Дмитрий Беразинский - Задолго до Истмата
Полковник Уркварт доложил о требовании выкупа непосредственно Реншильду, а тот на утреннем совещании — Карлу. Король загорелся этой идеей и вызвался инкогнито участвовать в обмене. Напрасно Пипер и генералы его отговаривали, Карл переоделся в форму майора артиллерии и, подвесив к поясу увесистый кошель, отправился к месту обмена — броду через Гаую. Бровкин только покосился на незнакомого майора и пересчитал деньги.
— Гут! — произнес по-немецки и попрощался. — Ауфидерзеин!
— Данке! — ответил Карл. — Ауфидерзеин, герр гауптман!.. Не вздумай показать, что узнал меня! — прошипел сквозь зубы король по-шведски. — Двигай за мной.
В своем шатре король подробно опросил поручика о пребывании его в плену. Поручик, краснея, признался, что сообщил противнику цель задержки шведской армии, но король неожиданно пришел в хорошее расположение духа и тут же произвел незадачливого Мирбаха в капитаны.
— Вот видите, господа! Русские уверены, что мы ожидаем сикурс из Ревеля, а так как данного сикурса не предвидится, они останутся с носом. Внимание Басманова будет разделено на два направления: вдруг мы пойдем на север и захотим встретиться с сикурсом на полдороге; и традиционно — русские будут ждать опасности с запада. Через две недели мы пошлем один полк в Дерпт — Басманову его разведка моментально это донесет, и он будет вынужден часть своих сил переместить под Ямбург. Тем временем наш полк (или лучше два!) повернет за Дерптом назад и вернется в Венден. Тут мы и начнем нашу атаку. Она будет стремительной! Вот так-то, господа!
Здесь даже Пипер был вынужден признать, что его подопечный сорванец мало-помалу превращается в зрелого мужа. Генералы и вовсе были в восторге. Покинув шатер, они зашли к Беркенгельму, который не поскупился на угощение. Карл, оставшись один, велел седлать своего коня. Он хотел лично осмотреть свои полки и убедиться, что все идет по плану.
В ставке Басманова Волков со Степановым внимательно рассматривали карту Эстляндии и Лифляндии и постепенно приходили к выводу, что Карл на этот раз переборщил с дезой. Тянуть пушки из Ревеля, когда путь от Риги в несколько раз короче, — на это мог решиться только полный кретин. Карла же, при всем желании, в этой болезни заподозрить было нельзя. Единственное, что объясняло настолько глупую «легенду», — это то, что к русским шведы относились настолько пренебрежительно, что решили, что глупые москали сожрут все и попросят добавки.
На следующее утро граф Волков добился от Софьи Алексеевны повеления на создание Генерального управления войсками (ГУВ) на случай отражения шведской агрессии, и Верховным Главнокомандующим стал министр обороны Петр Данилович Басманов. Граф Волков с молчаливого согласия остальных стал его заместителем. Старпера Шереметева назначили возглавлять тыл, а Кузьмич-Степанов лютовал в прифронтовой полосе в звании военинженера первого класса — этакий полковник с генеральскими полномочиями. На время военных действий он передал дела в академии своему заместителю и теперь использовал свой богатый опыт на строительстве полосы защитных сооружений. В полдень двадцать третьего июля состоялось первое заседание Генерального штаба под председательством Верховного. На заседание были приглашены все командиры действующей армии чином не ниже полковника. Всего присутствовали около двадцати человек.
— Итак, господа! — начал заседание Басманов. — Отныне все приказы и распоряжения, принятые в Ставке, обязательны для беспрекословного исполнения всем, находящимся в зоне возможного конфликта. Отказ от выполнения приказа и прочие нарушения дисциплины будут судиться по законам военного времени. Сейчас вы все дадите клятву о неразглашении государственной тайны, и штаб начнет работу.
Это тоже была новость. В присяге на верность царице не упоминалось ни о каких государственных и военных тайнах, но Волков рискнул предложить этот пункт Верховному.
— Меньше болтать будут, — сказал он, — «Слово и Дело» научило наш народ не распускать язык, а этот пункт заткнет пасть и господам военным.
Но, чинно и не кобенясь, господа генералы и полковники подписались под грифом «Совершенно секретно». Пузатенький полковник — начальник особого отдела фронта — взял эту бумагу и бережно спрятал в красную папку с золотым тисненым орлом. Особый отдел небольшой, но начальник его — человек каменный. Дементий Львович Шило. Его в 1695 году под Азовом турки на кол сажали — обмишулились. Умудрился слезть с кола молодой капитан, чуть отвернулся часовой. Как слез — не помнил и сам, башка заработала лишь в русском лагере. Может, и не шибко нужны были особые отделы в начале восемнадцатого века, да так решили Волков с Басмановым. Чем раньше, тем лучше. И 8-й отдел был свой, и разведка. И если вернувшийся с юга Шевенко с радостью возглавил «восьмерку», то на должность начальника разведки назначить было некого. Слишком мало с собой привел людей Волков, чтобы можно было перекрыть острый дефицит кадров. Сержанты-инструкторы на эту роль никоим образом не годились, ревенанты тоже, поэтому пришлось довериться чутью Басманова. Генерал рекомендовал на эту должность капитана Бутырского полка Чудакова, знаменитого тем, что мог зубами перекусить говяжью кость в два дюйма толщиной. Этого «кусача» и назначили начальником разведки.
С тех пор за ними закрепились соответствующие прозвища: Шабак — за Шилом и Моссад — за Чудаковым. На совещания они являлись позже всех, в связи с чем Басманов любил повторять: «Что-то Шабака с Моссадом не видать. Не иначе как друг за дружкой шпионят».
Нынешнее заседание Ставки должно было определить приоритеты отделов и закрепить за каждым членом военного совета определенные обязанности. И хотя офицеры старой закалки возражали против некоторых нововведений, сильных противоречий не возникло. Люди делали одно дело, сплотившее даже непримиримых противников и политических оппонентов. Западный УР (укрепрайон) был почти готов, окончательной доводкой его фортификационных сооружений и обживанием их должны заняться непосредственно бойцы. А всех саперов Басманов велел перебросить в район строительства Северного УР — к Ямбургскому тракту, где на узком перешейке между Плюсой справа и непролазными болотами слева строилась аналогичная линия обороны.
Генерал Волков сообщил, что с Тульского оружейного завода доставлена первая партия нового оружия — штуцеров, нарезных ружей, заряжающихся с казенной части. Штуцеры уже кое-где в Европе были приняты на вооружение, а Россия, как всегда, запаздывала. Штуцер отличался от усовершенствованного перед войной мушкета более быстрым временем перезарядки и гораздо меньшим весом, позволившим отказаться от «ноги». Первая партия была невелика — всего пятьсот штук, но этими ружьями решили вооружить батальон подполковника Сквалыгина, который, согласно диспозиции, должен был располагаться на переднем краю центра обороны. Владелец завода — младший брат князя Василия Голицына — Борис Алексеевич обещал следующую партию оружия только к концу года, уж очень большой точности требовало изготовление новых ружей.
— Эх! — вздохнул генерал Волков. — Кабы нам еще хотя бы два года без войны! Закончили бы перевооружение армии, железную дорогу можно было бы начинать строить! Демидов с Урала сообщил, что железа — горы, только забирай. Вот и начали бы оттуда строительство ветки Пермь — Москва — Псков! Сказка!
Из всех чудес, увиденных за время пребывания в параллельной реальности, Софья Алексеевна ничего так страстно не желала, как построить в России железную дорогу.
— Тыщу верст! — закатывала глаза она. — Путник один на один с русской природой. Чух-чух-чух! Пока «железку» не построим, не желаю умирать!
Начавшаяся война отодвинула мечты государыни. Генерал был согласен с ее желанием: ничто так не подчеркивало грандиозность России, как Великая Сибирская магистраль. Конечно, Транссиб в восемнадцатом веке на Руси не нужен, но вышеуказанная одноколейка вовсе бы не помешала. Две тысячи километров! Причем вести ее необходимо от уральских сталеплавильных мануфактур, которые перед этим превратить в мощные комбинаты, иначе стоимость одних только рельсов превысит сто пятьдесят тысяч рублей.
— Где вы, господин генерал? — Голос Басманова вывел его из задумчивости.
— Между Пермью и Вяткой! — честно ответил Андрей Константинович. — Строить хочется, а тут воевать нужно.
— Ничего, господин граф! — скорбно улыбнулся военный министр. — Даст бог, одолеем шведа, тогда и дорогами можно заняться.
— Дай бог! — согласился Волков.
При «новом» квартале Софийска, где проживали люди генерала Волкова, был основан первый госпиталь. Главврачом при госпитале состояла младшая генеральская супруга — Анастасия. Она же была главным хирургом, «отдав на откуп» сестре терапевтические изыски. Паша Никифоров остался фельдшером при участковом ФАПе. Сидел он там практически без работы — симбионты, вживленные в членов экспедиции, свою работу исполняли неплохо. О болезнях ревенантов до сих пор никто не слышал. Ввиду этого Павел частенько наведывался в госпиталь, помогая тамошнему персоналу. Русских среди врачей было мало, лекари имели датское и голландское подданство, недавно прибыли два немца «на практику». Школа Анастасии отличалась от общепринятой в то время западной, поэтому капитал-фрау[7] частенько язвила с подчиненными.
