Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— А ты не рычи! — хохотнул Рустам, будто озвучивая мультик. — Страшно же!

Из-за полуразобранной ускорительной секции понеслись высокие голоса «Царевичей», словно вернувшихся в детство:

— Помолодел Арсений Ромуальдович!

— Скоро кашки манной запросит!

— И соску!

Общее веселье перебил запыхавшийся голос Наташи:

— Товарищи! Всем немедленно эвакуироваться! Бросайте всё! Срочная эвакуация! Посадка в автобусы за воротами периметра! Дежурным по этажам проверить помещения! Бегом! Спутник вошел в плотные слои! Повторяю: срочная эвакуация!

— Всё, ребята, — мой голос прозвучал пискляво, но шутки кончились. — Марш отсюда, на третьей скорости!

— Да тут целая панель! — донесся страдающий голос Киврина.

— Бросай, сказал!

В коридор я выскочил последним, и сразу вспомнил про «испытателя».

— А где Тузик?

— Бли-ин… — Володя ринулся на второй этаж впереди всех.

Когда вся наша команда ссыпалась по гудящей лестнице, то мы услышали звонкий лай.

— Скачи, лохматенция!

— Га-аля-я!

— Иду-у!

— Бегом, давай!

— Да бегу!

На ступенях и в фойе валялись всякие ненужные бумаги, обрывки, раздавленные в спешке пачки сигарет, осколки тарелки с зеленой вязью «Общепит».

Турникет на проходной валялся у стенки, а Макарыч деловито бубнил в радиофон:

— Дежурный по третьему…

— Пусто! — донесся шипучий ответ.

— Дежурный по второму этажу.

— Тут никого!

— Спускайся!

— Есть…

Оглянувшись на ходу, я крикнул:

— Володька! Чего застрял? Поехали!

— Щас! Наташку хоть встречу!

Я остановился, дожидаясь, пока разъедутся дверцы лифта, и оттуда вырвется девушка в белом халате и в шубке, повисшей на одном плече.

— Его видно уже! — выдохнула она, оскальзываясь.

— Бегом отсюда! — завопил Киврин, цепляя девичью руку.

— За мной! — скомандовал я.

Выскочив во двор, задрал голову к небесам. Высота пряталась за серым маревом туч, а в стороне от солнца, расплывшегося светлым пятном, калилась яркая точка. Она целилась прямо в меня.

Мотор завелся с пол-оборота. На заднее сиденье с разбегу влезли Володя с Наташкой, задохшиеся от бега и волнения, а рядом со мной плюхнулся Иваненко.

— Подбросите? — через силу пошутил он.

— Нам по дороге! — оскалился я, выворачивая руль.

— Дим Димыч, — прозвенела Наташа, — вы как капитан, последний с корабля!

— А то! — загордился директор.

«Иж» заворчал, набирая скорость, и выехал за периметр. Прямо перед нами катился «КамАЗ», набитый оборудованием и спецназом. Я пошел на обгон. Впереди шуровал автобус «ЛАЗ» — девчонки и взрослые женщины липли к окнам, глядя вверх.

— Тормози! — запросил Иваненко.

— Сейчас… — кивнул я понятливо. — Вон там…

Проехав блок-пост, я завел «Ижа» за «опорник» из железобетонных блоков, и выскочил наружу.

Налетающий спутник уже не казался точкой. Он походил на пылающее яйцо, раскаленное докрасна, и несся с нарастающим гулом, размазываясь от быстроты. Лохмотья пламени срывались с него, закручиваясь в черный дымный хвост. Я замер.

ИСЗ, ставший «оружием возмездия», сорвавшимся с небес, врезался в главное здание, пропоров его наискосок, от края крыши до подвала. Земля качнулась подо мною, я взмахнул руками, ловя равновесие, но продолжал смотреть на маленький катаклизм.

Вся передняя стена обвалилась, складываясь, погребая блок эксплуатационников, и мне на короткое мгновенье предстал весь корпус в разрезе. Я мигнул — и перекрытия пошли вниз, навстречу клубам огня, обломков и пыли, извергнутых недрами.

Ржавая арматура лопалась, разрываясь, будто гнилые нитки.

Громыхнуло, раскалывая воздух, и руша «крепостную» стену. Накатила воздушная волна, сбрасывая снег с елок и задувая в лицо горячим, пыльным ветром.

Дольше всего продержался северо-восточный угол главного здания. Он торчал, обсыпаясь цементной крошкой, скидывая столы и шкафы, но вот черными змейками скользнули трещины, и бетонный утес плавно упал, раскалываясь и погребая Зенитную башню.

Еще раз вздрогнула твердь под ногами, и осела тишина. Лишь дымили развалины, да медленно оседало облако праха.

— Разбомбили, суки… — процедил Иваненко. — Ладно, запомним.

— И взыщем! — гневно воскликнула Наташа, сжимая кулачки.

Вечер того же дня

Москва, улица Строителей

Начало темнеть, когда я подъехал к «красному дому». В теле скопилась усталость, какая бывает на подъеме в гору — изнемогший, ты задыхаешься, руками упершись в дрожащие колени, но надо, надо дойти до вершины! Там лагерь, там костер и горячая похлебка… Ну, не ночевать же на крутом склоне! Укатишься ишшо…

Вздохнув, я покинул машину. Дотелепался до лифта, поднялся к себе, открыл дверь своим ключом…

Из-за прикрытых дверей гостиной доносились голоса и тихая музыка. Я состроил недовольную гримаску.

Нет, гости мне по нраву, но сегодня тянет к покою и тишине.

Из кухни выглянула Рита. Обрадовалась, зашлепала тапками.

— Привет! — девушка прижалась, и понимающе глянула в глаза. — Устал?

— Да так… — я неопределенно покрутил кистью. — Жить можно, — и добавил, не соврав: — Институт к переезду готовится.

— А-а… Тогда понятно. А у нас гости!

— Да чё ты! — донеслось возмущенное восклицание из гостиной. — А то я не знаю!

— Динавицеры пожаловали, — фыркнул я.

— Пошли, я тебе больше всех наложу! Я жаркое соорудила в скороварке — и открыла банку маминых помидор…

— Скорее накладывай, а то знаю я этого Изю! Снаружи дрыщ, а влезет, как в троих…

Рассмеявшись, Рита взяла меня под руку, и мы явились народу.

— Привет! — небрежно помахал я. — Изя, тебе надо умерить потребление сдобы. Вон, глянь на Алю! Видишь, к чему приводят булочки?

Альбина засмеялась. Живот у нее округлился весьма заметно, жестоко расправившись с тонкой талией.

— А я-то думаю! — завопил Динавицер. — И чё это ее так разнесло? А оно вон чё…

— Ой, ну ты, как скажешь! — неодобрительно покачала головой будущая мамочка.

— А чё? Худеть надо!

— В марте похудею, — пробурчала Аля. — Представляете, он хочет назвать дочку Соней!

— А шо? — ухмыльнулся Изя, дурачась на одесский манер. — Мине сдается, таки гарное имя!

— София! — огласила Рита, взмахивая руками.

— Софи, — молвил я с улыбочкой. — Звучит!

— Думаете? — неуверенно промямлила мадам Динавицер. — Ну, не знаю…

— Что-то мы с вами заболтались! — моя ненаглядная вооружилась большой ложкой, и стала раскладывать жаркое по тарелкам.

А я откинулся в кресле, чувствуя себя, как тот бассейн из задачки — в одну трубу выливались тревоги, а в другую набирались новые силы и новые идеи. Враги празднуют победу? Пускай повеселятся перед ответкой!

— А выпить? — подластился Изя.

— По чуть-чуть! — Аля строго свела пальцы щепоткой.

— Конечно, конечно! — закудахтал будущий папочка, и разлил коньячок по мелким рюмашкам.

— А «пузатику» — полный бокал! — ослепительно улыбнулась Рита, плеская из кувшинчика яблочный сок. — Мишенька, с тебя тост!

Я не стал мудрствовать:

— Ну, за Софи!

Понедельник, 4 февраля. День

Москва, Кремль

Иванов слегка припоздал на совещание. Иными словами, явиться первым и переговорить с Ю Вэ наедине не получилось.

Пришлось смиренно занять место за длинным столом для заседаний, и ждать удачного момента.

Борису Семеновичу было стыдно за разнузданность чувств, за раскирдаш в мыслях, но сегодня все его решения должны сойтись с ответами в конце задачника.

— Здравствуйте, товарищи, — сдержанно поздоровался Андропов, и сел за свой стол. «Рогатые часы» по-прежнему занимали его краешек, и Брежнев хмыкнул, косясь в сторону «наследства».

Рядом с председателем партии, хмуря седые брови, что-то чиркал на листочке Суслов, а Косыгин, будто бы случайно, подглядывал за его округлым почерком.