Алекс Кун - Форт Росс
Остров вырастал на глазах. Северное побережье ощетинилось подводными камнями, и конвой забрал западнее — тут было ближе для обходного маневра. Глубины начали убывать, по мере вхождения кораблей между островом и мысом материка. По левому борту легла обширная бухта, окаймленная теми самыми материковыми мысами, по правому наплывал берег острова.
Внезапно воды залива, мелко рябившие под легким ветерком, вспыхнули бликами выглянувшего сквозь тучи солнца, и мир расцвел красками. Серая вода стала аквамариновой, зелень вокруг заиграла изумрудом, сквозь шипение машин пронеслась птичья разноголосица, и солнце опять скрылось. Мы стояли завороженные. Наверное, с минуту на палубах царили тишина, взорвавшаяся позже гулом голосов. Может, и предзнаменование, кто ж его знает. А может просто дело к хорошей погоде.
Оплывали остров с запада, подыскивая место для высадки. Отвесные камни не очень способствовали нашему желанию. Затем, ближе к северной части, остров открыл перед нами бухту с песчаным пляжем и относительно пологим подъемом вверх, заросшим лесом. Вот это точно предзнаменование! Хоть и мала нам эта бухта, да и не нужна она внутри залива. Но…
Подняли канонерке флаг, сбрасывать катера — не хватало еще на радостях сесть не мель. Алексей скомандовал высадку первой партии — царевича виды проняли. Что же, он не лежал со мной на камнях Лавуатсари, глядя на искрящуюся Ладогу. Он не стоял на «пьяной» дороге над Кандалакшским заливом. Он думает, что видит Рай. А Рай — он везде. Пока туда не придет человек.
Через полтора часа выполз на вершину острова, с нагрузкой из бинокля и Алексея увешанного свитой. Тяжело дышащему царевичу намекнул, что пора ему заняться с морпехами пробежками. Руками водить, это дело тяжелое, и требует тренировок.
Минут пятнадцать все молчали, водя биноклями по акватории. Справа на юго-западе, хорошо просматривался пролив и угадывался в дымке океан за ним. Дальнобойность орудий надо километров восемь, хотя, проще тогда поставить еще один форт на мысу южного берега пролива. Пожалуй, так даже лучше выйдет.
Имеющиеся полковые пушки накроют с этого места окончания материковых мысов на западе и часть бухты между ними. Значит, уже сейчас можно нарисовать границы берегового поселения. Правда, были сомнения в глубине материкового залива между мысами, уж больно полого в воду уходило побережье. Надо промеры делать.
Берег на западе выглядел перспективным, холмы, поросшие лесом, переходящие ближе к океану в горы. Мечта пасторали. Еще и пальмы встречаются. Правда, бог его знает какие, но выглядят как палка с раздутой серединкой и метелкой наверху. Бананов, правда, не видел. Может летом? А может, не разбираюсь в пальмах.
Южный берег материка, за островком «Скала», продолжил традиции западного. На нем возвышались холмы, менее полого, чем на западе, входящие в воду — далее лес, прогалины и скалы ближе к океану. На южном берегу подход к берегу явно лучше, чем тут. Но форту туда не дострелить. Если не найдем полтора десятка метров глубины в зоне охраны форта Росс, придется закладывать адмиралтейство с противоположной стороны залива со своим фортом.
На этом месте задумался. А зачем нам тогда этот форт? Осмотрел еще раз южное побережье. Кроме «Скалы» там виднелось несколько больших и малых островов. Правда, господствующих высот они не имели, больше походя на толстые кусочки слегка погрызенных пирогов. Провел мысленные линии от окружающих побережья горок и понял — с береговых высот можно будет расстреливать эти островки как на ладони. Оно мне надо? Вдруг война, посерьезнее, чем с индейцами, сюда дойдет?
Выходит, эта горка, на которой мы сейчас стоим, вполне достойна стать «последним оплотом», в случае негативного развития ситуации. Значит, форту тут быть. Даже не форту, а малой крепости, способной вместить отступающих с побережья.
На этой мысли мы с паранойей удивленно уставились друг на друга. Ничего себе, у нас планы! Какое отступление?! Паранойя согласно покивала, но подсунула в мысли три круга обороны острова, начинающиеся со сторожевых башен в бухте, ДОТов на пологих берегах острова и орудийных башнях на возвышенностях. Совесть деловито толкнула локтем паранойю и подсунула еще свою бумажку, с цепями бетонных капониров для людей, отсекающих весь гребень острова с восточной стороны. На схемах совести даже виднелись прорисованные траектории выстрелов с береговых высот, от которых она собралась прикрывать людей скалами острова. Здравый смысл, посмотрев на все эти планы, упал в обморок и больше нас не беспокоил.
Намекнул совести про дальнобойные минометы и гаубицы, совесть забрала свою схемку и начала перечерчивать. Добавил ей вдогон про бомбардировки, чтоб дважды не мучилась. Паранойя взялась добавлять в свои художества зенитные комплексы и системы залпового огня по площадям.
Несколько очумев, наблюдал в своем внутреннем мире активную совместную работу мыслей. У меня воображение начало отказывать, представляя, какой должен случиться бой, чтоб взять этот островок. Только если термоядом или измором. Паранойя вслушалась в мои мысли и добавила фугасы самоуничтожения. А совесть начала проектировать док для маленьких, рыбацких подводных лодок. Теперь понимаю, что значит «крыша едет». Это не «Форт Росс» выходит, а «Форт Нокс». Мозговые симбионты согласно закивали, и начали спорить между собой, где будут размещены хранилища золотого запаса новой империи и какой надо станок для чеканки монет. Мысленно схватился за голову, но спорщики только отмахнулись.
Потом меня, выводя из оцепенения, тихонечко постучал по спине левая тень, кивнув на север. Встряхнувшись, перевел бинокль туда, и поймал черточки индейских пирог. Все правильно, благословенная земля без хозяев не обойдется.
Сложно это, переключиться с одних видений на другие мысли. Оставил схемы острова дозревать и присоединился к разговорам Алексея со свитой. В целом, разговоры шли в благодушном русле. Губерния Асада нас разнежила. Наблюдали приближение пятерки каноэ с любопытством, но без особого волнения. Алексей хотел спускаться к бухте, но его удалось удержать. Внизу хватает, кому переговоры на пальцах учинить, а сюда стрелы точно не долетят. Отправили вниз будущего местного губернатора с двумя морпехами.
Хорошую идею, понаблюдать за событиями сверху, зарубил начавшийся мелкий дождь. Помаявшись под ним на вершине, мы все начали спуск в бухту.
В очередной раз оскользнувшись, и упершись руками в камни, почувствовал легкую вибрацию. Застыл в раскоряченной позе, вспоминая, были в этом регионе извержения вулканов или только землетрясения. Последние точно были. Но что выходит? Или скоро очередное, или тут все время так трясет. Надо у аборигенов спросить.
Под деревьями спуск замедлился, и к бухте мы вышли, когда три пироги стояли под бортом транспорта. Еще пара крутилась вокруг кораблей. Ситуация развивалась в мирном русле. Было время присмотреться к жестикулирующим индейцам.
Итак, каноэ большое, но наборное, из плетеных ветвей и коры. На таких промышлять китов постеснялся бы. Оружие — короткие копья. Может и еще что-то есть, но борта каноэ скрывают. Зато копье интересное. Крутил маховики бинокля, пытаясь тонко сфокусироваться. Наконечник копья каменный, судя по всему. Сидит, похоже, на отрезке кости, которая, в свою очередь насажена на деревянное древко. Камень к кости прикручен и приклеен некой глянцевой субстанцией, а вот кость на древке явно сидит свободно.
Оторвался от бинокля. Что же выходит, такое копье после удара оставит наконечник в ране? Не удивлюсь, если и запасной наконечник в лодке найдется. А к висюлькам, которые от наконечника свисают, можно и линь привязать. Какие выводы?
Вряд ли боевое оружие, каждый раз новый наконечник в бою насаживать времени нет. Значит, они либо охотятся на лежбищах, пока морское зверье в океан не сбежало, либо практикуют загонную охоту, когда надо поразить несколько целей. Оба случая говорят, скорее всего, о сезонности — выходит, остальное время аборигенам есть, чем заменить мясо.
Ладно, это все домыслы, надо высматривать дальше. Перевел бинокль на самих аборигенов. Первое впечатление — голые и крепенькие. Тела мускулистые, без раскраски и одежды. По крайней мере, ее не видно. Только у того, который стоя жестикулирует с нашим проводником — набедренный фартучек. Либо тут хороший климат, либо аборигены еще холодоустойчивее, чем ситкхи. Сделаю ставку на климат — январь здесь ощущается мягче, чем осень в Петербурге.
Еще любопытно, что нашему асадовскому проводнику с местными явно удается найти общий язык. Вот бы нашим толмачам такие навыки. А то перевод через две инстанции уже напоминает игру в испорченный телефон.
Опустил бинокль, продолжая думать над увиденным. Мелкие моторные реакции у местных неплохо развиты, равновесие в лодке держат прилично, и пальцами жестовые знаки выплетают легко. Значит, тут должно быть развито дерево традиций и ремесел. Надо бы к ним в деревню попасть — мало материала для анализа.
