Пётр Макаров - Часовщик
‑ Стекляшку какую дайте, быстро! ‑ ну точно, очень похожая структура, содержащая кальций. Я его давно научился замечать, еще когда флюсы для блауофена мешал.
‑ Теста сюда комок сырого, с кулак мой размером. И, Иван Федорыч, я сейчас ворожить буду, а как закончу ‑ отволоките куда, чтоб не ближе сотни шагов от княгини был.
Катыш теста скользнул в пищевод, прошел желудок, и неторопливо двинулся по пищеводу, подталкиваемый стимулируемыми извне сокращениями мышц. Крохотные осколки стекла, буквально пылинки, выходили из кровоточащих ранок, которые вслед за этим быстро затягивались.
Через полчаса лицо ведуна было уже похоже на княгинино. Заострившиеся скулы у обоих, желтоватая кожа... Уже темно за окном было, когда Олег отвалился убрал руки от живота болящей, и буквально свалился с лавки. Напряженно, почти не дыша, сидевшие в комнате Иван Оболенский и Василий Глинский выволокли из комнаты тяжелое, бессильно болтавшееся тело, передали на руки холопам.
Глава 23
За ночь просыпался дважды. В первый раз, скорее, очнулся ‑ и в весьма мерзком состоянии. Кропотливая, долгая работа с предельным напряжением вымотала напрочь. Себя‑то нелегко было бы так лечить, а уж работать с чужим организмом, в самой его глубине... И самое неприятное, придется еще не меньше одного раза потрудиться столь же тщательно и долго ‑ в ранки могла попасть инфекция, я им вчера просто края сводил, чтобы не кровили сильно. Вот с этими мыслями я и очнулся среди ночи. Опознал свою комнатенку в приказной избе. Рядом какая‑то девка дрыхла, на лавке. А я, значит, на сундуке. Растолкал ‑ оказалась служанка местная. Велено ей за мной 'ходить'. Вот и сходи, милая, а вернее ‑ сбегай, за квасом, или там сытом, и чем‑либо пожрать. Побурчав пустым желудком минут двадцать, закинул в себя чуть не полтора килограмма мясного пирога, залил пивом ‑ ничего больше жидкого девка не нашла. Не поблагодарив, завалился спать.
‑ Княгиня велела лекаря‑чужеземца гнать, теперь вместо него ‑ ты будешь. ‑ это Иван Телепнев‑Оболенский, кажется, порадовать меня решил.
‑ От хорошо‑то как, а? Недругам госпожи нашей, считай, сами сдались! Готовь домовины, Иван Федорович, запасай саваны.
‑ С чего вдруг?
‑ С того, что просто такой дрянью убивали, с которой лекарь не знаком. А в другой раз еще что попробуют, глядишь, лекарь противоядие и найдет. Мне повезло просто, что сумел стекло, в пыль растертое, из кишок у неё убрать. Сыпанули бы соль какую, что в кровь быстро идет, только на лекаря и надежда была бы. А вы его гнать, умники!
Кажется, удалось боярина ошарашить. Здесь всяческие знахари, что свои, что импортные, стараются пальцы пошире растопырить, да к теплому местечку пролезть.
‑ Давай‑ка, боярин, другие дела решим, потом к княгине пойду, повторять лечение.
‑ Ты ж вытянул зелье‑то?
‑ Иван Федорович, ты стрелами раненых видал? А как их лечат? Мало наконечник из раны вынуть, её зарастить еще надо, и загнить не дать. И в этом деле так же. А в кишках у человека ‑ сам знаешь, что. Загниет какая ранка ‑ всё, молиться только и останется.
‑ Что тебе для ведовства нужно? ‑ сделав отчаянно‑решительное лицо, Иван тихо шепнул мне:
‑ Говори, негромко только. Зелья какие, травы... или кровь чья? Говори, что хочешь проси, всё достану!
‑ Ты, боярин, с утра вина не пил? С черными не общаюсь, душа дорога. Иначе, может, и легче было бы, да не надо такой легкости. А кровь пускать кому‑то придется, конечно, но не для жертв. Вызнать, кто человечка с зельем подослал, можем не успеть, придется на явный бой их вызывать.
‑ Выманить хочешь? А ну, как не тех выманишь‑то?
‑ А есть разница? Меж нескольких гадюк выбирать, можно дождаться ‑ не одна, так другая укусит. Так что собирай своих людей, Иван Федорович. Таких, чтобы по твоему слову хоть под Казань, а хоть и пекло на саблю брать пошли. Попроси княгиню, чтоб людей, по гроб жизни её верных, позвала. Только без огласки ‑ в подмосковном поместье твоем собрать надо, да тихо сидеть.
‑ А не успеем? Сам говорил, могут еще раз попробовать, да успешно.
‑ Кажется мне, сейчас на седмицу‑другую притихнуть все должны. Ждать будут, кого в измене обвинят. Семь дней искать будем, да еще столько же ‑ допрос вести. Как раз можно успеть сотню человек собрать.
‑ Я еще Василия Глинского, да Челяднина уговорю.
‑ С Глинскими... осторожней. Кто там за княгиню, а кто за Михаила...
‑ Не учи ученого.
‑ Тогда вот еще что, укроешь ли друзей моих, хочу из под Тулы братчинников позвать?
‑ Зови. Найду, где укрыть.
Написал я письма, выкликнул боярин посыльных, а я к княгине пошел. Так одна из двух, отведенных на план, недель и прошли ‑ в Кремле караулы усиленные, стрельцы и боярские дети от Глинских. Я полдня опрашиваю всех подряд, кто вокруг Елены крутится, еще полдня занимаюсь лечебными процедурами, потом только и хватает времени ‑ силы восстановить, и в себя прийти. Следственно‑медицинская практика, век бы её не видеть.
Пришлось, разумеется, пообщаться и с митрополичьими дознавателями. Макарий, как я понял, держался за Ивана, благо в отсутствие взрослого великого князя его и сместить‑то проблема. Если бояре даже бочку покатят ‑ просто народ не поймет. И сила в тех же монастырях немалая. Не какие‑нибудь шаолиньские голодранцы ‑ в монастыри часто уходят доживать свой век, например, увечные или старые боевые холопы. Да и помещики нередко грехи на старости лет замаливают. Кроме того, есть так называемые монастырские дети ‑ те же боевые холопы, только принадлежащие монастырям, а не помещикам. Причем, житьё на монастырских землях бывает, полегче поместного, и иной раз крестьяне бегут от особо жадных помещиков недалеко ‑ до ближнего монастыря. Потому что казна и те самые 'детишки' обители укрыть и помочь в лихую годину могут. Потом, конечно, долги полжизни отдавать будешь ‑ но и жизнь эта будет у тебя. Соответственно, такой землевладелец, как церковь, и воинов выставить совокупно может ‑ до пятой части войска. Попробуй выступи против митрополита, в общем.
Как говорится, допросы прошли в теплой, дружественной обстановке. Обошлось без 'третьей степени' ‑ я просто рассказал, что с пятнадцати лет вынужден непрерывно заниматься самоконтролем, 'в узде держать', и наблюдать всячески за собой. И именно от этого идет и любознательность моя, и всевозможные умения. Кажется, московские монахи даже заинтересовались медитативной практикой, в итоге. О перенесении то ли душ, то ли разумов не рассказывал, понятно. Зато рассказал о возможных 'кознях нечистого' на пути молодого ведуна ‑ всех этих снящихся по ночам рожах, искусах заемной силой, вспышках ярости. Допросы, скорее диспут напоминали, допустимо ли мол, такое для доброго христианина. Пришли к выводу, что особого вреда для чистого сердцем и стойкого человека нет.
‑ А еще, отче, не умей я видеть, как бы Третий Рим от безвластия спас? Ведь сам знаешь, дума думой, а наверху кто‑то один должен быть. Иначе раздор будет, как если бы без Соломона его начальные люди храм сооружать начали. Такого бы наворотили...
‑ Ну гляди, кому многое дано, с того многое и спросится. Волхвы, Сыну Божию и Деве Марии дары принесшие, по краю ходили. Грядущее на звездах углядеть пытались.
‑ Уж не прими за гордыню, а от ответа не бегаю. Вот только слыхал я раз о рабе, талант в землю зарывшем.
‑ Ты торгашеские эти байки брось.
‑ Торгашеские, конечно, ан сколько рабов божьих с того таланта, что в оборот пущен был, кормилось? Сколь животов от смерти голодной сохранено?
‑ Иди уж, угодник‑сохранитель.
Ходит, правда, вслед за мной теперь крепкий слуга божий, неотступно просто. Это в довесок к двоим верным камрадам, приставленным княгиней. Ну и ладно ‑ мы с иноком иной раз и медитируем совместно. Катерина далеко, как еще грешные помыслы смирять? Постом, молитвой, и медитацией.
А на седьмой день, как по расписанию, обнаружили возможного вражеского агента. Врать не буду ‑ не я нашел, хоть и по моему вопроснику. На очередной беседе одна из горничных девок помянула о недавно похваставшейся дареным ожерельем подруге. Прикол в том, что ожерелье не по чину ‑ усыпанное лалами, хорошим жемчугом, очень дорогое ‑ это кто ж к полдвора перепробовавшей вдовушке, да еще в возрасте под тридцать, в женихи набивается?
Да, не потеряли навыка каты московские. Когда‑то красивое женское тело сейчас ‑ только скулить и способно. Татьба серьёзная, а 'умница' сначала еще грозилась гневом неких сильных людей. Сейчас, впрочем, на палача и дьяка глядит по‑собачьи, только бы вновь на дыбе не повиснуть. С ума сойти, и это ‑ часть моего будущего хозяйства?
Выяснить удалось немногое. К коренной москвичке, отлучившейся как‑то на побывку к родне, приклеился на торгу некий хлыщ. Причем не нахальный, а очень вежливый и красивый ‑ у этой подстилки сразу ноги в коленях подогнулись. Представился купчиком из неслабых ‑ и, мол, опьянен вашей красотой... Ухаживал несколько месяцев подряд, потом открылся, когда переведался с красоткой накоротке. Яко бы, очень хочет Михаил Глинский вернуть себе расположение Елены. И нашел совершенно безопасное зелье, от проверенного уже ведуна, которое только и надо княгине в кушанье подсыпать. Получится ‑ не забудет помощницу боярин, а в отказ пойдешь ‑ так найдутся видоки, как и с кем в странноприимном доме ты в покои шла. Покои, кстати, были из дорогих, что девке льстило. А вот публичное изобличение ‑ не очень.
