Спасти род Романовых: Первокурсник (СИ) - Лим Дмитрий
Что могло послужить причиной такого взгляда — мне оставалось только гадать.
-— Третья фаза. Убил на исходе его силы. — громко сказал я. — Перед исходом сил — смог вернуть рассудок, но кратковременно.
-— Интересно, -— мужчина оживился, и подошел ко мне, протягивая руку, -— Виктор Рус. Военный маг имперской гильдии.
-— Алексей Быков, -— протянул руку в ответ, -— Первокурсник.
-— Чудно, -— пробормотал он, глядя в мои глаза, -— Чудно…
Взгляд Лаврентия Лаврентьевича говорил только одно — Я удивлен, с меня пиво.
-— Откуда ты знаешь про формы демонов? — полушепотом спросил Лаврентий Лаврентьевич, когда наемник отошел в сторону, -— Такого у нас еще не преподают.
-— Книга, которую вы мне подарили, помните? — спросил я, пытаясь натянуть на лицо улыбку.
-— Помню…
-— Ну. Это она, что-то я вычитал в библиотеке, что-то узнал из слухов.
-— А для чего тебе такая информация? — искренне удивился он.
-— Я помню свое задание, здесь, -— я посмотрел в его глаза, -— Помню обещание и свою цель. Это — я пальцем указал на демона, -— Опасность как для принцессы, так и для всех.
Он улыбнулся и ничего не ответил, оставив меня на какое-то время в гордом одиночестве, и ушел вслед за наемником, что-то яростно говоря тому в спину.
Группа «экспертов» начала пополняться студентами, которые при виде демона — сутулились, прятали головы в плечи, и вежливо, и податливо сваливали обратно, отгоняемые охранной и Сергеевной.
Меня осмотрели, обработали раны, но не отпускали. Ждали, чего-то или кого-то.
Прошло уже больше часа с момента, как мне забинтовали грудь и ногу, и я, от скуки, наяривал круги вокруг демона.
Что мне нужно им рассказать? Почему никто не спрашивал, чем я его убил, как?
И тут мне в голову пришла хорошая мысль.
«Соврать. Просто соврать. Оружие — это золотой бык, убил я им, когда он преобразовался в клинок. А если заставят его призвать? Что делать? Он же мертв…» -— остановился на месте, попинал камень, выдохнул, -— «Скажу, что не смог удержать силу его формы, и на последнем издыхании,задел лапой,» -— посмотрел на демона, -— «Задел животину. Да, определенно так!»
Собственно говоря, никого упрашивать не пришлось. Виктор и Лаврентий подошли ко мне сами, после тщательного, досконального осмотра тела.
-— Чем убил? — спросил Виктор.
Ответил так, как планировал. На первый взгляд — мне поверили. Да и поводу сомневаться во мне не было. Свидетелей то — ноль.
Ожидать дальнейшего развития событий — долго не пришлось. Прибыл жирдяй-папаша.
На его бледное лицо было жалко смотреть. Он до последнего не мог поверить, что это, бесформенное существо — его пропавший сын.
Рев душевной боли, который вырвался из его груди, заставил меня закрыть глаза и протяжно выдохнуть. Мне было жаль его. По-человечески жаль.
Единственный сын в семье. Сначала накуролесил, потом пропал. А теперь, вот так.
Он плакал, сидя на коленях, держа за руку монстра. Говорил с ним, просил прощения, и опять — ревел.
Не знаю, насколько это было правильным с моей стороны, но я проявил сострадание. Как это делал всегда. На арене.
Тихонько приблизился, не кряхтел, не мычал, не окрикивал его, не привлекал к себе внимания. Просто сел рядом, не поворачиваясь к нему, сказал:
-— Убить его, было единственным решением, чтобы спасти свою жизнь. Если бы в нем осталось хоть капелька человеческого, итог мог бы быть другим. Мне жаль, -— он всхлипнул и замер, -— Мне искренне вас жаль.
Прошло несколько минут тишины, которые потребовались ему, чтобы осознать мои слова, и он, с красными от слез глазами, выпалил:
-— Я никогда тебе этого не забуду. — он отвернулся, встал, коротко кивнул президенту, и ушел в сторону леса, где его ждала деревянная рама перехода.
Я в гордом одиночестве сидел у трупа жуткого существа, гадая про себя: «Это было угрозой?»
В то же время, грот.
-— Ты хоть представляешь, -— голос милорда эхом отражался по стенам пещеры, заставляя горбуна визгливо пятиться назад, подальше от хозяина, -— Что теперь начнется?
-— Г… Господин…
Фигура в черном плаще подняла руку, которая показалась из тканей, и со всей силы выдала оплеуху подчиненному.
Двухметровый полет. Удар спиной о стену, заставил горбуна пасть на колени и жалобно заскулить.
-— Я не знал… Не знал…
-— Как ты мог его отпустить? Ты хоть представляешь, кто пришел в город, при котором числится это место?
В этот раз, не было оплеухи. Серая нога, с заостренными когтями на шестипалой ступне, ударила горбуна в бок.
-— Виктор, этот… Этот… — он захлебывался от гнева, и наконец, распахнул мантию на груди, показывая горбуну что-то немыслимое.
-— Этот шрам, он, он от него? — проскулил тот.
-— Да!
-— А вы уверены, что это именно он?
Вопрос очень не понравился демону. Три удар ногой, и горбун тихонько поскуливал в углу, утирая слезы.
-— Его присутствие я чувствую даже здесь. И он — чувствует меня.
В душе, Асмодей, понимал, что для Виктора — вопрос чести встретится с ним и наконец, добить. Но в этот раз, он стал сильнее, и в это раз — не даст себе навредить жалкому человечишке. Теперь — он — высший граф. В его бесстрашном сердце — силы тысячи душ, и он — тринадцатый зодиак.
Эпизод 24
Три дня лазарета, и меня выпустили в люди. Встречали с улыбками, гордились мной, но и были те, кто смотрел в мою сторону с лютой ненавистью — друзья Александра.
Историю с демоном академия, замять не смогла, и на некоторое время у нас появились гости — военный магический патруль. Он шерстил всю территорию академии и Васильевского острова.
«Занятия» с Маргаритой пришлось отложить на неопределенное дело, и как бы она жалобно ни поскуливала, прижимаясь к моей обнаженной груди в последнюю ночь в палате, я был неумолим.
-— Нет и еще раз — нет.
Не сказать, что она сильно обиделась, все же, сама все прекрасно понимала, но трусики одевала с остервенением, обещая незабываемые уроки в будущем, когда все уляжется. Ведь, мы так и не пришли к тому, чтобы хоть что-о практиковать в моей второй силе.
Фамильяр — не в счет.
Блуждая по коридору второго этажа, проветривая голову после очередного подвального урока по алхимии, я завис у окна.
Некогда ярко-оранжевые деревья, такая же земля, была усыпана белоснежной подушкой снега, который хлопьями падал с неба.
В голове был абсолютный восторг, и я, бегом, вывалился на улицу, где с таким же восхищением в небо пялились некоторые одногруппники.
В таком погодном явлении для меня, было что-то особенное. Я чувствовал успокоение, дзен, если его так можно было назвать, и холодной, влажной от снега мордой, ловил снежинки.
-— Ты всегда так реагируешь на позднюю осень? — раздался голос Елизаветы Петровны рядом со мной.
Я машинально обернулся, ничего не сказал, и вновь уставился в небо.
-— Я тоже снег люблю, хоть он и обещает в ближайшее время — холодрыгу, простывшее горло, и вечно мокрую обувь, -— зачем-то сказала она.
А мне нечего было ответить. Да, я видел снег. Я видел снежные пустыни, я был в пурге, но не здесь, а там — далеко. Где буря — ломала здания, сносила корабли, где температура была в десятки раз ниже, что аж трескались скафандры… Где…
«Нечего вспоминать прошлое», -— промелькнуло в моей голове, -— «Я не вернусь туда. Отныне — мой дом здесь».
На душе стало теплее, заботы и мысли прошедших дней — угасали на фоне снежных хлопьев, но как в любом голографическом фильме, всегда найдется моральный урод, который все это похерит.
Этим самым уродом оказался Виктор Рус, который, как мне показалось, до последнего не мог поверить в то, что я, будучи первокурсником, смог удержать преобразование фамильяра в клинок.
Собственно говоря, с этого момента началась моя тяжелая, недельная тренировка.
* * *
