Игорь Негатин - Экспедитор
– Я никого не убивал.
– Но в Анхело-де-Сорр сиживать изволили?
– Сиживал.
– И убежать тоже изволили?
– Изволил.
– Вот и славно. Видите, как все чудно прояснилось. Мы уже, грешным делом, чего только не передумали! Каюсь, даже в рыцари плаща и кинжала вас второпях записали. Даже жаль немного.
– Что не рыцарь?
– Как-то привычнее для этих мест. Хотя… – Курдогло вздохнул и поморщился. – Здесь и беглых хватает. Куда же без них, болезных. Так и норовят на свой кусок хлеба чужой кусок мяса положить. Совсем от рук отбились. Вот, извольте взглянуть… – Он поднялся и подошел ко мне.
На листке бумаги был список еще не пойманных каторжан. Дюжина имен, среди которых красовалось и мое имя. Вот и Мартин Вильяр. Пятый в списке. Хесус Морено. Третий. Рядом с некоторыми указывались и прозвища. Негусто. Остальные, надо понимать, уже пойманы и повешены. В горле пересохло. Я облизал губы и поморщился. Если они все знают, то какого черта устраивать этот цирк? Зачем разговоры разговаривать, если перед тобой будущий покойник? Сдай местному альгвасилу, и дело с концом. Им что-то от меня нужно? Что?
40
– Вы не находите, Сергей Владимирович, что каждый город чем-то напоминает простого человека? – спросил Курдогло. – Взгляните на любой из них, и вы увидите некий характер, присущий только этому месту. Свой образ, привычки и свое, не всегда приглядное, прошлое. Париж, к примеру, город роскоши и любви, а Лондон – город промозглой сырости и вечных туманов. Жители, независимо от своих желаний, вынуждены этому подчиняться.
– Интересное начало, но я еще не успел разобраться в характере Сантьяго-де-Лион.
– Ну, это несложно! Город любопытных и очень гордых. Здешние кабальеро, прости меня господи, хоть и голым задом сверкают, но гонору не теряют. Изрядной любознательности город! В этом и его сила, и его слабость.
– Почему же?
– Безудержное любопытство привлекает ненужное внимание. Времена, сами понимаете, тревожные, а раз так, то и вопросы возникают. Не поверите, до смешного доходит! Каждый раз после приема у здешнего губернатора я первым делом вспоминаю, кто именно склонял меня к сотрудничеству и кого склонил к сотрудничеству я…
– Вы бы мне руки развязали, – попросил я. – Затекли.
– А вы буянить не станете? – наигранно-простодушно поинтересовался он.
– Куда тут буянить, – поморщился я. – Голова того и гляди треснет.
– Ну это вы, Сергей Владимирович, сами виноваты. Слишком горячий. Мне бы попенять вам за двух служак искалеченных, но и они оплошали.
– Чем же?
– Приказа моего ослушались. Им было сказано пригласить вас на беседу да без лишнего шума, а они арестование решили провести. Нехорошо получилось.
– Неаккуратно.
– Именно. Рад, что мы понимаем друг друга.
– Насчет последнего я не совсем уверен.
Дипломат подал знак, и кто-то невидимый подошел ко мне и развязал руки. Вот так-то лучше. Потер запястья и посмотрел на Сергея Васильевича.
– Закурить можно?
– Курите, – кивнул он. – Я, признаться, этим делом почти не увлекаюсь, но ничего против не имею. Каждый, как говорится, развлекается как может.
Этот странный разговор затянулся глубоко за полночь. Воздух в каморке стал тяжелым от табачного дыма, но мои собеседники даже воротничков не расстегнули. Школа… Мне этот этикет без надобности, так что я снял пиджак и расстегнул рубашку. Жарко здесь… Ремень с револьвером и ножом у меня, как понимаете, забрали. Непривычно. Словно не хватает чего-то. Будто голым сидишь.
– Хотите, поведаю вам одну преинтереснейшую историю?
Нет, мне определенно везет! Как утопленнику. Последнее время каждый здешний житель так и норовит историю рассказать. Вслух этих мыслей не озвучил, но собеседник правильно оценил мой взгляд и улыбнулся:
– Не беспокойтесь, она не самая длинная.
– Сам факт, – улыбнулся я, – что действительный статский советник меня гишториями развлекает, обнадеживает.
– Иронизировать изволите? Это лишнее. Тем более в вашем положении. Не обижайтесь, Сергей Владимирович, но вы слишком мелкая сошка, чтобы консул Российской империи вас побасенками веселил. Удивительные дела творятся! – Курдогло изобразил удивление и даже всплеснул руками: – Вашей персоной так интересуются, что даже мне любопытно стало. Я бы этого и не заметил, по извечной занятости, но уж больно казачий сотник за вас просить изволил. Мол, эдакий храбрец, от пули его прикрыл, а прозябает в этой глуши заморской, как сирота без роду и племени. Новиков опять же переживал о вашей судьбе… Само собой, я озаботился вашей личностью. И вдруг выясняется, что Сергей Владимирович Шатров на самом деле обычный каторжник! Экий поворот, не правда ли?
– Давайте ближе к делу, – предложил я. – Что вам угодно?
– Господь с вами, господин Шатров! Мне бы угодно сейчас домой отправиться да хорошо выспаться. Хотя бы часа четыре, да так, чтобы не беспокоили по разным пустякам.
– Что мешает?
– Вы. Вы и ваши знакомые.
– Какие именно? – Эта беседа начала меня утомлять.
– Имен, значит, желаете? Извольте! Мартин Вильяр, Хесус Морено и наконец – Альварес Гарса. Хватаются за вас, словно утопающий за соломинку. Не слишком ли много чести для простого висельника? Я уже не вспоминаю господ-доминиканцев, которые и в прежние времена особой благостью не отличались, а сейчас и вовсе как с цепи сорвались.
– Двое из них простые каторжники. Сеньор Альварес… – Я пожал плечами. – С ним и того проще – по его желанию я здесь и оказался. Монахи? Они, скорее, интересуются господином Вильяром, нежели мной. Альвареса Гарса сейчас нет в городе, так что хвататься за меня ему слегка несподручно.
– Где же он? – вздернул бровь дипломат.
– Откуда мне знать.
– Тогда объясните, Сергей Владимирович, что связывает вашу персону и некую Виолетту Уэйк? – Курдогло наклонился вперед и впился в меня взглядом.
– Кого?!
– Виолетту Уэйк, – почти по слогам произнес он. – Она же Кристин Жабо, Анна Вернер и Гертруда Блэйк. Только не надо делать вид, что вы ее не знаете!
– Понятия не имею, о ком вы спрашиваете.
– Сережа… – Он поднялся и подошел ко мне. – Не надо со мной играть. Я таких, как ты, уж поверь мне на слово, насмотрелся. Досыта! И чин, который ты упомянуть изволил, не на балах придворных добывал, а по́том и кровью. Так что крутить хвостом не советую. Оторву хвост! Вместе с головой оторву!
– Хрен тебе, ваше превосходительство, – сквозь зубы процедил я. – Во всю заслуженную и загорелую физиономию. Не такие сломать пытались, да зубы обломали.
Тихо стало. Было слышно, как в стекло лампы бьется глупый мотылек. Сгорит, дурачок. И я, скорее всего, тоже сейчас сгорю. Господи, как все глупо-то! Ведь ничего в этом мире не натворил? Убил пару недоумков да искал дорогу домой. Вот так и бывает с попаданцами. Не всем на троне сидеть и принцесс по кроватям валять. С другой стороны – достали здешние тайны! Хуже горькой редьки достали.
Курдогло замер. Как нависал надо мной, так и замер. Только мужичок, который в стороне стоял, шевельнулся и с ноги на ногу вес перенес. Ему сейчас только знак дай – от меня даже ремешка не останется.
– Вы крепкий орешек, Сергей Владимирович. Крепкий или… – Он сделал паузу, качнулся на каблуках, а потом засунул руки в карманы и отошел в сторону. – Крепкий или чертовски глупый.
– Есть еще и третий вариант.
– Какой же? – покосился дипломат.
– Понятия не имею, в чем именно вы меня подозреваете и за кого принимаете. Одно знаю совершенно точно. Мои скромные интересы каким-то непостижимым образом пересеклись с вашими шпионскими играми. Если это действительно так, то… – Я даже развел руками. – Вы, господин Курдогло, погнались не за тем зайцем…
– Чего от вас нужно монахам? – перебивая меня, спросил он.
– Они похитили жену Мартина Вильяра. Причин, увы, не знаю.
– Хесус Морено?
– Он полагает, что мне известно местонахождение неких сокровищ.
– Сокровищ? – поморщился Курдогло. – Что за бред?
– Этому бреду, как вы изволили выразиться, верит и сеньор Гарса. Это он обвинил меня в убийстве ученого-антрополога и краже архивных записей.
– Что за ученый?
– Федерико Гарсия Линарес. Я работал в его команде десятником.
– В Базалет-де-Энарьо?
– Совершенно верно. Он проводил там раскопки.
– Линарес… – прищурился Сергей Васильевич. – Не он ли был автором статьи «К вопросу о военных и негоциантских предприятиях прежних времен и настоящих первооткрывателях обеих Америк», которая в свое время наделала много шуму?
