А. Живой - Сицилийское королевство
Но и без губернатора интеллигентному механику в ратуше было с кем пообщаться. Помощник губернатора Бреннер фон Гаульбе разрешил профессору Мюниху познакомить Забубенного с юридическим отделом, который обосновался в местной библиотеке, располагавшейся здесь же, этажом выше. Григорий не отказался. Он любил библиотеки, тем более, что эта оказалась одной из самых обширных, да еще собранной самим императором. Как оказалось, Фридрих питал слабость ко всем редким книгам и даже сам в минуты отдыха предавался занятиям литературой. «Надо будет как-нибудь почитать, чего он там пишет, – подумал Забубенный, – детективы, небось, кропает на древнеримскую тему».
Сейчас в библиотеке Фридриха царили юристы. Профессор Мюних представил им Забубенного, как талантливого иностранного специалиста по механике и паровым агрегатам, посетившим сицилийское королевство с дружественным визитом. Группа из двадцати лучших юристов королевства, собранная в одном месте, трудилась по заданию императора над сводом новых конституций. Старшим в ней был благообразный старик с прозрачными глазами, немного похожий на Нострадамуса. Звали его Майгель Кренц.
Забубенный через переводчика поинтересовался у Майгеля, над чем они сейчас работают. Майгель, к удивлению механика, не стал темнить. Он рассказал, что группа под его началом готовит для Священной Римской Империи новый, самый прогрессивный свод законов в мире, поскольку старым император Фридрих недоволен. В нем слишком много свобод для подчиненных и почти нет наказаний за налоговые преступления. Работа еще в самом разгаре.
А когда Забубенный попросил в двух словах объяснить, о чем идет речь, то выяснилось, что в новом законопроекте вся власть сосредотачивалась в руках императора, а бедные феодалы лишались почти всех привилегий. Их замки должны быть разрушены. За междоусобицу полагалась смертная казнь. Даже ношение оружия запрещалось. Зато крестьянам выходила поблажка – крепостное право в королевских имениях собирались уничтожить.
– Вы хотите освободить крестьян? – удивился консерватор Забубенный, – Да ваш император просто молодец – настоящий коммунист.
– О, да, – ответил через переводчика польщенный Майгель, – наш император очень просвещенный и свободолюбивый монарх. В новых конституциях он подчинил себе даже духовенство и обложил его налогами, как и все другие сословия. Кроме того, мы введем запрет, и больше никто не сможет дарить и завещать церкви свои земли.
– А он у вас, что, атеист? – удивился Григорий, – идет против церкви. Я же видел во дворце массу священников.
– О нет, – хитро улыбнулся древний юрист, – он уважает церковь. Мы ведь даже оставим в законе пытки для еретиков. Но Фридрих не желает платить церкви много денег. Он даже поэтому поссорился с папой римским и сам назначил нового папу. Так что, будет лучше, если все это закрепить законодательно.
– Назначил нового папу? – опять недопонял Григорий, не очень просвещенный в вопросах смены должностей у духовенства, – а старого куда дел?
– Старый на месте, – невозмутимо ответил Майгель, – в Риме.
– А новый? – от этого разговора с искушенными юристами у Забубенного стали проявляться первые признаки ступора.
– А новый здесь, в Неаполе.
– Так у вас тут что, альтернативный папа? – не поверил своим ушам Забубенный, – разве может быть сразу два папы?
– Да, – кивнул Майгель, – конечно, некоторые юридические нестыковки на лицо, но мы над ними работаем. Действующий папа уже отлучил Фридриха за это от церкви, поскольку считает, что папа выше императора и последний должен выполнять его волю. Но наш император не обратил на это особого внимания. Фридрих Второй уверен в том, что как раз он вправе сам назначать главу духовенства. И наш император достаточно силен для этого. Так мы и живем.
– Непростая ситуация, – кивнул Забубенный, – император Священной империи отлучен от церкви. У нас на Руси с папой теперь тоже проблемы. Ну, да ладно, здесь они сами как-нибудь разберутся.
Забубенный вздохнул, утомленный долгим разговором с юристами, но не смог себе отказать в удовольствии:
– А как у вас в новой конституции описаны права механиков?
– О, – с готовностью откликнулся глава юридического отдела, – это у нас привилегированное сословие. С них берут меньше налогов и предоставляют большие права.
– И гаражи бесплатно дают? – оживился Забубенный.
Впервые Майгель Кренц казался озадаченным. Его прозрачные глазки сделались мутными.
– Этот вопрос мы еще не рассматривали, – нашелся он, наконец, – Но, даже сейчас, насколько я знаю, херр Шмидт чувствует себя хорошо.
– О, это я знаю, – кивнул Григорий, – Но, насчет гаражей не забудьте приписать.
На том они и попрощались. Выйдя на площадь, раскаленную адским зноем, Забубенный мгновенно забыл о недавней беседе. Но Майгель Кренц не забывал ничего. Он счел советы иноземного специалиста разумными, старательно их записав. И когда через семь лет на съезде в городке Мельфи его новые «Конституции королевства Сицилийского» были, наконец, обнародованы, права механиков в них защищались должным образом. Каждому из них, помимо прочих свобод, от государства полагалось по гаражу. А особо отличившимся даже по два. И помешать этому не смог ни старый добродушный римский папа Гоннорий Третий, ни новый – Григорий Девятый, от всей души ненавидевший Фридриха и его конституции.
– Жарко у вас, – пожаловался Забубенный уже по-немецки, разглядывая полуденное марево над городом. Механик осваивал язык очень быстро, тем более с таким классным преподавателем.
– Да у нас есть влажный климат и жарко, – согласился с ним по-русски Мюних, тоже оттачивавший на Забубенном свое знание русского.
– А не зайти ли нам в ближайшее гранд-кафе, – предложил уставший от юристов механик, – и опрокинуть по стаканчику, а херр профессор?
Херр профессор некоторое время размышлял.
– Ви предлагать немного выпить? – удивился он, – но ведь еще самый разгар обучения? До ужина еще далеко. А в обед мы не пить. Да еще в такой жара.
– Наслышан, – нехотя согласился Забубенный, – хотя, конечно, жаль. И обучение пошло бы в два раза быстрее.
Забубенный посмотрел на плавившиеся от солнца камни местной штрассе.
– Кстати, профессор, понимаю, что не время, но, скажите – в местных барах продают водку?
– А что есть водка? – уточнил Мюних.
– Водка – это очень-очень крепкое белое вино, – попытался разъяснить механик, – но для русских вполне подходящее.
Забубенный оглядел профессора с ног до головы и добавил:
– Хотя для вас это, наверное, белая смерть.
– Найн, – ответил, подумав, профессор, – красный вино много. Белый и такой, как ви хотеть, найн.
– А жаль, – проговорил усталый механик, – но перекусить-то нам не возбраняется?
– Да, – согласился профессор, – поесть ми можем. На это у меня отпущены средства.
После того, как увлеченные экскурсией путешественники, перекусили за счет императора в большой харчевне, где собиралась приличная публика, они отправились смотреть знаменитый зверинец. Он находился в западной части города, откуда открывался великолепный вид на дремлющий Везувий. Хотя, за день пребывания в городе Забубенный уже успел заметить, что вид на древний вулкан открывался почти отовсюду.
Зверинец действительно был интересным. Фридрих не пожалел денег на его обустройство. И не так давно, по словам Мюниха, у самого берега моря был выстроен комплекс невысоких каменных домов без крыш с клетками для небольших зверей и просторных вольеров для животных типа слона. Но слона опять не было на месте. Его, как объяснили служащие зверинца, снова отправили на прогулку по улицам Неаполя, веселить народ.
– Ваш император молодец, – похвалил Забубенный, – заботится о дешевых развлечениях для народа. Да еще вполне гуманно. Не то, что его римские предки – только и знали, что резать и рвать на куски несчастных гладиаторов во всяких Колизеях.
– Йа-йа, натюрлих, – согласился профессор, разглядывая прыгавшую по веткам дерева обезьянку, – наш император очень просвещенный человек. Он часто изумляет всех своим блестящий умом. У него даже есть соответствующий прозвище.
– И какое же? – заинтересовался Григорий.
Мюних понизил голос и, оглянувшись по сторонам, проговорил:
– Ступор Мунди – изумление мира.
– Ступор, значит, – повторил Забубенный, – интересное прозвище.
– Да, да. Его взгляды на мир многих потрясают.
Минут двадцать они провели в вольере с обезьянами. На удивление в этот час там было совсем мало праздношатающегося народа.
– А где же посетители? – удивился Григорий, когда они покинули вольер с крикливыми шимпанзе, и вошли в следующий, открытый. Там, в небольшом пруду плавал изнывающий от жары крокодил.
– Они все работать, – в свою очередь удивился вопросу профессор, – днем все должны много работать. Только тогда будет порядок.
