Андрей Земляной - Тактик
— А из-за чего скандал?
— Арматов — сволочь и жулик, о чём ему было сказано в лицо.
— Добрый вечер господа. — Подошедший коротко поклонился, и вперил острый взгляд из под кустистых бровей в Ракитина. — Благоволите уделить мне несколько минут, господин подполковник.
— Охотно, господин штабс-капитан. — Ракитин встал, и поправив ремень с пистолетом, кивнул Новикову. — Кирилл Андреевич, я отлучусь буквально на пять минут.
— Хамид, Вера, составьте компанию товарищу капитану.
— Товарищу? — Бывший штабс-капитан резко развернулся на каблуках. — Так вы «товарищи»? — последнее слово он буквально выплюнул словно ругательство. — А что, позвольте спросить, делают краснопузые сволочи здесь, в свободном Харбине? — Владимир Арматов дружил не только с японской контрразведкой но и с некоторыми деятелями хунхузов и гоминьдана, так что чувствовал за собой немалую силу.
— Не хамите, — Кирилл с неприязнью поднял взгляд на мужчину. — А то не будет никаких выяснений отношений, и прочего этикета. Я вас просто отметелю, до полусмерти, а потом прикопаю ещё живого на ближайшей помойке. У меня к вашей своре весьма длинный список претензий, так что не нужно его ворошить.
— Да я тебя… — Губы бывшего офицера сжались в тонкую ниточку, и он начал разворачиваться плечом и двигая рукой куда-то в сторону бокового кармана, но вдруг глаза его закатились и тело мешком осело на пол.
Что произошло, успели увидеть только Ходжаев и Вера, но даже для них движение руки командира выглядело, словно размазанное, подернутое полупрозрачной дымкой.
— Умид, не в службу, а в дружбу: отнеси это во двор и брось в помойный бак, пока не завоняло. — Кирилл развернулся в сторону остолбеневших дружков покойного. — А вас, я не задерживаю… пока. — Прошу простить мою несдержанность, товарищ капитан. — Кирилл уже потеряв интерес в происшедшему покаянно склонил голову перед сидевшим напротив Ракитиным. — Я лишил вас возможности рассчитаться со старым долгом…
— Пустое, товарищ комкор. — Владимир, проводил задумчивым взглядом группу уносящую под руки, словно пьяного, штабс-капитана, а к месту происшествия уже спешил распорядитель зала, но Новиков остановил его чуть раньше, чем тот успел что-то сказать.
— Простите, как вас?
— Наум Григорьич Сумской. — Администратор одетый в чёрный фрак коротко поклонился.
— Я полагаю, Наум Григорьич не нужно вмешиваться в беседу джентльменов. Мои люди хорошо обучены, и шальных пуль не будет. — Новиков вложил в нагрудный карман метрдотеля полу сотенную долларовую купюру, и улыбнулся так, что господин Сумской слегка съёжился. — И кстати, почему это оркестр не играет?
— Сегодня кстати, выступает сам господин Вертинский.
— Я к стыду своему не большой поклонник его таланта. — Кирилл покачал головой и оглянулся на сцену, где под аплодисменты раскланивался популярный певец, композитор и поэт Александр Николаевич Вертинский, дававший последнюю гастроль перед отбытием в Советскую Россию.
— Сегодня мои дорогие друзья, я хочу спеть песню одного очень талантливого композитора и поэта, слава которого пока! Только пока ещё не перешагнула границ и не стала мировой. Но я уверен, что это произойдёт в скором будущем.
Оркестр негромко заиграл вступление, и Вертинский чуть склонился к микрофону.
— На ковре из жёлтых листьев…
— Это он о тебе, Кир? — Надя с довольным лицом обернулась к Новикову.
— Возможно. — Кирилл пожал плечами. — Кстати, горячее стынет. — Он пододвинул тарелку с борщом ближе и взялся за приборы. — Насколько я знаю, товарищ Вертинский неоднократно закупал за свой счёт медикаменты для Красной Армии, да и вообще не замечен в белогвардейской возне. Так что его похвала, дорогого стоит. Не только поэт и музыкант, но и человек чести. Чего не скажешь о многих других эмигрантах. Я думаю, ещё пообщаемся… в Москве.
Красная армия по КВЖД быстро продвинулась до Харбина, и превратила этот стратегически важный город в узловую точку снабжения войск. Многочисленные русские эмигранты рванули от Красной Армии, кто куда. Часть сбежала в Циндао, где их аккуратно принимали японские полицейские, грузили на корабли и отправляли во Владивосток, Справедливо полагая, что Северные союзники сами разберутся со своими эмигрантами. Основная же часть подалась в Гонконг.
Войска гоминьдана, разорвавшие соглашение с коммунистами тут же развязали партизанскую войну против красной армии, и как это часто бывает в Китае, начали с похищения и показательной казни двух десятков бойцов красной армии из хозвзвода и трёх медсестёр второго танкового корпуса.
Некоторые из них были ещё живы, когда место казни обнаружил один из конных разъездов.
На следующий день, на совете командиров Дальневосточного фронта было принято решение в плен гоминьдан не брать, а маршал Тимошенко, подошёл к Кириллу, и глядя ему в глаза, произнёс.
— Я знаю, ты можешь. Найди мне тех, кто это сделал.
— Поищем, товарищ маршал. — Кирилл кивнул. — Живьём, или как?
— Ну, ты что-нибудь придумай, ладно? — Глаза Тимошенко сверкнули яростью. — Такое, чтобы они все там ох…ли.
— Есть, придумать. — Кирилл коротко козырнул, и вышел из здания. Его разъездной БТР — 40, внешне почти не отличавшийся от выпускавшегося в его время восьмидесятки, подрулил ко входу, и Новиков ловко вскочил в машину.
— Давай в наш штаб.
Взревев трёхсотсильным двигателем, шестиколёсный бронетранспортёр быстро набрал скорость и понёсся к окраине городка, где располагался штаб корпуса.
Разведчики были ориентированы на поиск информации ещё с ночи, когда Кириллу поступила информация о захвате советских бойцов, и к этому моменту, уже шёл допрос первых пленных.
— Что нарыли?
Начальник штаба корпуса, комиссар госбезопасности третьего ранга Готовцев поднял голову от документов и пару секунд вникал в вопрос.
— Пока немного. — Он устало снял очки, и провел ладонью по лицу. — Установили, что казнь совершила группа под командованием некоего Чжоу Цзы, и что они, скорее всего, переместились в район Далай. Поисковые группы уже работают в этом районе. Кроме того подняли воздушную разведку, и местных коммунистов.
— Это хорошо. — Новиков кивнул. — А тебя Алексей Иванович, не смутило в этой истории ничего?
— Так бывало и не такое, — начштаба пожал плечами. — Женщин правда ещё не казнили, но всё когда-нибудь происходит впервые.
— А мне почему-то кажется, что без режиссёра тут не обошлось.
— Возможно. — Начальник штаба кивнул соглашаясь.
— Передайте по подразделениям, пусть задерживают любых иностранцев, включая русских. Журналистов, учёных, и так далее. Тут уже разберёмся.
— Понял, Кирилл Андреевич.
Натасканные на противопартизанские и противодиверсионные операции подразделения мгновенно локализовали банду совершившую казнь. Прикинувшиеся крестьянами боевики предпочли сдаться без боя, рассчитывая, что их, как это уже было не раз, просто отпустят после допроса, но за них взялись так, что уже через час, по радио передавали приметы человека оплатившего провокацию.
Дитер Копп, расстался с обречённой бандой ещё сутки назад, и теперь в составе «группы археологов» двигался в сторону побережья, в Даньдун, где находилась полевая резидентура Абвера.
То, что банда обречена, он понял сразу, как только оценил масштаб поисковых операций. Высотные разведчики, винтокрылые машины невиданных очертаний и механизированные патрули которыми, как казалось, просто кишит китайская земля, грамотно перекрывали все возможные пути отхода, и отлавливали все мало-мальски подозрительные группы.
Караван из трёх грузовиков и двух легковых машин уже покинул территорию контролируемую красными, и теперь оставалось всего лишь добраться до Даньдуна.
Грохот и рвущий барабанные перепонки шелест рассекаемого лопастями воздуха раздался прямо перед колонной, и машины были вынуждены остановиться.
Два десятка солдат в жёлто-коричневой пятнистой форме высыпали из зависшего над дорогой вертолёта и быстро окружили машины.
— Документы! — Высокий подтянутый мужчина с коротким автоматом на груди требовательно протянул руку, и Дитер уверенный в своей легенде на все сто процентов, достал из кармана удостоверение, и сложенный вчетверо лист с приглашением от Пекинского университета.
— Wir Archäologen zurück von der Expedition. Nehmen Sie bitte [154].
— Danke. — Капитан госбезопасности Бажуков, сухо поблагодарил, и взяв в руки документы стал внимательно рассматривать фотографию и печати. То, что перед ним тот, кто ему нужен он понял сразу, но в машине кроме него сидела молодая женщина, лет двадцати пяти в ярко-голубом ципао [155], и преклонных лет мужчина в белом парусиновом костюме вот он-то и мог оказаться настоящим археологом, и поднимать стрельбу не хотелось.
