Вячеслав Коротин - Флоту - побеждать!
— Дистанция?
— Около сорока трёх кабельтовых, — почти немедленно отозвался старший артиллерист броненосца.
— Тогда не стоит — 'горячий коридор' устроить не получится, не успеем и зря разбросаем снаряды. А вот по 'Микасе' начинайте пристреливаться. И передайте остальным, чтобы разбирали цели.
Забабахали по японскому флагману три носовых шестидюймовки левого борта, потом к их голосам присоединил свой рык 'Цесаревич', нащупывающий дистанцию до 'Асахи', 'Победа' начала пристрелку по 'Сикисиме'…
Есть две стратегии ведения огня по врагу при бое в линии. Можно стараться сосредоточить стрельбу всех своих кораблей по одной — двум целям — тогда эти цели будут засыпаны огромным количеством снарядов, с очень невысокой, правда, точностью, ибо пойди — разбери в мешанине всплесков, где упали твои 'гостинцы', а где твоих товарищей по строю — корректировать огонь крайне затруднительно. Однако срабатывает закон больших чисел, и в противника всё‑таки попадает значительное количество стали и взрывчатки, и очень велик шанс вывести из строя вражеского флагмана, (а сосредоточение огня применяется, как правило, именно по флагману) в достаточно короткие сроки. Но это палка о двух концах — сосредоточив огонь на одном корабле, ты оставляешь необстрелянными другие. То есть они будут бить по тебе практически в полигонных условиях. Спокойно стрелять, наблюдать результаты своей стрельбы, вносить коррекцию в новые установочные данные для своих пушек и снова стрелять. Более точно. Никто и ничто им при этом не мешает…
Второй вариант — вести стрельбу по индивидуально выбранной цели.
Можешь почти не сомневаться — каждый всплеск напротив корабля противника — твой. Вноси корректировку, господин старший артиллерийский офицер, и продолжай всем бортом…
Фатальных повреждений врагу может, и не нанесёшь, но жизнь ему осложнишь однозначно. И точность его стрельбы тоже не возрастает от постоянных попаданий, пожаров, выбитых орудий, оптики, и прочего. В первую очередь под 'прочим' подразумевается экипаж корабля. Тот самый, что измеряет дистанцию, стреляет из пушек, подносит снаряды, передаёт с команды с помощью горна, барабана или флагов… Командует в конце концов.
Степан сделал ставку на второй вариант. На индивидуальную стрельбу каждого броненосца. Но имелось одно исключение: 'Ясима'. По этому 'слабому звену' японской эскадры открыли огонь и 'Пересвет', и 'Петропавловск'. 'Севастополь' взял под обстрел 'Ниссин', а 'Полтава' — 'Адзуму'. 'Якумо' оставался необстрелянным, а на предмет японского последнего корабля боевой линии командующий флотом изначально инструктировал Рейценштейна:
— Николай Карлович, вам даётся полная свобода действий. Место крейсерского отряда во время генерального сражения возле хвоста колонны броненосцев. При завязке сражения вам с большими крейсерами предлагается атаковать концевой корабль противника — это очень поможет основным силам. Если его будут прикрывать лёгкие крейсера — рубитесь в первую очередь с ними. Решайте сами, на то вы и адмирал — я буду связан боем с главными силами Того.
Можно было сразу со значительной степенью вероятности предсказать, как будут развиваться события в хвосте боевых линий. Сначала, конечно, крейсера Рейценштейна атакуют связанную боем 'Асаму', а потом ей на выручку прибегут 'собачки', и придётся заниматься ими. Но главное, что в дебюте боя один из броненосных кораблей японцев подвергнется весьма серьёзной артиллерийской атаке, что будет очень полезно для перспективы всего сражения.
Эскадра Того уже прошла точку поворота и тоже, после недолгой пристрелки, обрушила всю мощь своего огня на русские корабли. Японский адмирал был верен себе, и весь огонь сосредоточил по кораблям несущим адмиральские флаги: первые три его броненосца били по 'Ретвизану', 'Ясима' по 'Пересвету', а броненосные крейсера по 'Петропавловску'.
Флагманским кораблям Макарова и Ухтомского приходилось лихо, водяные фонтаны вздыбились у их бортов сплошной неопадающей стеной. И попадания тоже последовали. Но 'Ретвизан' свою порцию японских ударов выдержал без особых последствий — и забронирован корабль был получше остальных, и гореть на его борту особо нечему, да и остальные русские броненосцы здорово помогали своим огнём прикрывая флагмана и не давая никому стрелять по нему в спокойных условиях. Так что несмотря на сосредоточение по нему огня трёх броненосцев, потери оказались в первые двадцать минут совершенно несерьёзными — восемь матросов ранено и один убит. А первыми серьёзные повреждения получили как раз японцы. Лучшие стрелки Тихоокеанской эскадры 'Полтава' и 'Севастополь' кроме шестидюймового града засадили по паре снарядов главного калибра в своих визави. И если на 'Адзуме' обошлось пожаром в кают — компании и уничтожением шестидюймового орудия правого носового каземата вместе со всем расчётом, то на 'Ниссине', во — первых, снесло половину второй трубы, а во — вторых, разрыв двенадцатидюймового снаряда на мостике лишил, (безвозвратно лишил), Японию ещё шестерых офицеров военно — морского флота. И девятерых матросов впридачу.
Замыкающий японский кильватер 'Асама' тоже не остался без внимания: Рейценштейн, помня указания командующего и штабные игры, немедленно, как только эскадры легли на боевой курс и начали пристрелку друг по другу, стал выстраивать свои крейсера в пеленг на левой раковине 'Полтавы'. Первым шёл, естественно, 'Баян', за ним 'Аскольд' и последним 'Богатырь' Такое построение позволяло весьма эффективно обрабатывать огнём с кормы идущий последним крейсер японской линии.
— Начинайте, лейтенант, Бог в помощь! — лицо начальника крейсерского отряда просто дышало азартом.
— Слушаюсь, ваше превосходительство, — усмехнулся Деливрон и по телефону передал приказ шестидюймовкам левого борта начинать пристрелку. Первая тройка снарядов легла на удивление удачно — хоть и без попаданий, но всплески взметнулись достаточно близко от кормы 'отца — основателя' всех японских броненосных крейсеров, а вслед за флагманом подали свои голоса и 'Аскольд' с 'Богатырём' и тоже весьма неплохо положили свои снаряды. А потом весь отряд перешёл на беглый огонь.
Первые четверть часа капитан первого ранга Ясиро стоически воспринимал доклады о том, что горит кают — компания, повреждена вторая труба, получены три пробоины в корме, одна из которых подводная, уничтожен каземат правого верхнего шестидюймового орудия…
— Может перенесём огонь кормовых орудий на русские крейсера? — несмело поинтересовался старший артиллерист 'Асамы' у командира. — Оба дальномера пока в действии, так что это вопрос нескольких минут.
— Нет, — отрезал Ясиро. — Приказ был стрелять по 'Петропавловску'. Нет смысла прекращать по нему огонь и снова пристреливаться. Взгляните — Третий и Шестой отряды идут на выручку. Десять — двадцать минут, и русским крейсерам станет не до нас.
Адмирал Дева действительно повёл свои крейсера в атаку на крейсера артурские. Но, 'Кассаги', всё‑таки получивший от 'Дианы' подводную пробоину и дырку в трубе развить более шестнадцати узлов не мог, что тормозило всю 'свору собачек'. Так что Рейценштейн ещё около двадцати минут без особых проблем расстреливал 'Асаму', а потом, при приближении вражеских крейсеров просто вошёл со своими в кильватерную струю 'Полтавы' — бой в линии вполне устраивал русские бронепалубники и 'Баян'. Бой против бронепалубных же крейсеров японцев.
Адмирал Того прекрасно понимал, что при бое на средних и дальних дистанциях скажется преимущество русских в количестве стволов тяжёлой артиллерии, а оно было весьма солидным — двадцать семь пушек калибром в десять — двенадцать дюймов против шестнадцати таковых с японской стороны. К тому же орудия 'Ясимы' обладали крайне малой скорострельностью — после каждого залпа её башни необходимо было разворачивать в диаметральную плоскость для заряжания. Поэтому командующий Объединённым флотом решил сделать ставку на средний калибр, в котором у его эскадры имелось серьёзное преимущество. Однако, для розыгрыша данного козыря требовалось сближение. Сближение на дистанцию хотя бы в тридцать кабельтовых. Всё правильно, но только с такого расстояния русские снаряды главного калибра уже прошивали даже основной броневой пояс любого броненосного крейсера японской эскадры. Со всеми вытекающими последствиями. Но, главное, с 'втекающими' последствиями. Очередной двенадцатидюймовый подарок с 'Полтавы' не просто вспорол в корме броню 'Адзумы', он, разбрасывая всё на своём пути, добрался и до помещения рулевой машины, где, с некоторым опозданием, выразили своё негодование все шесть килограммов пироксилина, которые он принёс с собой. Всё им предназначенное сделали и ударная волна, и триста с лишним килограммов стали, которые разлетелись крупными осколками по относительно небольшому помещению. Причём, если какой‑то из этих кусков железа и не нашёл на своём пути живую плоть или механизмы, то, многократно отразившись от стен, рикошетирующие осколки не оставили ни одного совместимого с жизнью организма и функционирующего устройства в данном корабельном отсеке.
