Андрей Посняков - Воевода заморских земель
– Майотлак.
– Угу… Вот что, Митя. Хорошо бы покушать чего-нибудь, а то со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
– Покушать? – Майотлак улыбнулся. – Я мигом. Распоряжусь!
– Смотри, выпить не забудь, – напутствовал его Олег Иваныч. Дождавшись, когда жрец уйдет, он повернулся к Грише. – Надо его разговорить. Я бражку подливать буду, а ты тоже не молчи, расспрашивай. Глядишь, чего и вызнаем. Где, думаешь, они Ваню прячут?
– Знаешь, Олег Иваныч, честно признаюсь, думаю, что… – Гриша замялся.
– Что убили его давно уже, – продолжил адмирал-воевода. – Может быть. Но – может быть, и не так. Мы наверняка-то не знаем, а значит – будем пока считать, что жив. А если жив – то где?
– В темнице, вестимо.
Олег Иваныч покачал головой:
– Вряд ли. Нас-то они в темницу не упрятали, вряд ли и Ваню. Может, тоже, как мы? Только не у правителя во дворце, а при каком-нибудь храме. Богов-то у них тут, как собак нерезаных.
– А я у них тут собак вообще не видел, – засмеялся Гриша. – Как и лошадей и вообще каких других животин, в хозяйстве полезных. Даже повозок у них нет!
– Зато золота хоть жопой ешь!
– Да уж, золотишка здесь много.
– А собаки у них есть. – Олег Иваныч подошел к выходящему во двор оконцу. – Тускат говорил. Маленькие такие, почти без шерсти. Говорят, вкусны изрядно. Гляди-ка, вон и Митяй наш уже обратно идет, со слугами. Еду тащат.
– Какой Митяй? А, этот… Майотлак. – Гриша усмехнулся. – Как же мы его напоим? А вдруг он непьющий?
– В таком дивном плаще – да непьющий? – усомнился Олег Иваныч. – Тем более, мы тут за казенный счет ночуем, а он, стало быть, при нас. Значит, тоже за счет казны. А за казенный счет, Гриша, как говорится, пьют даже трезвенники и язвенники.
Улыбаясь, в комнату вошел Майотлак в сопровождении четырех слуг, несущих большие серебряные блюда с пищей. Вкусно запахло жаренной на открытом огне дичью, свежеиспеченными маисовыми лепешками-тлашкалли, сваренными на пару пирожками-тамалли. Слуги деловито расставляли на столе блюда, миски и мисочки с вареным картофелем, луком, фасолью и горячей кукурузной кашей с соусом из острейшего красного перца. Ровно посередине стола возвышались два больших серебряных кувшина объемом литров по пять каждый. Из одного точно несло кисловатым запахом бражки-октли, а из горлышка другого курился дымок. С этого-то кувшинца Майотлак и начал.
– Чоколатль! – горделиво похвастался жрец, лично разливая в кубки густой пузырящийся напиток.
Гриша подозрительно понюхал, осторожно поднес кубок ко рту, отхлебнул и тут же выплюнул на пол.
Олег Иваныч тоже скривился, когда попробовал. Ну и гадость! В эпоху всеобщего дефицита был когда-то такой кофейный напиток из цикория, «Утро» назывался, по тридцать восемь копеек. Так вот, это «Утро» по сравнению с чоколатлем – нектар богов!
– Митя, плесни-ка нам лучше бражки! И себе. Чего не наливаешь, нас, что ли, не уважаешь? – Олег Иваныч строго посмотрел на жреца.
– Ну, если только на два кролика, – дал себя уговорить тот.
– На сколько, на сколько? – переспросил Олег Иваныч. Видимо, молодой жрец что-то напутал, ввиду не очень хорошего знания русского.
– Нет, ничего не попутал, – решительно возразил Майотлак. – Октли тоже имеет своего бога – Два-кролик. Он и дает опьянение. «Два кролика» – немножко, «сто кроликов» – изрядно, а уж четыреста – ууу! За это могут и с пирамиды сбрасывать… сбросить… выкинуть. Вообще же, в будний день октли только старикам разрешается. Остальным – только в праздник.
– И часто у вас праздники?
– Через день.
– Однако, – подивился Олег Иваныч и предложил первый тост: за то, чтоб мир стоял и солнце светило. Выпив – а бражка оказалась ничего себе, крепкая! – потянулись закусить. Олег Иваныч кинул в рот полную щепоть чего-то… по виду – икры.
– Умм… Это что у вас за икорка? – прожевав, спросил у Майотлака. – Вкусная.
– Это гм… не икорка. Это такие яйца разных… мух, пчел, комаров. В пруду на воде собирают.
– Спасибо за разъяснение. – Олег Иваныч скривился и побыстрее запил подозрительную еду изрядным количеством октли. Однако следовало приступать к делу:
– А скажи, Митя, много ль у вас храмов с темницами?
– С чем?
– Ну, вот, как нас держат у правителя вашего… Так бы и при храме каком можно?
– Можно, – кивнул жрец. – Много где. И в храме бога солнца Тонатиу – но там пока никого не держат, и рядом – в храме Кецалькоатля, и, конечно, лучше всего при храме богов – теокалли – там вообще много разных пристроек… построек… строений.
– А что это – теокалли? Та большая пирамида, что видна из окна?
– Ну, пирами… да? Не только. – Жрец покачал головой. – Там, на вершине, два почитаемых храма – Тлалока и Уицилапочтли. А рядом – много чего.
– Вот бы нам посмотреть.
– Если позволит правитель.
Олег Иваныч взял бразды разливания браги в свои руки.
– А как ты думаешь, Митя, что с нами-то будет? – выпив, поинтересовался он у жреца.
– Думаю, ничего плохого, – рассмеявшись, успокоил тот. – Наоборот! Скорее всего, вы удостоитесь великой чести, какой мало кто удостаивался из знатных пленников.
– Это какой же?
– Пошли, взглянем… увидим… посмотрим. – Майотлак встал и подошел к дверям, призывно махнув пленникам. Они прошли мимо безмолвной стражи и вышли на террасу, усаженную цветами. Алые, нежно-голубые, фиолетовые цветы чуть колыхались под легким дуновением ветра. Вокруг порхали разноцветные бабочки, не менее красивые, чем цветы. Слева от дворца, отбрасывая на площадь длинную черную тень, возвышалась громада теокалли.
– Не туда смотрите. – Майотлак взял Олега Иваныча под руку. – Вон там, на юге, видите, большой зеленый мыс?
– Ну, допустим.
– Слева – Истапалапан, справа Койокан, между ними – пролив. За ним – озеро Шочимилько. А на мысе, прямо напротив дамбы, гора Ситлальтепетль – Звездная гора.
– Видим, высока изрядно.
– Это самая почитаемая гора. Именно там вас, может быть, принесут в жертву Уицилапочтли. Хотя, может, и в храме.
Олег Иваныч, сглотнув слюну, обернулся:
– Слыхал, Гриша? Это, по-ихнему, и есть великая честь – быть принесенным в жертву какому-то демону! Эх ты, Митька, Митька. Чего ж ваши боги так кровь-то людскую любят, а?
– Нельзя без крови, – серьезно заявил Майотлак. – Видишь – солнце? Что будет, если оно погибнет? Погибнет и жизнь. Погибнет вселенная. Только человеческая кровь питает солнце, и если пищи не будет – оно погибнет, как погибает и человек.
– Однако, философия, – вздохнул Олег Иваныч. – Что-то жарковато тут. Пошли, что ли, выпьем?
В продолжение обеда – три раза посылали за октли – Майотлак, достигнув степени опьянения, примерно определенной Олегом Иванычем как «двести кроликов», принялся рассказывать различные легенды и байки. О том, как изгнанный врагами, странствовал в нищете и безвестности народ мешика. О том, как, выйдя в плодородную долину Мехико, мешика основали город на озере, в том месте, где на кактус уселся орел. Назвали город Теночтитланом, в честь мешикского предводителя Теноча. Было то больше ста лет назад. А совсем недавно, в год старого Тростника, в союзе с соседними Тескоко и Тлакопаном, покорили всю долину Анауак. Так с тех пор и владеют ею эти три города.
Ах, вот что! – мысленно хлопнул себя по лбу Олег Иваныч. Значит, могущественная империя ацтеков вовсе никакая не империя. Обыкновенный локальный город-государство, только очень мощный. Но – всего два союзника: Тескоко и Тлакопан, а остальные, надо полагать, враги. Полученные от пьяного жреца сведения не очень-то соотносились с теми, что Олег Иваныч помнил по книгам или еще со школы, впрочем, и в глазах далеких отоми государство ацтеков выглядело могучей империей. А на самом-то деле, все обстояло далеко не так! И грозный Ашаякатль оказался вовсе не абсолютным властелином-императором, а всего лишь городским главой, одним из многих. Владыки Тескоко и Тлакопана навряд ли ему особо-то подчинялись.
Олег Иваныч мысленно поаплодировал себе: хоть пока не узнали про Ваню, однако все же не зря Майотлака напоили.
А молодой жрец принялся вдруг декламировать стихи-песни. Останавливался, путался, старательно перекладывая на русский, ловил, как умел, рифму. Неплохо, в общем-то, получалось. Сам-то Олег Иваныч никогда бы так не сумел. Даже известный книжник Гриша поглядывал на жреца с уважением. Особенно когда тот стал читать длинную эпическую поэму о Топильцине-Кецалькоатле – древнем вожде тольтеков:
Народ Кецалькоатля, тольтеки,
Был многоопытным средь народов.
Все им давалось легко и просто…
Но Кецалькоатля, живущего с ними,
Маги ложью привлечь пытались
К человеческим жертвам —
Чтобы людей убивал.
Кровожадные маги разгневались за это на Кецалькоатля, злобствуя, разъярились, стали интриговать, насмехаться, грозить. Кецалькоатль вынужден был уйти в изгнание, где и умер.
В год Тростника, в первый год он умер.
