Александр Конторович - Черная тропа
— Неплохо бы… — успокаиваясь, буркнул майор. — Я бы и поспал — в самолете нещадно трясло, да и эта дорога…
— Увы, герр майор — это не рейх! Хороших дорог тут нет…
После некоторого напряжения своих (весьма скромных, надо сказать) художественных способностей, протягиваю профессору рисунки.
— Ну… как-то вот так…
— И что это? — изучив мои «творения», тычет кончиком карандаша в рисунок очкастый.
— Измерительная аппаратура.
— Что она измеряет? Как?
— Увы… — развожу смущенно руками. — Мне этого не объясняли…
— Так! Это кресло, куда вас усаживали… Цифра «один»?
— Научный руководитель.
— Понятно, вот где он стоит… так, чтобы видеть ваше лицо?
— Да.
— Тогда эти две цифры — его ассистентки?
— Совершенно верно. Стоят позади и держат руки на моих плечах.
— Обе?
— В смысле?
— Обе руки держат?
— Э-э-э… нет. Каждая держит одну руку. Простите, но я не мог повернуть головы — это было запрещено. Поэтому более подробно ответить не могу.
— Разумно… Как много энергии требует данная операция?
— Не знаю… много!
— Взрыв вы ощущали?
Мать-мать-мать… это ещё откуда? Какой, к чертям свинячьим, взрыв?!
— Нет…
— В помещении нет окон?
А что я им успел уже сказать?
— Нет.
— Вы уверены?
— Абсолютно!
— Ну что ж… — встает со стула очкастый. — Отдыхайте. Скоро мы ещё раз встретимся.
Выйдя во двор, фон Хойдлер направился в дальний конец санатория. Здесь вместо существовавшего некогда спортивного городка (который, в принципе, и так никогда и не являлся особо популярным среди отдыхающих) было возведено странное сооружение.
Железобетонный забор, как удав, охватывал несколькими витками приземистый бункер. Молодая трава не успела ещё скрыть следы недавней стройки. А по извилистой тропинке через специально оставленные проходы в бункер и обратно сновали сапёры. Внимательный взгляд отметил бы отсутствие бойниц, укрытий и пулемётных площадок. Это было не оборонительное сооружение. Симметричностью и регулярностью линий вся постройка в целом напоминала храм. Закончили строительство совсем недавно, бетон на внешнем кольце ещё даже толком не схватился.
Профессор, обдумывая свои эксперименты, воспользовался ранее построенным стандартным бункером, распорядившись возвести вокруг него кольцеобразные стены по своему чертежу. Так что и дополнения, внесённые гауптштурмфюрером, не слишком усложнили и задержали стройку.
Миновав работающих солдат, профессор, пригнув голову, вошел в центральное сооружение.
Здесь было светло — горели лампы. Бригада монтажников уже заканчивала установку стенных панелей из дерева. На первый взгляд, убранство бункера скорее напоминало рабочий кабинет ученого, нежели внутренность блиндажа. Сходство только усиливалось обилием всевозможной аппаратуры, аккуратно установленной на стеллажах. Стоявший спиною к вошедшему гауптштурмфюрер распоряжался монтажом сложного пульта со множеством переключателей и контрольных лампочек.
— Левее, Эрхард! И чуть выше… так! Крепите здесь!
— Хайль Гитлер! — поздоровался вошедший.
— Хайль! — поднял руку инженер.
— Как ваши успехи, мой друг?
— Заканчиваем… — неопределённо ответил гауптштурмфюрер. — Остались последние штрихи. Вот эти группы переключателей — видите?
— Да.
— Переключатели сгруппированы по вашей схеме. Соответствующими цветами обозначены различные режимы подрыва. Я установил таймер — вам достаточно лишь включить тумблеры и замкнуть соответствующий рубильник — взрывы произойдут в той последовательности, в которой вы их таким образом и зададите. Очередность включения можно определить по порядковым номерам… Промежутки между взрывами задаются вот этим тумблером — каждое деление соответствует одной секунде. Какие либо вопросы, герр профессор?
— Да, в принципе, всё понятно… что это?
— Контрольный рубильник — на случай ошибки. Пока он не замкнут — можете хоть молотком по пульту бить, ничего не произойдёт. А также, если что-то пошло неправильно, подняв его, вы прерываете очередность срабатывания зарядов.
— Этого в моей схеме не было!
— Там и таймера не имелось, — усмехнулся инженер. — Вы что — с секундомером в руках собирались тут всё вычислять? Человеческий фактор, герр профессор! Его никто не отменял! Эраре хуманум эст!
— Человеку свойственно ошибаться, — автоматически перевел латынь профессор. — Благодарю вас, мой друг! Вы сделали для меня очень многое! Я этого не забуду!
— Стараемся… — пожал плечами эсэсовец. — Вечером приступим к установке зарядов. Закончим, вероятнее всего, к завтрашнему ужину. Кабельные линии уже подведены, колодцы оборудованы…
— Внутри бункера безопасность гарантируете?
— Если не нарушать последовательности взрывов — да. Но вот акустический удар будет… очень даже неслабый — есть шанс оглохнуть!
— Что-нибудь с этим можно сделать?
— Я заказал несколько шумоизолирующих шлемов… такие используют наши артиллеристы, те, что стреляют из больших пушек.
— Сколько?
— Шесть штук. Больше не дали — не положено. Мы же не артиллерийская часть!
— Так… я сам, две ассистентки, испытатель, охрана — должно хватить. Спасибо, гауптштурмфюрер! Я об этом не забуду!
Выйдя из бункера, профессор ещё раз оглядел всё сооружение. Впечатляло… Мощные бетонные стены, строгие концентрические полудуги бетонных заборов, охватывающие его со всех сторон — всё это вызывало какие-то странные ассоциации. Что-то давно забытое — или даже может никогда ранее не виденное, колыхнулось в душе фон Хойдлера. На какой-то момент он усомнился в правильности своего решения. Он может сейчас открыть дверь… куда? Что и кто стоит с той стороны?
Русский прошел… и вернулся. Его вернули назад — это несомненно! Все факты говорят об этом. И вот он — уже сам по себе, приобрел способность самопроизвольно (или под воздействием внешней силы — это ещё нужно будет выяснить…) перемещаться в пространстве-времени. Но раз такое по силам одну человеку, тем более — русскому, то уж немец-то сможет!
Сможет — что?
Кем станет человек, получивший в свои руки такие способности?
И что ждет его там, куда профессор хочет забросить испытателя?
Восторженная встреча с цветами — или мрачные лица конвойных?
Как было бы все просто, умей он направлять человека в нужную точку! Не просто так положены серьезные средства в некоторые неприметные банки… Только назови нужное слово, подтверди комбинацию цифр… и самое надежное оружие мира — золото, будет в твоих руках!
Но эти руки должны быть чисты… и безупречны…
В это крыло санатория народ заходил нечасто — только охрана. Молчаливые рослые парни, привезённые лично фон Хойдлером, убирали комнаты и приносили пищу из столовой. Никто иной сюда допуска не имел. Даже из машин все пассажиры выходили (или их выводили) под прикрытием основательного дощатого забора, который надежно их укрывал от посторонних взглядов. Некоторых из них потом отсюда и выносили — так же тайно. Всякое случалось в работе профессора…
Поднявшись на крыльцо, он уже взялся рукой за ручку входной двери — и замер. Застыл, не в силах сделать лишнего шага.
Словно холодный ветерок пробежал у него между лопаток.
Ледяная струйка протянулась вдоль позвоночника.
Секунда — и всё исчезло.
Лежавший под кучей старых досок диверсант поспешно отвел глаза, не выпуская, однако, из виду худощавую фигуру. Новый человек… на фото, которое всем показывали перед отлетом, он выглядит моложе. Эх, всадить бы тебе, умник, свинцовую пилюлю — говорят, легкость и мечтательность мыслей существенно уменьшаются…
Скрипнула, закрываясь, дверь, прозвучали по коридору быстрые шаги.
— Мария! — профессор опустился на диван.
— Что с вами, Иоахим? На вас просто лица нет… — встревожено приподняла голову молодая женщина.
— Сакки!
— «Ветер смерти»?
— Да… я почувствовал его… Хозяева подполковника пришли за ним!
— В каком смысле?
— Они знают про меня! Они ищут меня — всех нас!
— Но до фронта — более двухсот километров! Или около того… тут безопасно — сам рейхсфюрер это гарантировал!
— Здесь было безопасно. Пока русские как-то не сумели нас вычислить.
— Нас?! — волнение фон Хойдлера передалось и женщине.
— Если вы ещё ничего не чувствуете — это только вопрос времени. Которого у нас мало! Эксперимент проводим завтра! Надо спешить — только удара через астрал нам и не хватало для полного счастья!
— Хорошо… — женщина приподнялась со своего места. — Я подготовлю Ольгу.
— И Магду! Я настаиваю, моя дорогая Мария, на вашем отъезде — мы не имеем права рисковать! Там, в моем особняке…
