Анатолий Матвиенко - Подлодки адмирала Макарова
Александр Второй предложил ультимативные условия мира. Бывшая европейская часть Турции отходит к России. Османы лишаются права строить форты на побережье проливов и островах Мраморного моря. Королева Виктория предложила посредничество. Ее вежливо поблагодарили, а Лорис-Меликов начал продвижение в азиатской части. Весь январь Александра уговаривали соглашаться на границы, которые он сам предлагал до нового наступления. Лишь в феврале 1878 года подписали Царьградский договор. Обычно переговоры ведутся в городах третьих стран. Но Россия настояла. В честь окончания войны Патриарх Всея Руси заново освятил Софийский собор, очищенный от минаретов и прочей исламской атрибутики.
Затем Санкт-Петербург чествовал победителей. Главным из них был, конечно, Государь Император, чья царственно-божественная мудрость предвосхитила, вдохновила, направила и предначертала. Затем государевы братья. Николай Николаевич, потерявший управление войсками на Дунайской переправе, проваливший наступление на Плевну и позорно топтавшийся под Стамбулом, теряя войска от болезней и скверного содержания больше, чем от турецких пуль, оказался второй по героичности личностью.
Константин Николаевич, без труда превосходивший дарованиями скудоумного братца Колю, добился морской победы, поддержав новый вид кораблей и не сильно мешая делать дело подводникам, разбирающимся в нем гораздо лучше августейшего покровителя. Он — третий герой дня. По морскому ведомству поощрили кучу адмиралов, включая Попова, но не за протекцию подлодочникам, а за могучие «поповки», настолько гениальные броненосцы, что за всю войну не получили ни царапины. Что-то подкинули Аркасу, затем спровадили на пенсию, дав в плечи полного адмирала. Капитаны субмарин, старпомы, штурманы и вахтенные офицеры получили подачки не выше штабных клерков, ни разу не слышавших ни выстрелов, ни шума винтов над головой.
Грузинский генерал Лорис-Меликов, одержавший победы на востоке куда меньшими силами и проявивший действительный воинский талант, был возведен в графское достоинство.
Когда смолкли торжества, великий князь вызвал Берга и Макарова в свой адмиралтейский кабинет.
— Рассказывайте, как утонули британские броненосцы, господа герои. Без сказок о турецких минах.
— Это сугубо моя вина, ваше высокопревосходительство. Александр Маврикиевич даже не в курсе.
— Подробнее, господин капитан второго ранга.
— Я представил, что никто не может отдать мне приказ на их атаку. А если бы они вошли в Золотой Рог, даже не стреляя, смена диспозиции турку на пользу. Поэтому вызвал двух верных капитанов, сам повел «Акулу». Пятерых расстреляли мы, минзаг поставил мины позади Галлиполи и погиб сам. Все, ваше высокопревосходительство.
— Невообразимо. Я решительно отказываюсь понимать, — генерал-адмирал даже из-за стола вышел. — Почему подводный флот такой своевольный? Вы, Александр Маврикиевич, офицер из отличной морской семьи, торпеды сетями ловите и крадете. Степан Осипович, с трудом выбившийся в старшие офицеры из низов, самовольно топит целых пять броненосцев нейтрального, повторяю — нейтрального государства.
Риторический вопрос ответа не требовал. Оба офицера стояли как аршин проглотивши, пока великий князь успокаивался, опустив взгляд на Неву.
— Откройте другую тайну. В июне пропали два английских парохода, спасшихся нет. С ними что?
— Перевозили оружие и боеприпасы для турецкой армии. Пущены на дно торпедами, ваше высокопревосходительство.
— Вы так спокойно говорите об этом, Макаров?
— Экипаж подводной лодки в полном составе сидел в карантине до конца войны. Фактически под арестом.
— Начиная с мальчишеской выходки вашего американца, я вижу на подлодках комедиантов, а не офицеров. При этом вы утопили многократно превосходящий турецкий флот. Как к вам после этого относиться?
— Укажите другой флот, ваше высокопревосходительство, и мы его тоже пустим на дно, — ответил Берг.
— Знаю. Только потому не упек вас в Сибирь. Доложите о состоянии Черноморского и Балтийского отрядов.
— Оно плачевно, ваше высокопревосходительство, — отдувался Александр, так как его друг уже достаточно принял огонь на себя. — В Балаклаве в строю единственная торпедная лодка «Катран». Вторая уцелевшая в войне — «Акула». На ней Степан Осипович пустил на дно «Месудие». В декабре ее притащили на буксире в док. Надо менять столько, что проще лодку выставить в центре Севастополя как памятник погибшим морякам.
— Доложу о вашей идее Императору, она мне по душе. На Балтике тоже плохо?
— В нормальном состоянии две лодки того же пятисоттонного класса, что и «Катран». Четыре более мелкие разной степени износа, пригодны разве что как учебные. Четыре на стапеле, до лета вступят в строй. Экипажи обучены, в каждой будут офицеры с черноморским боевым опытом.
— Хорошо. То есть военные потери мы восполним.
— Виноват, ваше высокопревосходительство. Этого решительно недостаточно. Мы вышли в Эгейское, фактически — Средиземное море. Тамошние земли надо защищать от Англии и Австро-Венгрии. На Балтике имеем огромную береговую линию, особенно учитывая заливы от Либавской бухты до Гельсингфорса. Две и даже четыре лодки недостаточно.
— Ваши резоны понятны. Всяк тянет одеяло на себя. Но денег в казне мало. Война изрядно ее опустошила. Мы имеем броненосную программу до 1900 года.
— Ваше Императорское Высочество! В войну погибло четыре подлодки. Воевало шесть. Они уничтожили одиннадцать турецких и четыре британских крупнотоннажных броненосцев, два бронированных монитора, семь бронированных канонерных лодок, шестнадцать вооруженных пароходов, утопили или захватили больше тридцати транспортных кораблей, — Берг перевел дух и продолжил: — Броненосцы имеют смысл в новейшей войне только для поддержки сухопутных сил с моря артиллерийской стрельбой. Против подлодок они беззащитны как дети. Я лично пустил на дно бронированный корвет на шесть с половиной тысяч тонн. Это было очень просто. Две торпеды по полторы тысячи рублей совершенно уничтожают многомиллионный корабль.
— Хотите сказать, вы полагаете вообще отказаться от броненосцев? Так и передать Государю?
— Отчего же. Франция упорно строит подлодки, дышит нам в затылок. Как так без броненосцев? Им же надо кого-то топить, — Берг спохватился, что перегнул палку. — Малые скоростные корабли гораздо опаснее. Их дешевле строить и поддерживать в работе. Вот пример. Четыре катера с крейсера «Константин» Степана Осиповича напали на броненосец типа «Ассари-Шевкет» среди бела дня и скормили его рыбам. Погибли два катера водоизмещением по восемнадцать тонн с экипажами по четыре человека. Турки потеряли корабль без малого в пять тысяч тонн и больше шестисот человек. Наш пароход не получил ни царапины. Затем его обстреляла и чуть не утопила канонерка, которая после этого погубила наш транспорт и ушла от подлодок.
— Неужели эпоха больших кораблей уходит?
— Пока нету способа оградить их от катеров и субмарин — да, ваше высокопревосходительство.
— Адмиралы и судостроители меня порвут на части. — Константин Николаевич вернулся за стол. — Вы представили два проекта — на семьсот тонн для замены класса «Катран» и большого океанского крейсера на тысячу тонн. Если резоны по увеличению тоннажа для основного типа лодок мне понятны, объясните, зачем нам подводный корабль за четверть цены броненосца?
Берг понял, что приходится вторгаться в материи куда выше уровня его каперанговских погон.
— Это, ваше высокопревосходительство, зависит от общей внешней политики Его Императорского Величества. Флоты демонстрируют флаг, лодки — перископ. Появление наших торпедоносцев вблизи британских вод покажет, что мы в силах поставить окружение острова. Стало быть, база должна находиться как можно ближе к Северному морю, в Гельсингфорсе например. Лучше если в Дании или Германской империи.
— А плавучая матка ближе к враждебным водам?
— Опыт турецкой войны говорит, что суда снабжения уязвимы. Лодки плохо приспособлены для защиты надводного корабля из-за малой скорости. Они нападают только из засады, тогда им нет равных.
— Кроме того, ваше высокопревосходительство, в открытом море успешна только перекачка мазута, — добавил Макаров, доселе долго молчавший. — Мины и торпеды загружались пару раз, часть боеприпасов сорвалась и затонула в море. Поражаюсь, как мы сами не взорвались.
— Ваша позиция мне ясна. Доводы веские, но небезупречные. Имеете еще что-то добавить?
— Так точно, ваше высокопревосходительство. Хотя уверен, многим мое высказывание не понравится.
— Выкладываете, господин капитан первого ранга. Я привык, что подводники не ладят с политесами.
— Совершенно необходимо менять всю кораблестроительную стратегию, а не отказываться от одного бронированного парохода-фрегата ради закладки нескольких субмарин и миноносных канонерок.
