить можно будет, а то вечно попадаются экземпляры с мозгами полевого облегченного образца…»
– …Так я про дачу его, – продолжал валять дурака Воронцов. – Совершенная глушь, васнецовско-шишкинский пейзаж, река, никаких признаков цивилизации, и в то же время – все возможные удобства жизни. Первоклассная аппаратура, само собой – видео, а бар…
– И кто же тот писатель-князь? – спросила Наталья Андреевна. – Ты мне не говорил.
– Ты даже не представляешь, о чем я тебе еще не говорил. Андрей Новиков его зовут. Если не Маркес и не Грэм Грин, то по тиражам никак не ниже Семенова.
– Не слышала даже такого… – сказала Лариса.
– Он – призрак, – включился в розыгрыш Левашов. – Пишет, а подписываются другие. Но своя одна книга тоже есть. Широко известная в узком круге ограниченных людей.
– И какой же смысл писать за других, если он хороший писатель?
– О-о! – поднял палец Воронцов. – Особливый. Гораздо увлекательней быть неизвестным автором выдающихся трудов, нежели известной посредственностью.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением тряхнула волосами Лариса. – Отдает проституцией…
– Не судите, да не судимы будете, – вступился за Новикова Левашов. – Познакомитесь, тогда и составите мнение. А он отличный парень. Как Маяковский. Наступил на горло собственной песне… Во имя высших интересов.
– С собой что брать будем? – спросила Наташа, считая вопрос о поездке решенным.
– Да ничего не нужно. Только предметы личной гигиены и комплекты туалетов на ваше усмотрение, исходя из предстоящей программы: отдых на лоне природы, торжественный ужин…
– Лучше сказать – пир, – вставил Левашов. – Пир на Валгалле… – повторил он, словно пробуя это сочетание на вкус.
Воронцов кивнул, принимая поправку, и продолжил:
– И облачение для бани.
– Без бани теперь никуда, – съязвила Лариса. – Будто до этого век не мылись.
– Точно! – простодушно улыбнулся ей Воронцов. – Я тоже не очень понимаю, что за удовольствие пить водку в голом виде. Однако – ноблэс оближ… Но если вы этого не любите – обещаю не настаивать.
– Тогда мы будем собираться, – сказала Наташа.
– А мне придется домой ехать… – засомневалась Лариса. – А это далеко.
– Нет проблем. Пусть они нас пока тут подождут, а мы с вами сгоняем, – с энтузиазмом успокоил ее Левашов.
Пока он вез Ларису в Северное Чертаново, то все время пытался разговорить девушку, используя урок, преподанный ему Воронцовым. И хоть Лариса держалась по-прежнему довольно замкнуто, путем настойчивых подходов с разных направлений он все же выяснил, что работает она ассистентом в историко-архивном, интересуется вопросами антирусской дипломатии в XIX веке, Пикуля недолюбливает, обожает Цветаеву и Ирвина Шоу, битлов и брейк, итальянское кино и сюрреализм. Еще она любила собак, кофе по-турецки, горные лыжи и осеннее море.
– Похоже, что у нас с вами есть точки соприкосновения, – обрадовался Левашов. Лариса постаралась не обратить на эти слова внимания и спросила, откуда у него такая машина.
– Ну откуда у меня взяться машине? Это Воронцова, с рук у кого-то взял…
Стараясь произвести на девушку впечатление, Левашов гнал отчаянно, поехал не через город, а по Окружной, и, хоть вышло километров на двадцать дальше, приехали они быстрее, чем довез бы самый лихой таксист.
В дом она его не пригласила, и он с полчаса просидел в машине, размышляя, есть ли у него какие-нибудь шансы понравиться столь захватившей его воображение особе. Судя по всему, жениха или постоянного приятеля у нее нет, но это может быть как плюсом, так и наоборот, свидетельством об отвратительном характере и прочих недостатках. Свои личные качества он оценивал более-менее объективно, знал, что при должной сноровке можно покорить практически любую женщину, но знал-то он это чисто теоретически, а тут все дело в практике.
А какой походкой она всходила на крыльцо подъезда… На грани идеологической диверсии.
Лариса появилась, когда и должна была, по расчетам Олега. Он подумал, что это хороший признак. Не копается, не тянет нарочно времени, но и не спешит, уважая себя. На ней была та же одежда, только поверх свитера она надела короткую замшевую курточку, и на плече у нее висела туго набитая брезентовая сумка с надписью «Ройял айр форс». Когда она села в машину, вытянула ноги, откинулась на подголовник и попросила у него сигарету, Левашов уловил, что держится она уже не так отстраненно, как раньше. Сработал эффект психологического перерыва – хотя и прошло всего полчаса, но это теперь у них как бы вторая встреча, а значит, он ей человек уже знакомый, а не абы кто… Спасибо Новикову за его уроки. Воронцов с Наташей ждали их на улице.
– Ну, нашли общий язык? – весело поинтересовалась Наталья Андреевна, устраиваясь на заднем сиденье. Судя по ее виду, она уже отрешилась от повседневных забот и полностью настроилась на предстоящие развлечения.
– Олег так увлеченно его искал, что три раза гораздо вероятнее был общий гроб, чем язык.
– Ошибаетесь. Настоящий шанс был один, и как раз не там, где вы думаете. А прочее – просто слишком эмоциональное восприятие реальностей дорожного движения.
До темноты он крутил «БМВ» по узким лесным дорогам Подмосковья и боялся одного – что опять произойдет какой-нибудь сбой и они въедут на Валгаллу днем. Объяснить такой пассаж будет трудно.
Когда он убедился, что ориентировку женщины потеряли давно и прочно, и темнота сгустилась достаточно, он остановил машину под предлогом, что где-то здесь должен быть съезд на ненадежный мост, прошел метров на тридцать вперед и возле приметного дерева включил дистанционный пульт.
На Валгалле была ночь. И опять шуршал тихий дождь.
– Капает с неба, а вроде ясно было, – сказал он, садясь за руль.
– Где капает, окна чистые? – удивилась Лариса.
– Сейчас увидите. – И медленно, на второй скорости пересек границу.
Лобовое стекло сразу покрылось влажной моросью.
– Удивительно – такой резкий переход. Дорога была совсем сухая… – сказала Наташа.
– Сзади она и сейчас сухая. Но ведь все где-то начинается и кончается.
Попали они точно, и через пять минут Левашов увидел впереди огонек на мачте ветряка.
– Здесь и дороги никакой нет? – спросила Лариса, глядя, как в свете мощных галогенных фар мелькают необъятные стволы деревьев и уходит под колеса едва примятая трава: Сашка накануне учился ездить на бэтээре.
– Наш Андрей – большой анахорет. К нему мало кто ездит. Он предпочитает создавать бессмертные творения в глуши. Когда строили дачу – была грунтовка. Теперь заросла…
Говорить правду, если вообще ее говорить, друзья не спешили. Все из того же суеверного опасения перед необратимыми поступками. Рассказать все – значит неизбежно втянуть еще и этих двух женщин в историю, со всеми возможными последствиями… Остальные колонисты вернулись раньше, и Ирина уже осмотрелась и освоилась на «Даче». Шульгин для комплекта привез с собой довольно симпатичную девушку, по его словам – не то родственницу жены, не то аспирантку. Как-то он так ухитрился запутать этот вопрос, что никто ничего не понял.
Перезнакомившись, женщины, как водится, внимательно друг друга осмотрели, сделали, очевидно, определенные, только им понятные выводы, после чего вновь прибывшие отправились приводить себя в праздничный вид для первого номера программы.
Сумка Ларисы с эмблемами английских королевских ВВС оказалась поразительной емкости, потому что появилась ее владелица через положенное время совершенно преображенная. И будь Левашов попроницательнее в вопросах женской психологии, он догадался бы, что желательное для него впечатление он на Ларису произвел.
Зато это сразу отметили и Ирина, и Наташа. Ирина, не удержавшись от иронии, сказал об этом Андрею.
– Да ради бога, может, хоть здесь Олегу повезет… – пожал тот плечами и подумал: «Ну, бабы, во всех галактиках одинаковые. Что б, казалось, тебе до этой девчонки, будто своих проблем мало, а вот поди ж ты…»
Теперь Новиков как бы поменялся с Ириной местами, он прожил на Валгалле несколько месяцев, здесь уже наступает осень, ночи холодные, часто идут дожди, а Ирина в Ленинграде, похоже, и соскучиться не успела. А сам он от нее отвык и смотрел сейчас совсем по-другому, чем при прощании на вокзале. И почти готов был решить их взаимоотношения раз и навсегда, если бы… Если был бы уверен, что это не очередная вспышка влечения к ней после долгой разлуки. Сам злился на себя, но не мог перешагнуть через давно поставленный им нравственный барьер. Чересчур благородный по нынешним временам.
