Дмитрий Полковников - Герой не нашего времени. Эпизод II
Артиллерия перенесла огонь вперёд, завершив разгром погранзаставы и слегка, для профилактики, обработав валы старого форта.
В небо взлетели ракеты. График движения строго рассчитан.
«Вёсла на воду!» И лодки тяжело пошли с интервалом в пятнадцать-двадцать метров. Первыми переправляются те, кто захватит плацдарм и прикроет работу сапёров.
Задача пионеров навести два пешеходных мостика до песчаного островка и дальше до другого берега. По ним на плацдарм побежит ещё больше пехоты, протащат станковые пулемёты и 50-мм миномёты. Рядом на понтонах переправятся противотанковые пушки, 75-мм пехотные орудия и миномёты калибром 81 мм. Затем наведут мост, который выдержит бронемашины и основательную артиллерию.
Накопив силы, они атакуют укрепления русских. Взорвут бункеры и двинутся дальше, создавая пространство, где развернутся моторизованные войска, которые нанесут завершающий смертельный удар по большевикам около Бреста.
В это время редкие наряды русских пограничников находились почти у уреза воды. Глубокие окопы были вырыты за две ночи, грунт унесён в мешках, а не высыпан впереди бруствером. Бойцы терпеливо ждали, когда лодки и понтоны пересекут условную линию границы, проходящую по середине реки. Затем открыли огонь.
В ответ с западного берега по русским ударили пушки и пулемёты, прикрывавшие переправу.
Тогда на восточном берегу рявкнули миномёты и тут же умолкли, не давая себя засечь. Мины сначала взмыли к небу, а потом цепочкой взрывов легли вдоль берега, туда, где, суетясь, грузились в лодки новые солдаты. Затем миномётчики перенесли огонь с разбегающейся пехоты на плавсредства. Взлетевший вверх ил, вода и песок на три-четыре секунды закрыли часть восточного берега.
Пользуясь огневым прикрытием, «зелёные фуражки» сразу отошли, проявляя не только стойкость, но и гибкость в обороне. Людей на заставах немного, сплошной стены из них не создать, и множество лодок пристало к берегу беспрепятственно.
Но в этой новейшей истории случилась яростная перестрелка у железнодорожного моста Бреста и в десяти километрах на юге, у селения Кодень. После того, как штурмовые группы немцев убили часовых погранохраны, русские, успевшие и там незаметно отрыть окопы, открыли яростный огонь из пулемётов, сорвав попытку захвата, и подожгли переправу.
Командир разведбатальона Эрих Кон мрачно смотрел на чужой берег: и где здесь тактическая внезапность? Похоже, у вермахта достойный соперник. Почти по секундам спланировать работу боевого охранения – это надо уметь. И в выдержке русским не откажешь: подпустили лодки на дистанцию броска гранаты и лишь тогда начали стрелять.
В результате два десятка убитых, раненых и утонувших. Ещё больше солдат потеряли оружие и снаряжение, выплывая из-под огня. Попытка форсировать реку сорвалась, вызывая замешательство. Быстрое течение уносило пустые, полусдувшиеся и набравшие воды лодки, а на песчаной отмели появились тела нескольких бедолаг в намокшей почерневшей форме.
По наводке корректировщика артиллеристы ещё раз обработали чужой берег, где густые заросли кустарника быстро затянуло белым дымом. Но гауптман не сомневался: противника там нет. Отошёл! Он бы и сам так поступил.
Снаряд крупного калибра упал около батареи, стоящей от них примерно в полукилометре, высоко вздымая в небо землю. Пристрелочный!
Русские быстро ввели поправку и дали залп. Взрывы их снарядов образовали узкий вытянутый эллипс, наискось перечеркнувший позиции немецких орудий. Уже первый разрыв дал невысокое, но обширное облако дыма, заставившее расчёты немедленно броситься в укрытия. Дураков нет, когда враг выставил взрыватель на осколочное действие.
Минута – и большевик прекратил стрелять. Ещё пять – и офицеры пинками принялись поднимать солдат, заставляя вновь занять места у пушек. График огня скрупулёзно рассчитан и нарушать его – преступление!
Но огненный шквал взметнул в небо землю на позициях следующей батареи. Там щели легкомысленно не отрыли, и парням пришлось туго. Вот снаряд разорвался рядом с пушкой, изрешетив её осколками и взрывной волной разметав в стороны расчёт.
Время, за которое большевик менял цели, гауптману не нравилось. Его людям тоже. Все нервно вздрагивали при каждом далёком взрыве, и, как оказалось, не напрасно.
Белые облачка появились над головой скопившихся для повторного броска солдат. Со скрипом и грохотом рухнула наблюдательная вышка. Истошный вопль дал знать, что нашлась работа санитарам.
Под прикрытием гаубиц Царёва уровский батальон использовал свои пушки, шрапнелью накрыв район переправы.
Гауптман поёжился. Метко и умело, ничего не скажешь. Разрывы выведены на высоту около ста метров, так, чтобы пучок круглых пуль поразил максимальную площадь. А перед ними открытый берег и около сотни метров реки. Искать на воде укрытие негде, а если оживёт ещё и миномётная батарея, то многие утонут или останутся лежать на песке.
Большевикам не надо гадать о месте, где должны навести основную переправу. Не зря же до 1939 года здесь стоял мост, затем взорванный поляками. Остатки опор до сих пор торчали из воды. Ещё одно удобное место есть на берегу дальше, вверх по течению, но там нет накатанной дороги, удачно ведущей в обход Бреста.
Всё было рассчитано на неожиданность. И они долго приучали большевиков, что ничего необычного тут не происходит.
А русский берег тревожно молчал. Разгоралась роща. Сначала дым валил небольшими клубами, а потом они становились всё больше и больше, затрудняя наблюдение.
Спустя десять минут снаряды большевиков вновь упали у батареи, подорвав выложенный на позиции боезапас. Минус расчёт и орудие. Остальные в панике ринулись в укрытия, и командирам пришлось уже тащить оттуда солдат чуть ли не за шиворот, заставляя обратно встать к пушкам.
Похоже, у русских мало артиллерии. Они таким образом пытаются заставить их прекратить огонь. От сделанного вывода не легче. Попробуй работать среди визжащих осколков… И – мой бог! – управляющий огнём большевик – настоящий снайпер! Зато теперь ясно, где сидят русские с биноклями. Так хорошо наблюдать берег, реку и работу их батарей возможно только со старого форта. И разведка их проморгала.
Эрих истерично заорал на артиллериста-наблюдателя, который что-то сердито бурчал в телефонную трубку:
– Шайсе! Когда наконец ослепнут эти проклятые корректировщики?!
– Успокойтесь, гауптман. Минута – и мы откроем огонь. Я дал заявку на батарею.
– Но почему так медленно?!
– Вы не знаете? Большевик вторым залпом умудрился накрыть узел связи и разбил коммутатор. Через час линии восстановят и поднимут резервный аэростат.
– Так скоро? А где ваши радиостанции?
– У нас пока нет приказа использовать радиосвязь.
Внезапный залп миномётов большевиков едва не накрыл их вместе. Шайсе! Наблюдатель наверняка заметил блеснувшую в утренних лучах оптику. Всё вызывало невольное уважение к вражеским артиллеристам.
Гауптман не знал, что все четыре миномёта для первого залпа наводил сам Ненашев, бегая от расчёта к расчёту и объясняя не теорию, а практику стрельбы. Жаль, не умеют они, как немцы, с одного ствола держать по три-четыре мины в воздухе одновременно. Хрен бы кто из-под такого обстрела ушёл!
После финской войны о миномётах внезапно вспомнили, но толком пользоваться не научили. Один учебный выстрел!
Впрочем, кому-то повезло больше – целых три за год! Да за такую боевую подготовку командиров надо к стенке ставить!
И ведь поставили! Нет, выкопать и расстрелять вновь ещё по другой статье!
«В войсках до сих пор ещё есть отдельные бойцы, прослужившие год, но ни разу не стрелявшие боевыми патронами», – гласил приказ в декабре 1938 года[185]. Тоже лично товарищ Сталин будет виноват, когда такие люди придут из запаса?
«Панов, да ты чего? – возмущённо пробормотал голос внутри. – Вспомни, как разительно отличался твой 6-й гвардейский Волновахский дважды Краснознамённый орденов Суворова и Кутузова II степени мотострелковый полк, дислоцированный в венгерской деревне Таборфальва, от того, что бегало рядом с военно-морской базой в Баку. Разница в шесть лет!»
Ещё до апофеоза перестройки забыли командиры войну! Не помог и Афганистан. Боеготовность отдельных частей – результат работы неисправимых энтузиастов. Остальные занимались чем угодно, но не будущей войной. Командир полка – шеф в полку, комдив – вообще шеф. А командующий армией – полный универмаг[186].
Но он знал и конечный результат. Вернее, он его видел на фотографиях 1943 года. Четыре донельзя заматеревших на войне мужика, где ППШ – как продолжение руки. Через два года войны их уже было не испугать ни «Тигром», ни «Мессершмиттом».
Противный писк зуммера прозвучал как глас небесный. Корпусной полк готов открыть огонь. Избиваемые артогнём войска получили дополнительный шанс.
