Юрий Корчевский - В цель! Канонир из будущего
Я прицелился и нажал на спуск. Коротко тенькнула тетива. Короткий арбалетный болт вошел в грудь купца по самое оперение. Савва беззвучно завалился на спину. Я сунул арбалет в мешок и веревку от мешка перебросил через плечо, натянул на лицо маску и по веревке соскользнул вниз. Бегом, пригибаясь, я бросился к месту, где оставил коня. Вот и мой Сивка-Бурка. Отвязав повод, я взлетел в седло и пустил коня вскачь – только пыль из-под копыт полетела.
Отъехав с версту и никого не встретив, я снял и выбросил маску.
За два часа доехал до Пскова, и здесь – облом! Городские ворота закрыты. Как некстати! Ну и ладно, перебьемся, может – оно и к лучшему.
Я пустил коня шагом и, объехав город с востока, выехал на новгородскую дорогу, где и заночевал на постоялом дворе. Никаких угрызений совести я не испытывал, собаке – собачья смерть! Спал я сном праведника, и утром аппетит был отменный.
Вскоре я миновал городские ворота с длинной вереницей крестьянских возов перед ними и постучал в ворота дома. Калитку открыл сам Илья. Увидев меня целого и здорового, облегченно вздохнул.
– Ну как?
– Больше ничего писать не будет!
– Вот и славно.
Илья принял у меня коня, повел в конюшню. Я прошел в дом, сразу поднялся в свою комнату и засунул под лежанку арбалет с болтами. Если кто его и обнаружит, то это еще не улика – во многих домах такие самострелы имеются.
Я снял с себя дорожную одежду, переоделся, спустившись вниз, прошел на кухню и бросил снятую одежду в печь. Вроде все проделал чисто. На душе было все же мерзковато – я привык спасать людям жизнь, а не отбирать ее, как убийца. Но в данном случае вопрос стоял ребром – или я успею убрать купца, или Савва настрочит новый донос на меня в Разбойный приказ. К моему счастью, не успел.
Глава 9
Прошло время, и ночью в комнату ко мне ворвалась встрепанная Маша.
– Быстрее, кажется, Дарья рожает!
Сон как рукой сняло. Я надел порты, накинул рубашку с коротким рукавом, схватил сумку с инструментами и кубарем скатился по лестнице.
Дарья сидела в трапезной, держась руками за поясницу, и охала. По подмокшему подолу я понял, что воды уже отошли.
– Маша, грей воду и дай несколько полотенец.
Из своей комнаты вышел Илья.
– Сам роды принимать будешь, или за бабкой-повитухой съездить?
– Сам – сын-то мой, какая же бабка? Не доверю!
– Оно, может, и правильно, а я пойду к себе. Не отцовское это дело – смотреть, как дочь рожает.
Илья ушел к себе в комнату.
Я уложил Дарью на стол, вымыл руки, обтер их водкой. Осмотрел жену: раскрытие шейки – уже четыре пальца.
Дарья охала и стонала.
– Потерпи, милая, дыши глубже.
Сам же принялся готовить инструменты и перевязочные материалы. Схватки становились все более сильными и участились. Дарья наверняка страдала, но так бывает почти у всех женщин-первородков. Опий давать нельзя – ребенок после родов может не задышать. Пусть все идет естественным путем. Наметятся осложнения – вмешаюсь, для того здесь и стою.
Вот показалась головка, а потом – и тельце. Я подхватил ребенка на руки, перерезал пуповину, перевязал, обтер ее спиртом. Маша крутилась рядом, чаще мешая.
– Сын родился! – заорал я.
Из комнаты выскочил Илья с улыбкой во все лицо.
– Дай посмотрю.
– Гляди, какой богатырь!
В мое время обязательно спросили бы про вес и рост, но не сейчас.
Я завернул ребенка в чистую тряпицу и передал Маше:
– Не урони!
– Что ты, Юра, как можно.
Роды на этом еще не кончились – должен был отойти послед. Дарья напряглась, и послед отделился. Я тщательно осмотрел плаценту – слава богу, цела. Ну все, роды можно считать удавшимися.
– Маша, у нас холодное есть чего?
– Квасу хочешь?
– Нет, холод надо на живот положить, чтобы матка сократилась.
Маша отдала мне ребенка и умчалась в ледник.
Илья переминался с ноги на ногу.
– Как сына назвал?
– Кириллом, – не раздумывая, ответил я.
Имя это я уже давно подобрал. Почему – сам не знаю, нравилось, и все тут.
– Пусть так. Кирилл Юрьевич, – попробовал ощутить на слух Илья. – Неплохо.
Примчалась Маша, принесла из ледника в кувшине куски льда, коим запаслись зимой. Я положил его на живот Дарье.
– Теперь лежи, отдыхай, главное дело в своей жизни ты сделала.
Я положил ребенка в люльку, что заранее купил и подвесил к потолку Илья. Дарья счастливо улыбалась.
Через пару часов я помог перейти ей в свою комнату.
Неугомонный Илья решил обмыть рождение внука.
– Илья, может – до утра подождем, устали все.
– Вот отметим сейчас – усталость как рукой снимет.
Маша скоро убрала со стола, накрыла его скатертью – редкостью для того времени – только для особо торжественных случаев, и поставила немудрящую закуску. Илья вынес из комнаты фряжское вино – тоже для особых случаев. Сегодня был именно такой случай.
Мы вознесли благодарственную молитву Господу нашему за благополучный исход родов, затем выпили за рождение сына, за Дарью, за меня, за новоявленного деда Илью. Разошлись по комнатам под утро.
Через несколько дней Илья подошел ко мне.
– По обычаям нашим хочу пир закатить по рождению внука моего и твоего сына. Ты как?
– Разве я против? Денег дам.
– Да разве в деньгах дело? – чуть не обиделся Илья.
И закипела подготовка к торжеству.
Поскольку Маша была занята домашними хлопотами – стирала пеленки, помогала купать ребенка, Илья нанял кухарок и взял на себя доставку продуктов. Я же нашел плотников, они соорудили во дворе столы с лавками, сделали навес для защиты от солнца и дождя.
Гостей пришло много – едва меньше двух сотен, и каждый принес подарки.
Гульбище продолжалось два дня. На третий день даже сам Илья взмолился:
– Не могу больше есть и пить – тело не принимает.
Еще два дня отходили от праздника. Никогда раньше я не участвовал в столь массовых загулах.
Через месяц, когда Дарья окрепла после родов, Илья решил с обозом посетить Великий Новгород.
– Поедешь ли со мной, зятек? В прошлый раз у нас не получилось – чуть не утоп ты да сильно захворал. А ноне?
– Поеду, буду вроде охраны.
– Ну вот и славно.
Через два дня маленьким обозом из шести подвод мы с товаром двинулись в путь. Я был при сабле и пистолете, двое других купцов тоже имели по помощнику, кои несли и охранную службу. Пошаливали на дорогах.
Два дня мы ехали без проволочек и неприятностей, а третьим днем случилось вот что.
Внезапно остановилась первая телега, следом встали остальные. Поперек дороги лежало дерево.
Я насторожился сразу же. Нет, деревья падают и сами, только не похоже, что буря была – дорога сухая, дождя не было, а если бы ветер был вчера, так ветки на дороге валялись бы.
Я вытащил из-за пояса пистолет, взвел курок. К поваленному дереву подошли молодые ребята из купеческой охраны. Только они взялись за дерево, чтобы подвинуть с дороги, как из кустов выскочили три разбойника. Одному из охраны кистенем разбили голову, второго пырнули ножом, а третий труслив оказался – упал на колени и поднял руки.
Разбойники направились к нам.
Я обернулся назад – сзади обоза татей видно не было. Тем лучше. Я поднял пистолет, прицелился и нажал на курок. Не дожидаясь, когда рассеется дым, выхватил саблю и бросился вперед.
Разбойник, который был покрупнее и который бил кистенем, лежал с простреленной головой. Второй кинулся на меня с ножом, но прожил недолго – упал с прорубленной грудью, а третий бросился наутек.
Я помчался за ним. Бандит был невелик ростом, скорее всего – молод, бежал ловко, так что я никак не мог сократить дистанцию. Эх, был бы пистолет заряжен, бегать бы не пришлось. А использую-ка я его в другом качестве, все-таки штука увесистая.
Я со всей силы метнул пистолет в спину разбойнику. Тот вскрикнул и упал. Через мгновение я уже был рядом, приставив саблю к горлу татя.
– Вставай, собака!
– Пощади, дяденька!
Больно уж голос писклявый. Я присмотрелся – ба! Да это же девка!
– Подымайся! Доведем тебя до Новгорода, там стражникам отдадим. Пусть суд решает, что с тобой делать.
Не захотел я марать руки ее кровью. Но по «Правде» разбойника, пойманного при грабеже, следовало повесить у дороги в назидание другим.
– Повесят же али замордуют! Пощади, дяденька!
– А ты что хотела – чтобы я тебя калачом сладким угостил? Сама знала, на что идешь.
– Ребенок у меня, кормить надо, а муж о прошлом годе сгинул.
– Ты меня на жалость не бери – ты такая не одна, однако они же не ходят грабить. Вон твои подельники только что двоих молодых ребят жизни лишили, а об их семьях вы подумали?
Я выдернул у нее из-за пояса штанов гашник, перетянул ей сзади руки.
– Иди, да не вздумай бежать – застрелю.
