Студент (СИ) - Дамиров Рафаэль

Старец из киоска сориентировал меня на магазин «Океан». Было такое поветрие в 70-е годы: кого-то из власть имущих осенила мысль улучшить и разнообразить меню советских граждан за счет морепродуктов, которых в СССР добывалось мерено-немерено. Да собственно, и за счет речных и озерных обитателей тоже, только их было неизмеримо меньше. И вот сеть специализированных магазинов «Океан», торгующих добром из водного царства, была усердно создана по всей стране, во всяком случае, в крупных городах. Понятно, что черной и красной икры в продаже там не наблюдалось, зато рыба, крабы, креветки, даже моллюски и миноги в разных видах: свежемороженом, соленом, консервированном!.. Все это в широком ассортименте предлагалось покупателям. Очевидный толк в том был: продукты, в целом вкусные, полезные, недорогие, достигали рядового потребителя. Как говорится, реальная экономическая поддержка. А значит, и социальная. Неслыханные прежде слова: хек, минтай, нототения — прочно вошли в общий лексикон.

— Следующая остановка: «Магазин 'Океан»!.. — не очень внятно продребезжал старенький троллейбусный громкоговоритель, и я стал готовиться к выходу. И через пару минут вышел.

Надо признать, что киоскер весьма разумно описал мне, куда идти. Пользуясь его подсказками, я уверенно двигался по незнакомым мне улицам, все больше и больше окружавшим меня стариной. Добротные двух-, трех- и даже четырехэтажные дома, каменные и деревянные, иные выстроенные изящно, со вкусом, иные — с нелепым купеческо-мещанским апломбом… Угол улиц Чернышевского и Розы Люксембург — так говорил старичок. Я быстро нашел улицу Чернышевского, пошел по ней, глядя на перпендикулярные. Улица Крупской. Узенькая, по-воскресному тихая, небольшие дома, утонувшие в зелени… Я смекнул: ага, если улица Крупской, значит, где-то тут рядом имена основоположников… И точно, следующий перекресток явно был «центровым», оживленным и нарядным. Улица Ленина — прочел я, выйдя к светофору, а в монументальном здании слева опознал кинотеатр «Родина», тот самый, с тремя залами. Все верно! По описанию я должен был пройти мимо него.

Следующий перекресток был с улицей Карла Маркса. Тоже логично. Значит, следующий…

Я не ошибся. Табличка: «Улица Розы Люксембург». Вполне солидные старинные здания, особенно одно — я уже знал от киоскера-эрудита, что это была до революции гостиница, «комфортабельно обставленные номера с электрическим освещением», так писали в рекламе. Здесь и располагался Кинотеатр повторного фильма.

Время?.. Пол-шестого. Еще можно прогуляться. Я и прогулялся, отмечая достопримечательности.

На углу дома напротив, столь же солидного — кафе-мороженое. Так. Идем дальше. Аптека. Гастроном. Магазин «Мелодия». Продажа грампластинок. Сейчас их называют — «винил». За крыльцом «Мелодии» — подворотня. То есть, арка, ведущая в загадочную глубь старого квартала. Там царила настолько таинственная полутень, что захотелось заглянуть туда… Но здесь уже время поджимало, я заспешил в кинотеатр.

В убогоньком фойе перед кассовым окошком стояли двое: замухрыженный интеллигент в темном костюме, сто лет нечищеном и неглаженом, лохматый, в очках, произведенных, наверное, году в 1955…

— Мне, пожалуйшта, дальний ряд, по вожможности… — шепелявил он, перебирая копейки в трясущихся хилых ручонках. — У меня, видите ли, дальножоркость…

…и стройная изящная девушка среднего роста. Длинные светлые волосы. Цвета спелой пшеницы — говорят про такие. Лица ее я не видел. А вот ножки очень хорошенькие. Он была в юбке по колено.

Грешным делом, я заинтересовался. Повернись!.. — мысленно приказал ей. Нет! Не приказал. Попросил.

Трясучий эстет справился, наконец, со своей мелочевкой. Получив билет, он чуть прихрамывая, устремился к входу в зал.

Еще и хромой. Двадцать два несчастья, как Чехов писал.

Барышня достала из сумочки новенькую десятирублевку:

— Один билет, пожалуйста.

Голос — не хрустальное очарование, прямо скажем. Почему-то я ожидал такого. Но нет. Голос как голос. Вежливый, глуховатый. Приятный, впрочем. В меру.

— Девушка, вы чего вообще-то думаете?.. — раздраженно донеслось из кассовых глубин. — Двадцать копеек билет стоит! Я где вам девять восемьдесят найду?

— Но у меня других нет, — спокойно возразила незнакомка. — Вообще нет, только одна вот эта десятка. Больше нет.

— Ну а мне теперь что делать⁈

— Я сделаю, — сказал я.

Девушка обернулась. Наконец-то я увидел ее лицо.

И впечатления примерно те же, что от голоса. Ничего особенного… но все же что-то есть.

— Сделаете?.. — переспросила она.

— Конечно, — я вынул свои деньги. Перебрал, протянул ей пятерку, трешку и два целковых. Один бумажный и один металлический.

— Спасибо, — сказала она ровно и приветливо.

Нет, точно, что-то в ее лице есть. Необъяснимое. Глаза, нос, губы — по отдельности все самое рядовое. А в сумме… аура какая-то, от такой мужские сердца тают. Сказка.

Я-то, конечно, таять не стал. Слава Богу, у меня все под контролем. Но познакомиться… А почему бы нет?

Она протянула кассирше железный рубль:

— Мне, пожалуйста, где-нибудь в середине зала.

— И мне рядом! — громко сказал я. — Вы ведь не будете возражать?

Последнюю фразу я произнес с изысканной вежливостью.

— Нет, — ответила она с легкой улыбкой.

Кассирша, бубня нечто оставшееся неведомым миру, передала девушке сдачу.

У меня мелочь была, я расплатился двугривенным без сдачи. Девушка отшагнула от кассы, но приостановилась, как бы ожидая меня. Что не могло не порадовать.

Я решил продолжить роль светского денди:

— Ну что ж, прошу! Кстати, предлагаю познакомиться. Надеюсь, вы и в этом случае возражать не будете?

— Не стану, — она негромко засмеялась.

Нет, правда идут от нее некие волшебные флюиды!..

— Меня зовут Василий, — представился я, самую малость рисуясь. — А вас?

— А у меня несколько имен, — был ответ.

Глава 24

Ух ты! Ну ничего себе заявочка.

Я постарался выразить лицом учтивый сдержанный интерес:

— Вот как? А если поподробнее?

Тут резко загремел звонок, приглашая зрителей в зал. Девушка извинительно вскинула брови:

— Подробней не успеваю.

— Тогда, может, объясните после сеанса? — нахально вцепился я, смягчая дерзость фразы извинительной интонацией.

Она секунду помолчала. Пожала плечами:

— Если вам это интересно.

— Конечно! — с жаром воскликнул я. — Это очень интересно!

— Да?.. Ну, договорились. Пойдемте смотреть фильм, это тоже интересно.

Звучало все доброжелательно, но с такой тончайшей прожилкой иронии, что кто-то мог ее угадать, кто-то нет. Я уловил. И любопытство разжигалось все сильней. Занятная особа! Грех будет не познакомиться поближе. Я буду не я!

— Идем… те, — шутливо подхватил я.

В маленьком зале царила приятная прохлада и пахло как-то… шут его знает, не противно, но и приятным этот запах не назовешь. Как-то подвально-сыровато, так часто бывает в старых домах с толстенными каменными стенами. Зал был оборудован дешевыми откидными креслицами примерно на 70–80 посадочных мест. Присутствовало же человек десять-двенадцать, из которых мужчин было всего трое. Это, пардон, если считать за мужчину дальнозоркого очкарика, одиноко торчавшего на заднем ряду… Второй был спутником некоей утонченной дамы лет сорока. Ее вот как-то сразу было видно: такая ухоженная, необыкновенно чистенькая, со вкусом одетая брюнетка. Не красавица, но фактурная, и благодаря умело созданному шарму на нее было приятно смотреть.

Она мгновенно напомнила мне кадровичку Ларису Юрьевну. Нет, не похожа. От слова «совсем». Но абсолютно та же масть. Ведьма, говоря грубо. Та, кто знает, как приклеить к себе мужика.

Это видно было по мужчине рядом с ней, который явно помоложе. Он был отчаянно влюблен. Я это понял сразу безошибочно. И вроде бы старался он держать себя с достоинством… а все равно видать, что подкаблучник, тряпка под ногами своей королевы. И на просмотр артхауса пришла, конечно, она, а он так, шлейфом.