Ингмар Миваки - Тот, кто не спит
– Бывают случайности, а бывают не случайности, – заявила она десять минут спустя подруге, когда та вышли из здания. Женщины рассмеялись.
– Они счастливы, – сказала Ника, кивнув в сторону улицы. – Быстро адаптировались, получили новые приспособления, позволяющие по-прежнему чувствовать себя героями в своих мирах.
– Ники, Люка теперь целыми днями слоняется по Таферату и орет в рупор, призывая не бояться работы.
– Люка в своем вертепе, – отозвалась Ника, наблюдая, как между ними с Симоной возникает силуэт Люки. Поверх серо-фиолетового свитера крупной вязки на нем болталась золотая цепь со свастикой.
– Сострадаю, – тихо сказал Люка. – Симона после душа снова волосы не досушила, – сказал он и сей момент растаял.
– Заблокировался от меня, – констатировала Симона, ощупывая влажные волосы. – По собственному желанию не могу до него достучаться. А ведь уже зима.
Ника взяла Симону под руку, и они медленно пошли вверх по улице.
– Люди привыкли к его странностям, относятся сострадательно, – стала с выражением рассказывать Симона. – Там нет трибун для городских сумасшедших, как в парках больших городов. Он вещает, взобравшись на табурет или стул в конце торговых рядов. Люди приносят ему еду.
Глаза Симоны наполнились слезами.
– И что же, ест? – спросила Ника, и Симона, шмыгнув носом, рассмеялась.
– Вроде ест иногда. Никто не видел, чтобы он спал, но как ест, видели, – ответила Симона и, обронив несколько слезинок, обреченно повесила голову.
– Ну что ты, Сим, перестань, – стала утешать подруга.
– Туристы вокруг него постоянно плотным кольцом стоят, – сказала Симона. – Он на них влияние имеет. Некоторые видели, как он кормит в лесу оленей с руки. На обратном пути я говорила с местными. Из разговора стало ясно, что в городке он слывет добрым малым. Стоит кого-то расспросить о нем, на лице рассказчика неизменно возникает улыбка. Когда вокруг собирается достаточно народу, Люка живо спрыгивает с табуретки и начинает всех ловить в сети своего обаяния.
Симона отрешенно и мечтательно улыбнулась.
– Беспощадно ловить, – с улыбкой поправила Ника.
Симона вытерла скатившуюся слезинку и тихим, доверительным тоном сообщила подруге:
– Есть в моем стремлении к нему изрядная доля подражания его собственному мазохизму.
– Что ты говоришь! Тобою движет мазохизм? – искренне удивилась Ника.
– Я расцениваю это состояние как проявление крайней степени интереса и любознательности.
– А помнишь, что стало с женами Синей Бороды?
– То было любопытство. У меня совсем другое, – возразила Симона.
– Страсть к эксперименту, – сказала Ника, с пониманием кивая.
– Совершенно верно, – ответила Симона.
Заиграла мелодия телефона – тема Лебедя из «Карнавала животных».
– Алло, – сказала Симона и улыбнулась Нике. – Как же. Знаю. Он в длительной командировке. Непременно вернется. Уж я-то наверняка знаю, о чем говорю, – сказала она и дала отбой. – Жена Алекса опомнилась. Ищет его. Наверное, деньги нужны.
– Бедная женщина, – искренне посочувствовала Ника.
– Молодец, Сим. Ясно видеть стала, – неожиданно встрял в разговор Алекс. – А вот и я, легок на помине. Здоровенько, прекрасные дамы. Не помешаю? – поинтересовался он, возникнув между подругами и взяв их под руки.
– Живой! – воскликнула Симона и радостно засмеялась.
– А шеф сказал, что ты в отстойнике, – серьезно заметила Ника.
– Так оно и было, – кивнул Алекс. – Потому не мог дать знать о себе. Сидел там, пока не решили, что с кражей технологии делать будут. Не готов народ оказался в большинстве своем. Наш с Люкой тандем, конечно же, образовался как нельзя более своевременно. Может, по отдельности мы и могли бы понести наказание, но не в связке. Ха! Вот как замечательно все устроилось! Словом, свободны мы. Прибыл доложить, ибо настало время. Итак, Люка – создатель второй кожи – знал все заранее.
– Та-а-к, – протянула Симона. – Что ни день, то новость.
– Кстати, держи вот. – Алекс вынул из-за пазухи разноцветную шапку Люки и отдал ее Симоне. – Муж передал. Береги, говорит, себя, жена любимая. Не летай с мокрыми распущенными волосами.
Симона взяла разноцветную шапку и послушно нахлобучила ее на себя.
– Так вот, – продолжал Алекс. – Люка вел записи.
– Записи? – переспросила Симона.
– Записи, – кивнул Алекс. – Копии с людей, сканы с мозга. Словом, память. Компьютер, читающий мысли, если помнишь.
– Помню, как же. Книга живых на небесах, электронный архив под землей.
– Ха-ха-ха. В небеса я давно не падал, все в основном в отстойнике подземном летал. Так вот, у Люки все на карандаше было. А с сохраненным светом замес стократ интереснее вышел. Световые частички, как мы с Люкой обнаружили, слипаются, создавая нового человека вне тела, вы только представьте себе, милые дамы! Процесс сотворения идет вне телесной оболочки! Вновь созданный из световых частичек индивид погружается в квантовый мешок и ждет там, пока мы его сами не одухотворим. Тогда он получает форму с подгруженными сканами. Предварительно подправленными. Квантовые мешки во всех мирах есть.
Симона призадумалась, а Ника озадаченно посмотрев на Алекса, спросила:
– А если не тем местом сцепятся?
– Ой, да ради Бога. Какая разница, где пахать дальше – в грубой оболочке или в эфирной. Назвать это выбором или как иначе – дело хозяйское. Можно работать, например, в межгалактической команде околопланетных спутниковых отражателей, проводить разъяснительную работу с андрилами без личного присутствия, как это делаю я, а можно солнечным глашатаем, как Люка. Разницы, в сущности никакой. Работа – рутина. Твой любимый муж, Симона, не спит, почти не жрет, и соответственно.... Шеф нас с Люкой и так и сяк испытывал. Из сотни претендентов на место надо было попасть. Из десятерых отобранных трое погибли во время экспериментов. Теперь нас семеро, раскиданных по разным участкам земным, подземным и околоземным. Прежде чем Люка приступил к созданию второй кожи, он под присягой клятву давал, соблюдая все надлежащие случаю ритуалы.
– Как, Люка присягал?
– Точно так. Говорил: «Свято верую, что на Земле нет ни одной чистокровной особи. Все давно перемешались. Присягаю работать на благо всех людей, ибо все равны перед Богом Всевышним». Потом уже начал работать, ну и дальше самооткомандировался, соответственно.
– Значит, из страсти к познанию вы стали работать под начальством Самуила Самойловича, а потом откололись, – заключила Ника.
– А как иначе? Ученый находится в постоянном поиске и эксперименте. Шефа мы не видели до поры до времени. В корпорации ходили слухи, что болен, по причине чего выйти к нам не может. Задания мы получали через корпорацию. Потом, в процессе эксперимента, я небольшой взрыв устроил, как и положено подрывнику. Тогда шеф явился собственной персоной.
– У него был план? – спросила Симона.
– А как же. План у шефа всегда при себе. Да только я о нем не имел ни малейшего представления. Догадался в процессе работы, как я уже объяснял тебе однажды. А Люка знал с самого начала. Он – глашатай, ему положено было.
– Постой, постой, – остановила Симона Алекса. – Он ведь кожу изучал.
– Ученые часто что-нибудь да изучают.
– Так он потому и был осведомлен с самого начала? И эти сканы…
– Возможно.
Симона с Никой переглянулись.
– Почему он на связь так неохотно выходит в отличие от тебя? – подозрительно спросила Симона.
Не дав женщинам сообразить, Алекс вытащил из кармана песочные часы и в ужасе уставился на верхнюю пустую колбу.
– Все мы посланы друг другу, чтобы испытывать терпение. Мне пора, извините, дамы, – скороговоркой выпалил он, превратившись в маленькую светящуюся точку, и улетел, так и не ответив на вопрос Симоны.
Проводив его грустным взглядом, женщины продолжили беседу.
– Ники, я не понимаю, что происходит. Почему Люка вовлекает меня во все это дело, настойчиво предлагает стать его помощницей, но при этом не выходит со мной на связь? Снова он меня кинул. Только встретились. Только что обещал всегда быть на связи и кинул! Ведь я вижу с некоторых пор не хуже всех вас.
– Давно?
– Недавно. После последней встречи с Алексом. Все, да не все. Не вижу главного.
– Не кинул он тебя, Сим, не кинул. Просто не хочет огорчать, вот и закрылся на время. Он хочет, чтобы ты качественно довела дело до конца. Чтобы великий народ андрилий через чудесные диски поскорее посмотрел. Упал он, муж твой возлюбленный.
– Как упал? Где упал?
– Так, упал. И ногу сломал. Из монастыря шел. От брата Антония. Забирал велосипед. А на обратном пути решил твои туфли надеть, оступился да и покатился с горы кубарем.
– Бедный мой любимый муж, единственный! – воскликнула Симона, прижав руки к груди, и остановилась.
– Успокойся, Сим. С ним все в порядке, – дружески коснулась плеча подруги Ника.
