Константин Костинов - Джип, ноутбук, прошлое
Кто угодно…
Случайно подслушать – да, но подслушивать постоянно мог только тот, кто находится рядом с ними постоянно.
Холодок пробежал по спине… да, к черту, какой там холодок. По спине пробежал лютый морозище.
Рядом с ними ходит маньяк.
Бежать? Куда? И, самое главное – от кого? Маньяком может быть любой человек с фабрики Фрезе, которого он, Руслан, даже не знает в лицо. А сумасшедшие – твари хитрые и упорные, он вполне может преследовать их. Остаться? И жить как на пороховой бочке, каждый день, боясь за жену и дочь.
Или им ничего не грозит? Должен же псих как-то узнавать, кого убить следующим. И, значит, следующая же фраза "Да это же в будущем…" станет для кого-то приговором. Кто следующий? Маяковский? Есенин? Троцкий? Ленин?
Или…
Или все намного проще? И просто все дело в их негативном воздействии на историю самим фактом своего существования? "Мы не прогрессоры, мы – деструкторы…" Нет, так, за пять минут этот орешек на раскусишь…
* * *
– Руслан, – Юля, вытирая слезы, потрясла за плечо своего ушедшего в глубокий астрал мужа, – Руслан…
Глаза открылись.
– Да?
– Ты что-то понял?
– Да.
– Что?
– Я хочу изменить историю.
* * *
– Ты сошел с ума!!!
Блюдце разлетелось, брошенное о пол.
– Сумасшедший!!!
Чайник ахнул коричневым взрывом.
– Вокруг нас гибнут люди!!! Убит Чуковский! Чуковский!!!
Юля уронила крышечку от чайника на пол – та покатилась и скрылась под сервантом – упала на стул и зарыдала, вцепившись пальцами в волосы.
"Она все-таки покрасилась обратно в черный…"
Руслан спокойно встал, подошел к жене и погладил ее по голове.
Он прекрасно понимал чувства жены.
Убит Чуковский. Не просто человек, не просто писатель. Убиты ВСЕ герои его книг, убиты до рождения. Нет, и никогда не будет Айболита и Бармалея, навсегда исчезли в нереализованных реальностях Мойдодыр и Тараканище, и миллионы и миллиарды детей никогда не прочтут и не услышат веселых стихов дедушки Корнея, остывшего молодым на заснеженной улочке дачного поселка.
– И мы ничего не делали – прорыдала Юля, – Просто жили.
– Именно, – пробормотал Руслан, – Просто жили…
Каждый человек самим фактом своего существования меняет историю. Каждое действие каждого человека приводит в действие цепочку казалось бы крохотных происшествий, которая приводит к непредсказуемым последствиям.
Взмах крыла бабочки может привести к урагану.
Ты заказал в кафе чашку какао и будущий изобретатель межзвездного двигателя просто не родился. Ты поленился вынести мусор и два человека, которые могли стать соавторами гениальных романов, никогда не встретились. Ты срезал в лесу боровик – будущий чемпион мира сломал ногу, катаясь на санках.
История – очень хрупкая вещь.
Часто ли об этом задумываются незваные прогрессоры?
* * *
– И ты еще хочешь менять что-то специально?! Да тогда все закончится ядерной войной в тридцать седьмом!
– Да, Юля, я хочу начать менять историю осознанно. Пока что у нас получается случайно. И наше "случайно" уже привело к гибели трех человек. Свои ошибки нужно исправлять…
– Да! – Юля вскочила, мокрые красные глаза загорелись, – Нужно исправлять! Я перепишу всего Чуковского! Мы учили его с детьми! Его узнают! Узнают!
"Правильно. Сиди дома, Юля, пиши "Айболита". Насчет маньяка я все же не уверен…".
– Понимаешь, Юля, – Руслан взял жену за руку и сел рядом – на днях я встречался с тремя людьми. Капитан, командир первой в России автомобильной роты, мальчишка-изобретатель и поручик, бывший водолаз, поэт и музыкант. Я разговаривал с ними… у каждого из них планы на будущее… А я смотрю на них и думаю "А ведь они все мертвы". Все три. Через четыре года начнется война, за ней – революция, Гражданская… Один из них погибнет под немецкими пулеметами, задохнется, отравленный газами, будет разорван снарядом или задавлен танками. Второй пойдет к большевикам и будет зарублен в бою с казаками или застрелен бандитами, умрет от тифа или от испанки, будет заколот крестьянами во время коллективизации или расстрелян в тридцать седьмом. Третий уйдет к белым, его расстреляют красноармейцы или его достанет болезнь в Галиполи, возможно, он пойдет служить немцам и будет повешен, как Шкуро или не пойдет и умрет от голода, как Деникин. И точно так же умрут еще миллионы людей, среди которых будут поэты, изобретатели, художники и космонавты. Мы стали причиной смерти трех человек. Я попытаюсь во искупление если не остановить, то хотя бы сократить Первую мировую. Если народ не озвереет, то, может быть, и революция пройдет спокойнее и Гражданской не будет…
Юля криво усмехнулась.
– Ну да, – погладил ее по волосам Руслан, – я понимаю. Мебельщик, который хочет рассказать военным, как правильно воевать – уже смешно. Но я попытаюсь. Никто, по крайней мере, не скажет, что я не пытался.
"Пытайся, – мысленно сказал он себе, – останавливать Первую Мировую, одновременно зарабатывая деньги для семьи и оберегая их от опасностей и таинственного убийцы. Как ты это сделаешь – твое дело. Сам придумал – сам и выпутывайся".
* * *
За изрезанным столом в темном углу пропахшей табачным дымом пивной сидели двое. Татарин Шарафутдин, кузнечный мастер с экипажной фабрики Фрезе и "господин Иванов".
– …вроде все, – закончил рассказ татарин.
Он помолчал, глядя на барабанящего пальцами собеседника, не удержался и спросил:
– Зачем они вам? Не эсдеки, не эсеры, вообще к революции никакого отношения.
– А ты сам как думаешь?
– Не знаю. Странные люди…
Равиль наклонился к "Иванову":
– Они что, ясновидящие? – спросил он. И отшатнулся.
"Иванов" резко наклонился к нему:
– Почему ты так решил?
Равиль замялся:
– Да разговорчик как-то услышал. Что-то вроде того, что они знали, что человек сделает в будущем…
– Дословно!
– Мм… Да не помню я! "Он что-то сделает", как-то так.
"Они. Это они, – думал "Иванов", – Отец не ошибся. Он никогда не ошибается…"
– Что, – спросил Равиль, – правда, что ли ясновидящие? Охранка, – понизил он голос – поэтому ими интересуется?
"Иванов" улыбнулся.
"Охранка? Охранка о них не знает. Ими интересуюсь Я".
Часть третья
Много
Глава 32
Грузовые автомобили…
Танки…
Противотанковые ружья…
Колючая проволока…
Спираль Бруно…
Бомбардировщики…
Истребители…
Вертолеты (зачеркнуто)
Зенитки…
Минометы…
Гранаты…
Пулеметы…
Автоматы…
Гранатометы…
Огнеметы…
Штурмовые подразделения…
Диверсанты…
Десантники (зачеркнуто)
Бронежилеты…
Каски…
Камуфляж…
Рации…
Приборы ночного видения (зачеркнуто)
Пистолеты-пулеметы…
Пенициллин…
Противогазы…
Снайперские винтовки…
Ракетные установки…
Баллистические ракеты (зачеркнуто).
Под списком была нарисована ракета, с коротенькими крылышками, поясом в черно-белую клетку и ухмыляющейся акульей пастью. Руслан положил карандаш и отодвинул листок.
М-да… "Я изменю историю" – это легко сказать. А как начнешь думать… А думать тут необходимо: не будешь же просто раскидываться идеями, вспоминая все, что тебе известно из будущего. Мол, а неплохо бы было создать воздушно-десантную дивизию, чтобы она ка-ак высыпалась на голову ничего не подозревающему врагу! Вот круто-то будет! И пулеметчиков на мотоциклах! А что, у немцев были, можно и у нас сделать.
Тут думать нужно.
ЧТО поможет выиграть Первую Мировую, КТО сможет это сконструировать, КТО сможет это сделать, КТО сможет это внедрить в армии и КТО сможет это применять в бою. Вот когда задашься этими вопросами, тогда завиральные идеи сами голову покидают.
В идеале, конечно, желательно просто отменить войну. Нет войны – нет жертв, все довольны, сбегать в Америку не нужно. Но это идеал, который, как известно, недостижим. Наверняка тут нигде нет рубильника с надписью "Включить войну" и "Выключить войну". Здесь не фэнтези, где война начинается от одного желания Темного Властелина. Прикончишь его и войны не будет. Первая мировая началась вовсе не случайно, как иногда кажется легкомысленным людям: от выстрела в Сараево. Мол, сумеешь остановить выстрел, и все, войны не будет. Слишком много людей заинтересованы в переделе мира, всех не остановишь. Тем более, всех их Руслан просто не знает.
Значит, остается думать над тем, как минимизировать потери. То есть, как ускорить войну, чтобы она тянулась не четыре года, а максимум год. Нет, можно, конечно, просто сдаться, но это не выход. Значит, Россия должна побеждать. Значит, нужно думать, что может он, Руслан, сделать для этого. При условии, что у него нет заводов, фабрик, складов… Фактически, у него нет даже готовых конструкций. Ничего, кроме смутных образов и точного знания того, что произойдет, если ничего не сделать.
