Товарищ «Чума» 8 (СИ) - "lanpirot"
— Это проблема, отец Евлампий? — напрямую спросил я священнослужителя. — Я не хочу вас неволить, батюшка, но сразу предупрежу: моя команда большей частью такая…
— Это я уже понял, — мрачно усмехнулся монах.
— Поэтому, если для вас неприемлемо такое сотрудничество, — продолжил я, — можете уходить. Но, скажу честно — я хотел бы видеть вас в её составе.
— И для чего я тебе, ведьмак? — так же в лоб, поинтересовался монах. — Чтобы над верой православной надругаться? Или посрамить служителей Господа нашего, перед Его светлым ликом? Я и так уже душу замазал — вовек не отмыть. А ты на эту свежую рану еще и соли решил насыпать? — с горечью добавил священник.
— Вот делать мне больше нечего батюшка, только думать, как бы вашу веру попереть, да душу вашу замазать еще сильнее. Немца бить надо, батюшка, — напомнил я инквизитору, — а всё остальное потом! Так вы с нами, Отец Евлампий?
— Не знаю, зачем я тебе, — после небольших раздумий произнёс монах, — но против проклятого супостата я с вами! Но после победы над немцами — берегись меня ведьмак, — серьёзно предупредил инквизитор, — пощады не будет!
— Давайте сначала победим, святой отец, — неожиданно подала голос Глория. — А сейчас садитесь в машину.
— А вот ты почему против своих пошла, красивая? — открывая заднюю дверь автомобиля, поинтересовался между делом дед Маркей, залихватски подкручивая седые усы.
— А кто сказал, что они мои? — многозначительно хмыкнула ведьма.
— Ну, как же, — неунывающий старикан, совершенно не смущаясь, ткнул пальцем прямо в выдающую грудь ведьмы, — ты ж цельный полковник медицинской службы! Да и звери из Гестапо тебя хорошо знают… Хотя, по-русски ты балакаешь, дай Бог любому!
— Нет, дедуля, — хищно улыбнулась Глория, вплотную приблизившись к деду Маркею и заглядывая старику в глаза, — боши меня вообще не знают! И даже не предполагают, какая я на самом деле!
Неожиданно в глубине её глаз зажглись багровые угли Преисподней, а её лицо на мгновение смазалось и из-под миловидной и смазливой мордашки проглянула её истинная сущность. Дед Маркей, хоть и был не трусливого порядка — как-никак полный георгиевский кавалер, но даже его от открывшейся на мгновение «картины» пробил морозный озноб.
Он инстинктивно дёрнулся назад, высокий порог авто «ударил» ему по ногам, и он плюхнулся задом на пассажирское сиденье, пребольно ударившись копчиком о что-то твёрдое. Дед сдавленно охнул от боли и схватился рукой за предмет её причинивший.
А вот нащупав его, старикан сразу же забыл обо всём на свете, ведь на сиденье лежала его настоящая любовь — магазинная винтовка образца 1898 года, Mauser Gewehr 98, с протертым добела ложем и оптическим прицелом, с которой он не расставался с Первой мировой. Похоже, что эта винтовка находилась в кабинете главного гестаповца, откуда её Глория и позаимствовала.
— Красавица ты моя… — Старикан ласково провел пальцами по ложу, словно поглаживая любимую женщину. — Как же я по тебе скучал! Вот теперь и повоевать можно! Ты что ль нашла? — Старикан оторвал взгляд от винтовки и бесстрашно взглянул в глаза ведьме.
— А я что теперь, и не красавица совсем? — Глория весело подмигнула старику, сложив бантиком свои пухлые губки. — Знала б, не тащила бы сюда эту разлучницу проклятущую! — с наигранным надрывом произнесла она.
— А ты такая же красивая и смертельно опасная, как и моя винтовочка, — оценил шутку старик, как подсознательно оценил и возможности старой ведьмы. — Эх, не возраст бы — уже бы сватов засылал!
— Ладно, пошутили, и хватит! — Прервал я затянувшееся веселье. — Все в машину! Время не ждёт!
Дед Маркей и так уже сидел на заднем сиденье, не выпуская из рук любимую винтовку, которую он уже считал безвозвратно утерянной. Рядом с ним уселся отец Евлампий. Я занял переднее пассажирское сидение, а Глория устроилась за рулём. Я мог бы тоже вести машину, но мне нужно было поразмышлять, каким образом осуществить задуманное.
Ведь сейчас мне хотелось уничтожить врага, располагающегося на огромной территории, да еще куда большим числом, чем в прошлый раз. Но тогда я реально надорвался, и чуть было не сдох. К тому же потерял возможность творить настолько убойные заклинания.
— Куда едем, Месер? — уточнила Глория, поскольку сам я ничего по поводу пункта назначения ей не сообщил.
— Пока веди на выезд из Покровки… Кстати, ты заразную мышь где оставила?
— В госпитале.
— Тогда сначала в госпиталь, а затем… Затем я скажу, куда…
Глория завела машину, и мы неторопливо покатили по посёлку. Для всех, кто попадался нам по пути, Глория ехала в машине одна — всех остальных продолжал скрывать морок. Я же прикрыл глаза, пытаясь решить в голове одну очень непростую дилемму.
По моей нынешней задумке я с помощью Глории должен был стереть в порошок всех фрицев в ближайшей округе. По первоначальному же плану я хотел их попросту заразить смертельным заболеванием — «слегка доработанной» туляремией, протекающей с ужасающими и мучительными для зараженных симптомами.
Но этот вариант требовал более длительного времени, а я не хотел больше ждать. Зараженную туляремией мышь я решил использовать в тылу соединений и частей вермахта, которые вот уже второй месяц рвались к Сталинграду. И которые вот уже второй месяц умывались кровью, пытаясь через горы своих трупов пробиться к героическому городу.
На сегодняшний момент немецкое командование сосредоточило под Сталинградом свыше полумиллиона своих войск, несколько тысяч танков и сотни самолетов. И всё это время вместо разгромленных и потрепанных войск, под Сталинградприбывали новые дивизии, новые танки и новые самолеты.
Но наши бойцы встали намертво, не давая уже совершенно озверевшим фашистам захватить город. А взятие Сталинграда снимало сразу массу неразрешимых для фашистов проблем: дальнейшего продвижения на Кавказском направлении, так как гарнизон Сталинграда постоянно угрожал флангу и тылу немецко-фашистских войск; под большим вопросом находился выход к Волге и берегам Каспия — ведь не сломленный Сталинград угрожал бы им и в том, и в другом случае.
Если в этом мире, уже однозначно превратившимся в альтернативную ветку моего родного, история еще не слетела с набитой колеи,после всех моих попыток её изменить, то перелом на Сталинградском направлении произойдет лишь в начале февраля будущего года.
А я надеялся, что мой маленький диверсант, заряженный очень нехорошей болезнью, сумеет так проредить ряды оккупантов, что известная мне дата сместится хотя бы на какое-то время. И не важно, на месяц, неделю, либо всего на несколько дней. Ведь каждый день кровопролитных боёв — это жизнь наших людей. Чьих-то дедов, отцов и братьев… Да и наши женщины подчас наравне сражались с нашими мужчинами… Если в результате моих действий победа сместится даже на один день — всё это будет не зря!
А вот что делать с тварями, уничтожившими партизан и спалившими лес Большака, я еще полчаса назад даже не представлял (кроме уже имеющегося). Как бы это не показалось странным, решение я нашел во время нашего жесткого противостояния с первым всадником в моём сознании.
Правда, я это не сразу понял — в тот момент мне, как-тосовершенно не до этого было. Ведь я мог реально и без остатка раствориться в проявлении в моём теле этой Высшей Силы, не подчинённой практически никаким ограничениям. И то, что я выиграл этот раунд, абсолютно ни о чём не говорило. Это временная победа — ни в моих жалких силах долго удерживать первого из четверки в собственной черепушке. Однажды он обязательно вырвется…
Что будет потом, я старался не думать — всё равно бы ничего не придумал. А вот то, что я стал обладателем еще одной крупицы памяти первого всадника Апокалипсиса, причём, очень важной, я осознал немного позже, когда схлынул боевой мандраж, а мысли пришли в более-менее вменяемое состояние.
Осознав, какой неожиданный подарок преподнёс мне «сосед», я мгновенно переиграл все свои первоначальные планы. Ведь секрет, который неожиданно стал мне доступен, был самым настоящим оружием! Убийственно-разрушительным, мощнее которого еще не знали на земле.
