Киллер – это будет мой мир! (СИ) - Шишкин Сергей
Глава 17
Выехать сразу не получилось, в отделение прибежал муж Макаровой и сразу набросился с угрозами на дежурного. Обещал написать лично Брежневу, президиуму Верховного совета, ООН и даже российской диаспоре в Израиле. По его крикам получалось что сейчас чуть ли не тридцать седьмой год, и он новых репрессий не допустит.
Лейтенант от таких заявлений впал в ступор, дядя Коля хотел объяснить произошедшее, но я вмешалась.
— Позвольте я вам всё расскажу, — предложила скандалившему.
Тот хмуро на меня посмотрел, затем медленно кивнул.
— Начнем с того, что ваша жена та самая «Тонька-пулеметчица», она же «Палач в юбке». По подсчетам экспертов, эта женщина лично убила от полутора, до трех тысяч человек. Казни бывало происходили несколько раз в день, поэтому точное количество погибших до сих пор неизвестно. Расстреливала приговоренных из пулемета «Максим», затем выживших добивала из пистолета, это в основном были дети. Знаете почему: из-за их роста, пули косили взрослых в грудь, а ребята маленькие, они до пояса не все доставали, — тут я прервалась, было до того тяжело.
Сзади подошла Катя и обняла меня за плечи, сразу стало как-то легче.
— Все началось с того, что ваша жена до войны служила не медсестрой, а буфетчицей, только во время войны её отправили санитаркой в госпиталь. Часть с лазаретом попала в окружение, она бросила раненых и сама вышла к оккупантам. Немцы предложили ей работу в своем борделе, Тонька была не против и сразу согласилась Сколько обслужила фашистов не скажу, за сутки через нее проходило не меньше десятка, значит ублажила не одну сотню. После переквалифицировалась в палачи, ей даже назначили оклад в тридцать марок. После убийства женщин, детей и стариков, в основном казнили семьи партизан, она занималась мародерством: снимала с трупов одежду, вырывала золотые зубы. Вечером в немецком клубе отрывалась по полной: пила и трахалась со всеми подряд. За ночь бывало спала сразу с несколькими, перебрала всех немцев и окрестных полицаев, очень уж ей это дело нравилось. Не мудрено, что Тонька подхватила сифилис и её отправили на лечение в госпиталь. Я это рассказываю вам не для того чтобы вас унизить, просто хочу показать с какой тварью вы жили, — закончила я.
На мужчину было жалко смотреть, он стоял какой-то потерянный и враз постаревший. Тяжело узнать, а тем более поверить в весь этот ужас. Насколько я помню, всю его семью немцы расстреляли, так что это для него было больно вдвойне.
— Вы конечно можете мне сейчас не верить, подождите результатов следствия, оно во всём разберется. Продлится оно не менее года, нужно будет опросить массу свидетелей, снять показания всех её любовников-полицаев, выехать на место казней, так что время поверить у вас будет. Можете быть уверенным, встречаться она с вами не захочет и раскаиваться в своих преступлениях не будет, сгнила её душа без остатка. Главное для себя знайте — Вы в отличие от нее настоящий герой, ваша совесть чиста! — я подошла и пожала ему руку.
В небольшой комнате сидела молодая девушка и занималась домашней бухгалтерией: сколько за месяц было потрачено на материалы и сколько получено выручки за уже готовые изделия. Дальше с прибыли шли расходы: налог, поборы блатных, благодарность участковому и прочее, прочее. Вроде и сумма вначале внушительная, а вот в конце….
— Пап, у нас в этом месяце вышло четыреста семьдесят пять рублей чистыми, это совсем неплохо, — закончив подсчет сказала результат отцу.
— Было бы еще больше, если бы мы продали валютные сертификаты, — ответил пожилой мужчина.
Девушка от такого просто опешила, начала краснеть и уже хотела что-то ответить, как мужчина продолжил.
— Да шучу я, шучу. Тебя Софа так смешно поджучивать, что удержаться просто невозможно. Когда ты начинаешь злиться, то становишься валькирией, такой красивой что глаз не отвести. Ещё мне хочется знать — скоро ли ты перебесишься и выйдешь замуж! Ответь мне дочка — доживу ли я до того светлого дня, когда смогу понянчить своих внуков? С твоим отношением к браку, этой радости скорее всего не случится. За что мне всё это? У всех дочери, как дочери, а мне досталась…. Ладно, рассказывай что там вчера было, а то утром опять умчалась ни свет ни заря, — попенял ей отец.
Та недовольно посмотрела на своего родителя, разговоры про замужество и постоянное нытье про внуков раздражало, но если посмотреть глубже, то было вполне обоснованно. Иной раз ей хотелось родить, чтобы отец от неё наконец отстал и успокоился, но вот только от кого? Всё это когда нибудь будет потом, сейчас же её интересовали новые подруги.
— Пап, ты даже не представляешь как живет Ольга. У неё драгоценности, картины самых известных художников и куча импортной техники! Про шмотки даже говорить не буду, всё заграничное! Если продать хотя бы половину, то можно жить за границей припеваючи. Не знаю почему, но ей это не нужно, эмигрировать Ольга не собирается, — начала рассказывать София, но была тут же перебита своим отцом.
— Мала ты ещё такое понять. Родину в чемодане не увезешь! В этой земле лежат все наши предки, здесь упокоена твоя мама! Память о них дороже всех бриллиантов! Как можно бросить всё это ради денег? Поменять совесть на красивые фантики. Наша знакомая поняла смысл жизни и на заграницу не смотрит, она ей не нужна. Запомни — Родину не выбирают, она выбирает тебя! — поднял вверх палец старый ювелир. — А теперь продолжай, — окончательно успокоился Борис Моисеевич.
— Так вот, у нее старшая сестра работает в МУРе, на вид ей не больше двадцати семи — тридцати лет, уже подполковник! Очень красивая, холеная, явно себе на уме женщина. Только подумай — в ресторан приезжал поздравлять главный генерал с Петровки, лично ей розы дарил. Пап, там были прокуроры, судьи, главные из столичного ОБХСС, уголовного розыска и ГАИ. Я потом тебе фотографии покажу когда их напечатают. До сих пор не верится, что Ольга уже два ордена имеет: Красной звезды и Трудового знамени… Не знаю как, но у неё права на автомобиль есть! Как такое возможно, ей же нет восемнадцати!
— Ты многого не знаешь. Одно скажу — держись за неё обеими руками, она своих в обиду не даст и связи имеет обширные. Только тебе по секрету — ей благоволит сам Князь!, главный уголовный авторитет страны. Об этом помалкивай, такое знание очень опасно.
София надолго задумалась, перед глазами мелькали воспоминания этих дней, наконец она взглянула на отца и произнесла.
— Мы стали друзьями с Олей и Катериной, они такие классные девчонки! Очень извинялись что не могут меня взять с собой, путевки получены раньше нашего знакомства. Пап они хорошие и чистые, не жадные и наглые как другие. Надеюсь я стану им верной подругой, это сейчас моя главная цель, а внуки, внуки подождут.
Вернулись в Минск около семнадцати тридцати, попросили отвезти нас в «Ивушку», это такой же валютный магазин как наша «Берёзка», только он белорусский. Там приобрели подарки для всей семьи Борисевских. Дяде Коле охотничий набор: фляжка, компас, зажигалка и складной нож. Мирославе большой набор косметики, а Варе красивую куклу и джинсы. Остальным членам семьи духи и мужской одеколон, взяли того и другого по десятку, надеюсь этого хватит, а то будет неудобно. Загрузили пакеты в багажник и домой, пора ужинать. Пирожки мы съели ещё до обеда, так что в животе начинало урчать не только у меня, но и у подруги с генералом тоже. По пути попадались столовые, но мы проезжали не останавливаясь, хотелось настоящей еды от Мирославы, она обещала приготовить что-то вкусненькое.
Дома нас сразу усадили за стол, из-за которого мы смогли вылезти только через час. Специально для нас был приготовлен шикарный ужин: ароматная картофельная бабка, зуцы — это белорусские грибные котлетки, цибрики и наконец руляда из курицы с блинами и морковью. Я с подругой попробовала всё, белорусские блюда до этого никогда не едала, если только драники.
После ужина начали дарить подарки, досталось всем, мы никого не забыли. Нас начали благодарить, но мы не согласилась, это мы должны быть признательны за такой теплый прием, нас здесь встретили как родных, а такое отношение дорогого стоит.
